Помните песню, где были такие слова: «Счастьем поделись с другим…» Решил поделиться, если не счастьем, то хотя бы впечатлениями, которые переполняют меня от поездки в Израиль.

д е н ь
п е р в ы й
Утро. Москва. Домодедово. Всё слишком быстро и неправдоподобно. Меньше четырех часов лёта на «Boeing 747» разделяет меня от непонятной, притягивающей и волнующей воображение Земли Обетованной. Рабочая суета, оформление и сборы позади. Всё как-то сложилось очень быстро и ладно. Невольно начинаешь посматривать на Небо с благодарностью и уважением, если Оно решило, что это тебе надо, то сопротивляться бесполезно.

В одиннадцать часов утра, по расписанию, мы оторвались от московской земли. В длинном салоне самолета много знакомых лиц — актеры, артисты. Запомнился мужчина, чуть не устроивший скандал стюардам за то, что те не могли продать ему коньяк для подарка Юрию Шевчуку. Лидер ДДТ сидел рядом — и судя по всему, был уже навеселе.

Наконец, в иллюминаторе показались светло коричневые горы и морская гладь. Вот и Израиль. Шасси мягко касаются взлетной полосы, срывая аплодисменты от благодарных пассажиров. Покидая самолет, оказываешься в новом аэропорту Бен Гурион. Его сдали в эксплуатацию несколько лет назад. Длинные переходы, отшлифованный бетон, обилие стекла, фонтаны и размах сооружения — всё должно поражать и внушать уважение гостям и придавать уверенность в «новой родине» репатриантам. Это, конечно, парадные и большие ворота, в общем-то, маленькой страны. Осознаёшь какой ценой они достались. Но, как говориться, когда дело касается чести семьи, разговор о деньгах неуместен.

У нас очень большая программа, ведь Израиль — самый огромный исторический музей под открытым небом. Его территория сравнительно невелика, меньше Московской области, но по концентрации памятников культуры он не имеет себе равных. Здесь наследили и римляне, и византийцы, и крестоносцы, и турки... и даже русские. Здесь начиналась история трех крупнейших религий мира — христианства, мусульманства и иудаизма. Но что откроет и даст эта страна нам?
На втором уровне эстакады нас ждет 11-ти местный Fordик и его водитель Гриша — русский еврей, живущий уже десятый год в Израиле. Здесь мы знакомимся с нашим гидом Зоей, которая и будет сопровождать нас всю поездку. Первые километры пытаешься впитать всю новизну картин и ощущений, чтоб доказать неверящему сознанию, что ты уже в другой стране и, в общем-то, в другом мире.
Первая остановка — город Лидде, близ Яффы и Тель-Авива, греческая церковь, в которой покоится прах Св. Георгия Победоносца (легенды оживают) и где к колонне прибиты его вериги, им поклоняются даже мусульмане. Говорят, помогают от головной боли.

Следующая остановка — монастырь Св. Апостола Петра, который основан на месте захоронения Св. Праведной Тавифы, воскрешенной Апостолом Петром. Изумило нижнее подворье, по которому разгуливали овцы, куры, индюки, утки и даже павлины!
Далее Тель-Авив и древние переулки Яффы. Запомнилась свастика на смотровой площадке, перечеркнутая звездами Давидаа... или наоборот. И дивный закат над Средиземным морем.
Наша гостиница в Нетании, это где-то километров двадцать по набережной от Тель-Авива. После рыбного ужина — дивные шатания по вечернему городу.

д е н ь
в т о р о й

Следующее утро началось с поездки на гору Кармил. На иврите Ель-Керем — означает «Божий виноградник». Её высота больше полукилометра. Наибольшей славой гора обязана святому пророку Илии, который ,по священному писанию, сражался на этом месте с силами зла и явил на ней великие дела Божьи. С горы открывается грандиозный вид на Средиземное море и Езреельскую долину.

На северном плодородном склоне горы Кармил, и у подножия её стоит город Хайфа, место нашей следующей остановки. Смотровая площадка. Поразительный вид на море, бухту, торговый порт и Храм Бахай — место поклонения одноименной секты исламского происхождения, которая верит в учения пророков и отвергает любую форму традиционного проведения ритуалов или священнодейства. Здесь же звучат «Подмосковные вечера» — то на иврите, то на русском вперемешку, в исполнении пожилых уличных музыкантов. Недалеко от монастыря Стела Марис, где укрыт грот Мадонны, поскольку в нем, по приданию нашло убежище Святое семейство по возвращению из Египта, стоит колонна из чистого серебра, на вершине которой Богородица с младенцем на руках — это подарок Хайфе от Италии.

Затем — Канна Галилейская, место, где Христос совершил свое первое чудо, превратив на свадьбе воду в вино. Аналог этого свадебного вина делают здесь до сих пор. В храме стоят те самые каменные водоносы — два, оставшиеся из шести, помнящие Христово вино, и на дне которых сейчас лежат монеты и записки.
Надо сказать, что каждый двор монастыря или храма – это воистину оазис с множеством цветов и фруктовых деревьев. К каждому кустику подведена оросительная трубка. Вода здесь в цене. Всё ухожено и озвучено шумом и гомоном птиц. Тут же я нарвал пригоршню, как потом оказалось, совершенно незрелых мандарин. Впереди был Назарет.

Назарет называют городом Благовещенья. Город Девы Марии для нас начался с посещения Греческой церкви Св. Гавриила, где по приданию, со словами «Аве Мария!» явился с вестью архангел Гавриил и где бьет святой источник, журчание которого слышно даже стоя у церкви.

Далее Базилика Благовещенья — одна из самых величественных и больших католических церквей Святой Земли, очень современная по архитектуре, она накрывает собой дом и место, где жило Святое семейство. Мы попали как раз на мессу, и спуститься к стенам дома не могли. Кругом огромные мозаики, посвященные Деве Марии, они украшают галереи и стены — это дар христианских общин всего мира. Здесь Уругвайская и Корейская, Славакская и Боливийская, Ватиканская и Украинская Богоматерь. Рядом мастерская, где отрок Иисус помогал Иосифу Обручнику в плотницком деле, иногда делал из дерева птичек, и они оживали в его руках. Так это или не так, но у христиан есть обычай выпускать из клеток певчих птиц и белых голубей именно на Благовещенье.
Есть, на эту тему, очень поэтичные строки Пушкина:

Я стал доступен утешенью,
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я смог свободу даровать.

Возвращаясь из мастерской и войдя в Базилику, увидели, что служба окончена, всё открыто, и на нашу милость нет ни одной души во всем храме, кроме нас.
Сколько же раз потом я буду отмечать такие моменты, когда случай давал возможность побыть наедине, будто позволяя соприкоснуться с чем-то не на ходу.
Устроились мы и ужинали в гостинице «Prima», это город Тверия, на берегу Галилейского моря.

д е н ь
т р е т и й

Надо сказать, что первые дни и часы ты как послушный школьник, которого куда-то везут, ведут, показывают… Новизна обстановки невольно дисциплинирует. Это потом ты смелеешь и позволяешь себе вольности, переходящие в дерзости. По моим наблюдениям, наглость начинает выпирать на третий день.

Итак, день третий, ранее утро. С надеждой встретить рассвет на вершине горы Фавор (месте Преображения Спасителя) мы подъезжаем к воротам церкви Св. Илии и монастыря, находящихся на попечении греческой церкви. Нас предупреждают, что греки считают русских учениками в вероисповедании и очень не любят, когда нарушают их порядки. Открывшая ворота монашка сразу приглашает всех не на встречу восхода, а на двухчасовую утреннюю службу, с которой мне удалось благополучно улизнуть. Перебравшись через два забора, один из которых это живые кактусы в пол человеческого роста, оказался у соседей-католиков, в церкви Преображения. Здесь на меня сердито замычала худая корова с номером 772 на рёбрах. Единственное живое существо, которое я в этом месте увидел. Обойдя хлев, пристройки и сам храм, оказался на развалинах прохрама, уходящего катакомбами в землю. Именно здесь, взобравшись на камни, я успел к только что показавшемуся на горизонте солнцу (см. фото). Там и провел больше часа, любуясь захватывающей дух панорамой. Лучшей молитвы и представить себе невозможно. Кстати сказать, в церкви Преображения, которая была за моей спиной, крыша алтаря покрыта очень тонким мрамором. И каждый день восходящее солнце своим светом освещает его алтарную часть. И только один раз в год, в праздник Преображения Господня, над горой Фавор зависает большое Благодатное облако.

Вернулся, когда служба уже подходила к концу. Нас всех пригласили в трапезную — к горячему кофе с пресными пышками и ароматными финиками.

Гору Фавор, как говорят — «стоящую как свеча на свещнике», сменяет «Гора Блаженств». Мы едем к месту, где Иисус произнес свою знаменитую Нагорную проповедь, начинавшуюся словами: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное…»
Сегодня здесь католическая церковь, монастырь и гостиница, где останавливаются римские Папы. Церковь возведена в конце сороковых годов прошлого века и имеет восьмиугольный купол, символизирующий восемь блаженств Нагорной проповеди. С открытых галерей открывается прекрасный вид на цветущий сад и Галилейское море. В стенах церкви предусмотрительно пробиты длинные смотровые окна для туристов, прибывающих сюда нескончаемым потоком, чтобы не мешали своим любопытством службе. Здесь, то и дело бегают католические монахи, то чрезмерно сухие, то чрезмерно полные, опоясанные бечевкой и в сланцах на босу ногу, как на пляже. А ещё, здесь растут финики на пол ладони.

Дальше, на северо-западном берегу Галилейского моря, в красивом саду стоит католическая церковь «Чуда первого умножения хлебов», или «Церковь Рыб и Хлебов», где, по преданию, Иисус накормил 5000 человек. В церкви в алтарной части находится камень, на котором и произошло это чудо. Он окружен узорным мозаичным полом одним из красивейших на Святой земле. Мы «освятили» там вино из Канны и пять булочек-хлебов, захваченных мной из гостиничного ресторана.

Далее — место «Семи Источников», где Иисус благословил Петра стать его преемником и возглавить раннюю церковь. Рядом с часовенкой удивительно пластичная скульптура — Христа и Петра.
Едем дальше. Уже издали проезжающим бросается в глаза кипенно-белая церковь «Двенадцати апостолов» с большими нежно-розовыми куполами и белыми крестами на фоне небесной синевы. Цветущий сад, белизна стен, павлины и маленькие кораблики на бирюзовой воде — это Капернаум. Где-то рядом дом Ап. Петра. Христос проповедовал здесь несколько лет. И здесь же, надо сказать, получились самые сказочные по колористке снимки.

Проезжаем ещё несколько километров и останавливаемся у ворот русской православной церкви и монастыря Святой Равноапостольной Марии Магдалины, на берегу моря. Здесь служба, отдых и купание в радоновом источнике.
Полдень. Мы едем к Иордану! На одном из изгибов, недалеко от места, где река вытекает из Галилейского моря, разбит парк и устроена купальня для паломников. Здесь Иоанн Креститель проповедовал духовное очищение и раскаяние через омовение. С тех пор, крещение водой для христиан аналогично иудейскому обрезанию. Только куда безболезненней и приятней. В воду можно входить лишь в заранее купленных белых рубахах. Удивительно много непуганой рыбы. Никого не боясь плавают утиные пары и огромные сомы пускают пузыри. Окунулись и мы, даже поплавали. После омовения и в честь этого события обязательная трапеза в ресторане с видом на реку. Центральное блюдо — это так называемая «Рыба Петра», а попросту запеченный окунь.

В гостиницу вернулись затемно. И здесь нас ждёт ещё одно приглашение — посетить музей и выставку продажу алмазов компании «Caprice». Надо сказать, что страна не имеет собственных алмазных копей, но при этом находится на втором месте в мире по обработке алмазов. Один из крупнейших заводов по изготовлению ювелирных изделий находился буквально в пяти минутах ходьбы от нас. Там для начала нам показали фильм, провели по музею и около часа мы бродили по одному из самых дорогих магазинов мира.

Вернувшись в гостиницу с подарками, ещё успел на передачу с русскими титрами о женщинах, желающих выйти замуж за настоящих евреев (читай иудеев), и не один год пытающихся пройти гиюр (или гийюр). (Здесь я остановлюсь на минуту, так как появилась возможность увидеть страну чуть обнаженной, изнутри.) Так вот, по их словам, гиюр — довольно унизительная процедура. За ней стоит идея того, что евреи — избранный Богом народ и потому не каждый встречный может им стать.
Чтобы её пройти, надо долго учиться (2-3 года — это в лучшем случае). Изучается Тора, праздники, обычаи, история и т.д. Потом экзамен. Экзамен принимают раввины. Пройти его очень тяжело, иногда невозможно. Например, просто не поверят, что твои помыслы чисты. И не присвоят великое звание иудея (иудейки). Евреи — народ на самом деле жесткий, строгий, и всё, что не способствует их выживанию, стремятся быстро и эффективно отправить «в историю».
Также, надо найти семью, которая возьмёт духовную опеку над кандидаткой. Вплоть до заглядывания в холодильник, насколько кошерную пищу, она ест. Девушка должна будет проводить с ними все религиозные праздники и т.д. и они обо всем будут докладывать раввину. При этом она должна будет носить соответствующую одежду — длинные юбки и блузки, платок или парик.
И тут же выступает чиновник из правительства и говорит о том, что мы или принимаем приезжих евреев и говорим, что они такие же, как мы, или мы сомневаемся и надо устраивать экзамен ещё на границе, и мы говорим, что Иудаизм — религия как бы.... немножечко для своих. То есть — для «чистых» евреев, которых с каждым годом становится все меньше и меньше. А я думаю меньше оттого, что впали в грех гордыни и себялюбия (улыбаюсь, конечно). Хотя и так понятно, что чем ближе религия к истине, тем понятней и универсальней она для всех. И что одним внешним обрядоверием не спасёшься. Короче, как и у каждой маленькой страны, плотность и температура любого вопроса возрастает в несколько раз.
С этими мыслями и уснул. Так закончился мой самый длинный и самый насыщенный, третий день на Земле Обетованной. Начался он с рассветного ослепления, а закончился алмазным и экранным блеском в глазах.

д е н ь
ч е т в ё р т ы й

Из уже милой нам Твери едем, мимо Галилейского моря (на самом деле это озеро), мимо водных дорожек на глади которые не пропадают из века в век (считается, что это следы хождения Мессии по воде), едем через горы, через Иорданскую пустыню — в том числе мимо «Горы искушений» (где дьявол искушал Христа), едем в Иерусалим.

Первая остановка монастырь Св. Герасима, один из древнейших в Палестине. Он был построен преподобным Герасимом в 455 году. Изображают преподобного — обычно вместе с исцелённым и прирученным им львом. Угощение — сок и финики. Колокольный звон на прощание и снова в путь.

Уходят горы, за окном снова первобытно пустынный ландшафт. Он начал меняться, когда стали подъезжать к Мертвому морю.
Придорожное кафе, раздевалки, веранда. На веранде большой вентилятор и мягкие диваны. Внизу пляж. С веранды, сквозь цветущий кустарник, шикарный вид на море. Рядом солнцепек, бегающие ящерицы и ажур из колючей проволоки, защищающей соседний дом отдыха. Надо сказать, что я ни где не видел столь много «колючки» как в Израиле. И надо сказать, что она всегда красиво и мастерски вывешена — опыт!
Как сказали, концентрация солей и минералов в водах моря, расположенного в самой низкой точке земной поверхности (390 метров ниже уровня моря), составляет больше 33 процентов. На протяжении тысячи лет Мертвое море привлекало тех, кто искал пути омоложения и избавления от недугов. Аристотель, Ирод Великий и Клеопатра — пожалуй, самые знаменитые посетители этой водолечебницы, верившие в её чудодейственные свойства. Пока друзья долго принимали водные процедуры я, между делом, забрел на пляж, отгороженный тростниковым забором. Уже потом на табличке увидел слово «nude». Отснял много интересного.

Наша вторая остановка по пути в Иерусалим — национальный парк Кумран. Место, где в 1947 году, были найдены знаменитые «Рукописи Мертвого моря» — Ветхий завет времен Иисуса. Место это находится на обломке скалы, доминирующей над морем. Подходя к музею с надписью «The secret of Qumran» (Кумранский секрет). Попадаем в кинозал с тремя панорамно-соединенными экранами. Гаснет свет, и с высоты птичьего полета несемся над живописными горами и расщелинами Земли Обетованной. Идет рассказ от имени члена секты Ессены проживавших здесь на стыке эр. И на слове: «…и если пожелает Господь, может и вам откроется тайна!» поднимается центральный экран и освещается вход в пещеру с сосудами, в которых и были найдены рукописи. Так начинается экскурсия, по залам музея, выводящая на площадку к раскопкам поселения.
Дальше дорога к монастырю Георгия Хозевита, в красивейшем ущелье Вади-Кельт, и катание на осликах. Как говориться: «У нас на ослах ездят только туристы».

И вот мы переезжаем перевал и перед нами долгожданный Ершалаим. Известная по открыткам панорама с горящим на закате золотым куполом мечети Омара. Знакомство с городом-городов начинается с Масленичной (Елеонской) горы. Свое название она получила от оливковых (масличных) рощ. На одном из её склонов — самое большое в мире иудейское кладбище. Место на нём переваливает сейчас за миллион долларов. У подножия тот самый Гефсиманский сад, вернее, то, что от него осталось, в нём последний раз молился Иисус. Здесь он впервые учил апостолов молитве «Отче наш», а вершина горы считается местом его Вознесения. Отсюда, от «Часовни Вознесения», где покоится камень с отпечатком стопы Иисуса Христа (поступь Вознесения) мы и начали наше общение с великим городом. Недалеко наша православная церковь «Вознесения Христова» со своей высокой четырехгранной колокольней. Она видна со всех окрестностей Иерусалима и называется «Русской свечой». Церковь, кстати, построена на месте обретения головы Иоанна Крестителя.
В этот же день, устроившись в гостинице, мы сидели до двух ночи, на веранде одного уютного рыбного ресторана, в центре города, отмечая юбилей земляка. Кухня в Израиле отменная и на любой вкус.

д е н ь
п я т ы й

Утро нового дня началось с перемены вывесок на нашем отеле с «Hanagid Hotel» на «Montefiore Hotel». Смена хозяев, кстати сказать, ни как не повлияла на качество облуживания и радушие служащих. Так вышло, что все номера, в которых я останавливался, были двухместными. И я ни как не мог взять в толк — зачем менять белье и перезаправлять вторую кровать, на которой я не сплю.

Итак, цель нашего дня Вифлеем (Дом Хлеба). Чтоб попасть в Вифлеем мы должны переехать границу между евреями и арабами. Меняем даже машины, чтобы за рулем был араб. Миновав серьезные заграждения, подъезжаем к воротам в восьмиметровой бетонной стене. Здесь на малой скорости мы вынуждены буквально протискиваться между охраной и толпой арабов, пытающейся прорваться на молитву, и двумя высокими уродливо-бетонными стенами, которые защищают евреев от палестинских снайперов. Но, вот уже за окном мелькают арабские кварталы и деревушки. Пустынно. Убого. Мусорно.
Гид Зоя, которая раньше просто боялась переезжать эту границу, говорит, что мусор — это менталитет любого араба, дома у него чисто, а что за порогом, то уже не его дело. А то, что нет зелени и цветов, так как это всё связанно с водой и уходом, и если от этого нет пользы, и это нельзя есть, то это и не выращивается. Едем по крутому серпантину и упираемся в две громадные башни и стену с маленькой синей калиткой. Это — лавра «Саввы Освященного» в Иудейской пустыне. Женщин не пускают. Монах, встречающий нас, бьет в железку — в монастыре гости. Осмотрев все достопримечательности, нас угощают греческой водкой и водой из источника. Только такой коктейль позволяет монахам, выходя из холодных пещер на солнце и обратно — не болеть. Кругом керосиновые лампы — света нет. После коктейля, подойдя к краю веранды, даже отшатнулся. Внизу пропасть упирается в ревущую и пенящуюся реку на дне ущелья. И ты понимаешь, что кельи и веранда, на которой ты стоишь, — всего лишь прилеплены, как ласточкины гнезда, к практически отвесной стене.
По дороге из лавры навстречу — множество арабов, идущих с молитвы, дети на каждом повороте клянчат подачки и бьют кулаками по машине, если та не останавливается.

Ну, вот мы и в Вифлееме, перед входом в Церковь Рождества. Дверь, высотой всего лишь 1,2 метра, называется «дверью покорности» или «врата смирения». Каждый, входящий сюда, вынужден наклониться. На самом деле, большой проём был заложен давно, в средние века, для того, чтобы турецкие воины, покорившие Палестину, не могли осквернить храм, въезжая в базилику на лошадях. Из узкого прохода попадаешь в большой колонный зал, покоряющий монументальностью и величием. Солнце с верхних окон пробивается лучами через четыре рядя колонн из красного и почерневшего известняка. Между оконных проёмов остатки мозаики как кадры мультика — шаг за шагом ангел несёт весть о Рождестве. Главный алтарь накрывает собой священную пещеру. Один вход справа, другой слева. Перед спуском в пещеру Рождества, около входа с права, большая икона Богоматери, изготовленная из расшитого золотом парчового платья российской императрицы Екатерины её подарок собору. Спускаемся вниз, под алтарь, по сходящим полукругом ступеням. Черный прокопченный скат потолка — свидетельство многочисленных пожаров. На стенах специальная плотная и негорючая ткань хранящая стены от нового огня. Вот и Большая серебряная 14-конечная звезда (по числу колен Израилиевых, предсказанных до рождения Мессии). Надпись на латыни гласит: «Здесь родился Христос от Девы Марии». Над звездой — 15 серебряных лампад от каждой христианской общины. Сбоку от Грота находятся два небольших алтаря. Один — ясли, куда был положен Младенец. Напротив – алтарь Волхвов. Здесь мы были свидетелями, как католическую службу сменяла служба Армянской апостольской церкви, а на верху готовились к службе Греки. Всё шли и шли притихшими стайками паломники, прикладываясь к звезде и освящая ею свои вещи, свечи, крестики и свои надежды.

Не хочется эмоционировать, да и вряд ли это можно передать словами, знаю одно — теперь я совершенно по-особому буду воспринимать значения слов: Илион и Иордан, Назарет и Фавор, Иерусалим и Вифлеем.

На обратном пути по дороге нас завезли в небольшой ресторанчик «Abu Shanab» (Два усача). Его хозяева и правда два красавца брата с чапаевскими усами, закрученными вверх. Готовят при тебе — это целое шоу. Даже дают сертификат о посещении заведения. Многие знаменитые люди бывали в этом ресторанчике. На столе немецкий фотоальбом с благодарственными словами и автографами авторов, это — живописные и удивительные виды Европы, в основном Германии, с высоты птичьего полета. Только на последней фотографии едва заметная тень от воздушного шара.

Выезжая снова через бетонную стену, поразили два рисунка. На первом — изображена большая пробоина в стене и за ней пальмы и плещущееся море, а на втором — араб, скрывающий за косынкой лицо, с размаху, как гранату кидает в еврейскую сторону большой букет цветов.

Полные впечатлений, уставшие, стоим в гостиничном лифте и ждём. Лифт категорически не слушается. Портье долго что-то объясняет — то на английском, то на иврите. Пока не узнаю знакомое слово «шаббат»! Это значит, что сегодня канун субботы и всё, что работает — отдыхает. Позднее я нашел слова Торы, где она открыто говорит "И будете вы хранить субботу, потому что она для вас — святыня; осквернитель её будет предан смерти, ибо душа каждого, кто в субботу работает, будет отторгнута от народа своего." И еще в Торе написано, что нарушителя Шаббата следует забить камнями до смерти. Поэтому можно представить реакцию на деяния Христа в шаббат и его слова о том, что не человек для субботы, а суббота для человека. Так вот, оказывается, шаббат начинается уже в пятницу, вечером, с наступлением темноты. В наш шаббат нужно было читать какие-то фрагменты из Торы, пить сладкое вино — типа Кагор, и есть, есть, есть... Кстати, люди на полном серьезе в это время обсуждают, например, вопрос — нужно ли воздерживаться от принятия таблеток в шаббат, или, можно в шаббат пользоваться механическим будильником?
На этажи поднимались своим ходом.

д е н ь
ш е с т о й

Утро следующего дня приводит нас, наконец, к крепостным стенам древнего Иерусалима. Через Львиные ворота (на их стенах четыре барельефа львов), входим в старый город. Мы идем к месту бывшей Претории, чтобы оттуда, по улице Скорби, с маленьким деревянным крестиком в руках, пройти Виа Долороза — Скорбный путь Христа до Голгофы. Отмечу, что путь этот не точен, так как сейчас центр крепости — это большой восточный рынок. Но все остановки и падения Христа — отмечены небольшими часовенками. Пройдя их все, нужно нырнуть под маленькую арку. Место распятия раньше находилось за городской оградой, это и есть проход через старую стену и здесь мы попадаем на площадь церкви Святой Гробницы.

По внешнему виду храм Гроба Господня не производит грандиозного впечатления, так как он, расположенный в старой части города, зажат со всех сторон другими постройками. Однако степень переживания здесь всё-таки иная. На входе две арки, их подпирают тройные колонны — одна арка заложена, за ней начинается лестница на Голгофу, а вторая и есть вход из атриума (дворика) в храм. На средней колоне, слева, почерневшая расселина, сюда снизошел Благодатный огонь, когда на один из праздников Пасхи в прошлом веке «братья Армяне», подкупившие магометан, не пустили Православного Патриарха в Кувуклию, закрыв ворота. И сошел Благодатный Огонь, ударив в колонну вне Храма, туда, где стоял Православный Патриарх. Поэтому сейчас армянский епископ остается в так называемом «Пределе Ангела», и только Православный Патриарх спускается к Гробу Господню, и только ему Небом даруется Священный Огонь.

Под одной крышей громадного храма расположены и сам Гроб Господень, и Голгофа — место распятия, и Камень Помазания — широкая мраморная плита на которую положили снятого с креста Иисуса. Она мироточит, по сей день. Сверху неугасимо горят восемь огромных лампад, символизирующих восемь христианских концессий.

Сам храм поделен между шестью концессиями христианской церкви: греко-православной, католической, армянской, коптской (египетские христиане), эфиопской и сирийской, для каждой из которых выделен свой придел. Гроб Господень, по сути — небольшой храм внутри здания, именуется Кувуклием — что означает усыпальница, сокровищница. По-гречески он называется Анастасия (воскрешение). Перед гробом «Предел ангела» — здесь осколок камня, которым был привален вход, и на котором Ангел возвестил женам о Воскрешении. Дальше сам Гроб Господень — узкое помещение, тускло освещаемое лампадами. Две белых мраморных плиты, перед которыми все опускаются на колени.
Поток верующих из всех стран мира, которые стремятся сюда, конечно не иссякаем. Многие не сдерживают слёз. На входе стоит большая свеча, зажженная от Благодатного Огня. От неё то и дело зажигают или просто обжигают целые пучки свеч. Очередь из желающих припасть к мраморному надгробию двигается медленно и тихо. Только лишь греческий монах торопит: «Бистро! Бистро!».

За свою жизнь мне довелось видеть немало замечательных культовых памятников, созерцание которых потрясает воображение. Но ведь рождают они переживания скорее эстетические, чем духовные. В первую очередь думаешь о человеческом гении, способном сотворить такое архитектурное чудо. Здесь же… ловишь себя на мысли, что всё слишком осязаемо, рядом, близко. Здесь надо, как говорили древние, «единствовать и безмолвствовать», и вмещать, сколько сможет вместить душа.

Впервые Храм Гроба Господня был построен царицей Еленой, матерью римского императора Константина, в 335 году. Она же и организовала здесь первые раскопки. В заброшенной штольне, под слоем векового мусора, были найдены три разобранных креста. Чтобы выявить «Крест Христов», его прикладывали к больным и немощным, и именно таким образом он был обретен. Сейчас в этой штольне святое место Обретения Животворящего креста. Здесь под Голгофой хранится маленький крест изготовленный из его фрагментов.

Через крученые улочки мы попадаем в русское подворье. Храм во имя Св. Благ. Кн. Александра Невского. Здесь ещё летом 1883 года велись раскопки и их результатом стало открытие Порога Судных Врат, тех самых, через которые Христос шел на Голгофу, — открытие, обессмертившее Православное Палестинское Общество в истории русской и мировой библейской археологии. В ходе раскопок открылась часть городской стены с «игольным ушком» — специальным узким отверстием в стене, через которое мог протиснуться лишь один запоздалый путник или пастух. Именно о нем говорит Иисус, что проще верблюду пролезть через игольное ушко, нежели богатому расстаться со своим богатством. Судные Врата известны тем, что если кто-то из горожан вступался за приговоренного к казни человека на пути до этого места, преступника освобождали. Но, тогда никто не вступился за осужденного…

Академик живописи Илья Репин, побывавший на Александровском подворье в начале прошлого века, пишет «Страдания Христа». Подлинник висит здесь же и освящен как икона. Мироточит и исцеляет. Здесь же была приготовлена комната, где собирались, но так и не встретили царскую семью.
В момент смерти Иисуса Голгофа раскололась от землетрясения, и здесь стоит отвалившийся от неё камень. Не буду вдаваться в подробности, но нам позволили отбить от него осколок. Нужно сказать, что камень оказался чрезвычайно тверд. Били долго. Отбили всего несколько маленьких кусочков. Думаю, мало кто может похвастаться тем, что у него в реликвиях есть такая святыня, как камень от Голгофы.

Уходя мы положили свою, воистину скромную лепту, в ящик для пожертвований рядом с белым полотнищем, на котором красовалась эмблема Императорского Православного Палестинского общества в Иерусалиме, с цитатным девизом из библии: — «Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь».

Далее Сионская горница — место тайной вечери. Это дом Иоанна Богослова. Из-за огромного числа перестроек она больше похожа на мечеть. Порхают и курлычут голуби. На месте алтаря стоит кованая яблоня. Недалеко лежит кошка с котятами, которую, то и дело, снимают умиленные туристы. Кстати таких худых и страшных кошек, как в Израиле, нет нигде.

Теперь мы объезжаем Иерусалим с другой стороны и поднимаемся на территорию русского Горненского женского монастыря. Место встречи двух Матерей: Иоанна Предтечи и Спасителя, встречи Елисаветы и Девы Марии.
Случилось так, что нас приняла и благословила сама Игуменья Георгия, старая, но живая женщина, бывшая блокадница. На угловой тумбочке фотографии игуменьи с Лужковым, Алексием II, Путиным... После угощения и на прощанье настоятельница даровала каждому частицу Маврийского дуба.
Монахини в основном все из бывшего СССР. Только из Белоруссии в этой обители их восемь. Некоторые из них несут там послушание уже около 20 лет. На центральном дворе церковь, за ней бюсты первых начальников Русской миссии, изваянные московским маэстро Церетели.

Возвращаемся на Масленичную гору к русскому храму Марии Магдалины. Закат. Вид на Вечный город. За храмом русское кладбище. На одной из плит читаю: «Здесь покоится последний Флигель Адъютант Царя Мученика Николая II». Спускаемся к Гефсиманскому саду, где растут вековые оливы. Спрашиваю гида: — «А что это за столб?» Отвечает: — «Здесь Иуда поцеловал Христа».

Полночь. Мы на службе у Гроба Господня. Всё на греческом языке. Только когда запевают «Отче наш» — ясно, что процентов 90 молящихся в храме — русские. Ночь придает этому месту некую мистическую привлекательность. Горят только свечи, стоящие в песке, да лампады. Я обошёл, казалось, все пределы и уголки храма. В четвертом часу утра вышли за ворота старого города. На такси по ночному Иерусалиму в гостиницу. Спать.

