...Справа от дороги показался ржавый дорожный знак, свидетельствующий о въезде в населенный пункт. «ПРИПЯТЬ» - было написано на нем. Сразу за ним тянулась колючая проволока и стоял уже привычный кунг и шлагбаум.

Дороги не стало мгновенно. Вот, перед шлагбаумом, был асфальт, и его сразу нет. Вместо него – глубокие, залитые водой ямы, нагромождение каких-то веток, камней и обломков. Мы ехали по зеленой галерее. Слева, справа и сверху были деревья. Но… это была не подъездная аллея к городу, а уже сам Город – заросший, брошенный и одинокий. Припять начинается внезапно, у нее нет предместий, пригородов и дач. Оглянешься с границы Припяти назад – только перелески да реактор у горизонта. Посмотришь вперед – ты посреди обычного спального района. Впрочем… обычным он был в восемьдесят шестом. А теперь – это уникальный, не сравнимый ни с чем заповедник советской реальности.

Город законсервирован людьми и природой. В нем ничего не изменилось со времен «кремлевских старцев». Чуть поодаль из тополей торчал торец девятиэтажки, от которого в сердце вместо ожидаемого страха или хотя бы печальной сосредоточенности заворочалась ностальгия. «Партия Ленина – сила народная», - осыпающимися буквами было выведено на этом слепом, без окон, торце. Я наконец попал туда, куда периодически попадаю во сне, но куда уже никогда не надеялся попасть наяву – в стопроцентно советский Город моего детства. Таким был весь левый берег Киева, когда я теплыми апрельскими вечерами беззаботно гонял мяч и удил рыбу, не догадываясь о том, что в ста километрах севернее случилось непоправимое...