Как переправиться из Африки в Йемен? В 1995 году никакого регулярного сообщения не было, поэтому перебираться пришлось с оказиями. Нашёл одного сомалийца, хозяина самбуки, есть там такой местный тип плавсредства. Оказалось, что лодка идёт в порт Моха, который находится в Южном Йемене. Мы договорились, я заплатил порядка пятидесяти долларов. Спросил, как долго мы будем плыть. Мне ответили: «Обычно, полдня переход идет». Путь лежал через Баб-эль-Мандебский пролив, то есть выход из Красного моря.
Часиков в десять я погрузился. Было прекрасное море, тихо, солнце, голубое небо, буквально минут через двадцать после выхода за бортом появились дельфины. Сев на самом носу лодки и свесив ноги, я стал наблюдать за ними. Воцарилась полная идиллия.
Самбука – это такая древняя посудина, которая приводится в движение тоже очень старым дизелем. Он стоял в пространстве под…, палубой это назвать трудно, просто доски. В «трюм» периодически спускались мотористы. Весь экипаж состоял из капитана за штурвалом и двух помощников. Пассажиры - пара семей из Йемена. Но жен оказалось много. Все закутаны в чёрное, ладошки разрисованы, ступни расписаны, довольно интересное зрелище.
Буквально через час небо как-то вдруг затянуло, заштормило, и потом такое разыгралось!.. Надеюсь, что больше никогда в жизни не попаду в такую переделку. Поднялся страшный шторм, а посудина древняя и дизель настолько слабый, что он просто глох. Остаться без мотора в такой ситуации, это самое последнее. И так корыто корытом, да еще и без хода. Раз пять он вставал. В общем, нас швыряло, так сильно, что не знаю даже, как передать ощущения. Короче, мы до Мохи добирались почти трое суток вместо неполных одних. Больше суток был мощнейший шторм, потом уже стало стихать, но ветер ещё оставался встречный. Дизель против ветра не выгребает, но капитан упорно ставил лодку против ветра… Смотрю, мы час на месте стоим, два часа стоим, двигатель трясется, ревёт, а ветер-то встречный!
Взглянул на карту, которая у меня была, смотрю, правее лежат два островка. Думаю: «Наверное, он под углом пойдет, не против ветра. За острова зашел, от ветра спрятался и за островами пошел себе дальше». Нет, капитан стоит против ветра как баран. Час стоим, два стоим, три стоим, я уже не выдержал, поднялся, подошёл к нему с картой, и показываю, чего так-то переть, если ветер, вот сюда, за острова надо. Но он же, естественно, специалист, а тут всякие «белые» лезут. В общем, просто отмахнулся. Понял, что лучше не настаивать. Главное - информацию подбросил, и ушёл. Ещё час он простоял, повернул и повел свою самбуку по моему маршруту.
Пришли в Моху. Оказалось, что шторм на суше оценили в двенадцать баллов. Это максимум, сильнее шторма быть не может. В общем, можно считать, что второе моё рождение состоялось: выбрался живым из Африки, теоретически не должен был.
Потом поехал на Аден, там дорога идет углом через гору, довольно высоко пришлось вылезать. Помню, что в Адене наше посольство было полностью разграблено. Не то, что его во время войны разбомбили, нет, его никто не обстреливал, не бомбил, просто, когда война началась, наши выехали, а местное население туда ломанулось и вычистило всё вплоть до половых досок. Как раз, перед моим приездом там появились два или три человека, завхоз, какие-то рабочие, чтобы начать восстановление. У них и поселился на день или на два.
Оттуда я поехал уже в сторону Омана по единственной, опять же, дороге, которая идет вдоль берега. На ней видел много сожженой военной техники, танки наши, БТРы, пушки какие-то. Дальше выяснилось, что в Оман по этой дороге я не попаду, она заканчивалась банальной пустыней. В довесок, Оман границу с Йеменом закрыл и оставил только один пропускной пункт, который находился километрах в трёхстах от берега. Удача опять улыбнулась мне: нашел вертолетчиков военных, с одним подполковником встретился, он, естественно, по-русски хорошо говорил, потому что вертолеты там Ми-8 летают, и летчики все у нас учились. Мы с ним посидели, пообщались, он со своим генералом поговорил, и они согласились меня подбросить, но, правда, не в сам этот пункт, а в ближайшую к нему точку.
Погрузили меня в Ми-8 на какие-то мешки и забросили километров на триста в глубь пустыни, уже в горный район. Высадили в каком-то поселке, а дальше километров пятьдесят вперед проехать оставалось. Пока я пошел на ночлег устраиваться, вокруг моджахеды, все с автоматами Калашникова. В лавке пацан, помню, торговал, лет десяти, у него тоже Калашников стоял рядом.
Через день, сделав неудачную попытку самостоятельно добраться до границы Омана, попросил местных мужиков добросить до пограничного пункта. Они очень развеселились. Один моджахед говорит: «Нет проблем, 1000$». Я говорю: «Мужик, ты видишь, что я на велосипеде, какие 1000$?». Он все равно: «Нет, 1000$ и все». Ну, он же понимает: белый, путешествует вокруг Земли, значит, что для него какие-то 1000$! А у меня их, по определению, никогда, практически, не бывало.
На следующее утро, уже третий или четвертый день пошел, смотрю, опять летит вертолет. Я на велосипед, и галопом к месту посадки как раз успел. Вылезает никто иной, как сам бригадный генерал. Думаю: «Тут-то ты у меня попал. Ты распорядился меня сюда забросить». Я к нему подлетаю, и на чисто русском неформальном высказываю все, что думаю по этому поводу. Ну, генерал точно русский язык понимает, и мат – особенно. Он заулыбался, повеселел и говорит: «Ладно, сейчас мы что-нибудь решим». Вызвал командира батальона, распорядился, джип приехал с шофёром, погрузили меня и отвезли бесплатно. Русский мат в таких ситуациях порой хорошо помогает.
Самостоятельно бы пожалуй никогда оттуда не выбрался, там вообще дорог нет, есть направления, а примет, по которым местные ездят, я не знаю.