д е н ь
с е д ь м о й

День отлёта. Ранним утром я уже в Старом городе. Поразительно тихо, пустынно и одиноко в его утренних лабиринтах. Практически пусто было и у Гроба Господня — лишь стайки монахинь, да суетливые туристы из Китая. Отмечаю для себя, что волей судьбы я здесь в третий раз. Слышно, как кто-то шепчет молитву… И лишь громкие переговоры греческих монахов, в этом святом месте, кажутся неуместными, рушащими святую тишину и тайну этого места. Есть время побыть наедине с самим собой. Но моя цель «Стена плача», к которой нас, правоверных христиан ☺ так и не повели. Начинаю, как на ощупь, блуждать по рядам оживающего арабского базара. Отсчет времени у меня уже обратный. На всё про всё — меньше полутора часов, с учётом того, что ещё нужно, выбраться отсюда и добраться до гостиницы.

По пути какая-то железная лестница. Оказался на крыше города-рынка (я уже говорил, что центр крепости — это один большой базар-лабиринт), сделал там несколько снимков и, главное, сориентировался по куполам в какую же сторону мне двигаться. Вот и пропускной пункт. Пройдя контроль, как в аэропорту, попадаю на небольшую по размаху площадь, изобилующую прохожими, туристами и верующими иудеями. Напротив — 15 метровая стена. Это и есть Стена Плача или Стена Слёз. В общем-то, это всего лишь цоколь разрушенного храма. Ринулся вперёд, поближе. Поздно опомнившаяся охранница бежала за мной, пытаясь что-то пояснить. Я же, плохо понимая, пытался объяснить ей, что сделаю несколько снимков и уберусь со своим православным ликом из этой иудейской святыни. Оказалось — это женский предел, мужской рядом. К слову, все зрители, а это в основном полные, крикливые женщины, висели у загородки мужского предела. Взгромоздившись на рядом стоящие пластиковые стулья и завидев своих, они улюлюкали, как индейцы. Женщин было много.

Вообще-то, что здесь, что на улицах города, почему-то мало красивых и стройных девушек. Хотя, надо отдать должное, если женщина красива — то наповал. В основном же какие-то бесформенные, округленно-колоннообразные фигуры. Или с очень тяжелым, объемным задом, будто верблюжата с тайными запасами, и что они там хранят неясно! Ещё эти по моде опущенные на бедра штаны… Главное, что образ жизни и одежда не высвечивают женственность. Ну, это так, сугубо мужское отступление.

Короче, я тоже пристроился на стуле для съемок и, как, оказалось, был здесь не один. Два оператора с камерами, красивая девушка — видимо корреспондент, с большим Cаnоn-ом на перевес, все наблюдали за тем, как нескольких тринадцатилетних мальчиков посвящали или инициировали в настоящие иудеи. Рядом стоящие женщины кидали в них конфеты, а мужчины, и стар и мал, за загородкой, взявшись за руки и образовав круг, пели и топали ногами (читай, танцевали). Ближняя ко мне «свадьба» оказалась русскоговорящей, это были грузинские евреи. Потолкавшись ещё с полчаса и расстреляв весь запас цифровой памяти на живописные лица и танцульки, я начал торопиться. Окинув прощальным взглядом площадь, понял — уходить не хочется, такое чувство, что я здесь уже когда-то был. Но пора, надо двигаться восвояси.

Иерусалим проводил нас дождиком. Это к добру и хорошей дороге. Но, по прибытии в Бен Гурион мы узнаем, что наш самолет еще даже не вылетел из Москвы. Все откладывается часов на пять-шесть. Ожидание. Досмотр багажа. Огромные магазины «Duty Free». Ужин от авиакомпании. Рядом снова знакомые — по кино и театрам — лица. Среди всех выделялась компания Гоши Куценко и его друзей. Наконец, посадка в восьмом часу вечера, вместо запланированных трех часов дня.
Первый час ночи, мы в Москве. Переезд из Домодедово во Внуково, от туда домой.

Что сказать в заключение? Как говорится — осадок хороший! ☺
Жалею, что раньше не попал на эту землю, хотя всему свое время. Если охарактеризовать страну в нескольких словах — колоритная, тёплая, яркая, необычная, притягательная, местами очень уютная.

Конечно, хотелось бы побывать в Израиле не торопясь, пропитаться воздухом и духом этой страны, увидеть её как курорт. Съездить в Эйлат, полюбоваться подводной обсерваторией, да много чего не вместили те семь дней, которые потрясли наш мир, но это в следующий раз.

Я подсчитал, стремясь напитаться благодатью и унести хоть частицу этих мест, за семь дней мы посетили: 38 храмов, церквей, монастырей и святых мест, не считая тех мест, где я путешествовал один — будь-то синагоги и мечети. Отснял более 5500 снимков, плюс видео; привез 15 кг. подарков, не считая фотофолиантов о Земле Обетованной; и ещё целых шесть святынь, которые даровала мне эта поездка.

Беседер!

P.S.
В фотоальбоме «Святая земля», который подарила в аэропорту наш гид Зоя, после благодарностей и пожеланий выведена и подчеркнута фраза — «Ради Иерусалима не успокоюсь!»