Есть на Урале города, о которых известно с давних времен, например, небольшой городок Верхотурье, построенный на месте городища Неромкуре на левом берегу Туры по грамоте от 1597 года царя Федора, сына Ивана Грозного. Место обнесли крепкими деревянными стенами со сторожевыми башнями, устроили таможню, возвели Троицкую церковь, Гостиный Двор и единственный за Уралом Кремль.

Но уже через пару лет жители стали бить челобитную царю на «тесноту великую» и просили разрешить «улицу новую строить и острогу прибавить». Население пополнилось и за счет переселения из Казани шести семей ямщиков и стрельцов из Поволжья. И превратился постепенно город в «главные ворота» в Сибирь, откуда через Верхотурье в Москву стала поступать собранная дань — налог пушниной.

Строго следили, чтобы другими дорогами не ездили. Для этого учредили в городе вертикальную власть – воеводство. Воеводами Верхотурья назначались потомки Рюрика и родственники новой династии Романовых. В 1601 году воеводой Верхотурья стал потомок Рюрика — князь ярославский Матвей Львов. Прослужил верхотурским воеводой 4 года с 1644-го Максим Федорович Стрешнев — родственник Евдокии Стрешневой, жены царя Михаила Федоровича, первого из Романовых, севших на трон.

Потомок Рюрика и князей смоленских Фёдор Всеволожский, отец царской невесты, выбранной следующим царем Алексеем Михайловичем из 200 претенденток, вместо того, чтобы стать царским тестем, тоже стал верхотурским воеводой, куда его сослали, обвинив в наведении «порчи» на собственную дочь, внезапно заболевшую. В те времена отравить царскую невесту ничего не стоило. Ходили слухи, что эта интрига была делом рук боярина Морозова, выбравшего в жены царю Марию Милославскую. Кстати, ее дед, Дмитрий Милославский, потомок Рюриков и Дмитрия Донского, тоже отметился в воеводах Верхотурья.

Побывали верхотурскими воеводами боярин Артамон Матвеев, дядя второй жены того же царя Алексея – Натальи Нарышкиной, матери Петра Первого, и папа первой жены самого Петра – Фёдор Лопухин. Цари московские про Верхотурье не забывали, посылая воеводам свои депеши. К примеру, верхотурские стрельцы и казаки по царской грамоте 1604 года освобождались от сбора садового хмеля, который им предписали раньше. А царской грамотой 1636 года повелевалось, чтобы верхотурские воеводы запрещали русским играть зернью (игра костями) с нерусскими народностями — ясачными людьми.

Тяжелым испытанием для Верхотурья были постоянные пожары. В летописях остались сведения о первом пожаре 1614 года, когда полностью был уничтожен город. Но он вновь возрождался и выстраивался до следующего пожара. Так продолжалось до 1699 года, пока Петр I не потребовал во избежание пожаров все основные постройки Верхотурья сооружать из камня. Следуя указу Петра, артель кирпичников московской Гончарной слободы подрядилась вести каменное строительство в Верхотурье. Но это город не спасло, на следующий же год там снова случился пожар.

С упразднением таможни в 1753 году город утратил прежние позиции и через два десятка лет стал заурядным уездным городком. Многое потом еще выпало на долю городка: и приход «красных», и временное возвращение «колчаковцев», и размещение главного управления Севураллага в 30-х, и превращение монастыря в трудовой дом для несовершеннолетних, и частичное уничтожение уникальных храмов. А то, что они уникальные, говорит хотя бы тот факт, что еще в 1959 международная конференция в Гааге включила верхотурский Троицкий собор в число наиболее значительных архитектурных памятников в мире. Не случаен был и визит директора ЮНЕСКО в 97-м. А сегодня Верхотурье выглядит так: