Предыдущая глава - Остановка в Накуру (А в глазах Африка - 11)

В Африке темнеет рано, поэтому гулять вечерами не приходится, в больших городах нет желания нарваться на уличный криминал, а маленькие так и вовсе не освещены, там нет электричества.
С наступлением вечера уличные торговцы зажигают маленькие свечечки, и крохотные огоньки освещают небольшое пространство, погружая все остальное в непроницаемый мрак. Поэтому после шести вечера мы оставались в хостеле и, если других развлечений не было, рано ложились спать, часов в восемь-девять.
В Москве это пиковое время активности, всегда находится куча дел, таких, что засыпаешь только за полночь, а здесь нет, время сдвинуто в соответствии с суточным ритмом небесных светил, и никакой вам электрификации.

Накуру - четвертый по величине город в Кении, как с удивлением прочитала я в Википедии уже после поездки, а до нее я всего лишь рассматривала карту гугла, где точка на карте казалась небольшой деревенькой, в лучшем случае маленьким городком.
Мы прибыли сюда сразу после обеда и на осмотр города времени было немного, осмотрев шумный центр, мы пошли в сторону по одной из улиц и довольно скоро попали на тихие немноголюдные деревенские ) улочки, на одной из которых нашли местную турфирму, и, пообщавшись с сотрудниками около часа, отправились спать в свой гестхаус (лодж Дакака), запланировав на раннее утро экскурсию в заповедник Lake Nakuru.

Поэтому спать мы легли рано, однако, спать не хотелось. Лежали в своих кроватях под москитными сетками, ворочаясь с боку на бок, а сна не было ни в одном глазу. И мы разговаривали - обо всем.
Я уже говорила, как мне повезло с напарником, который так похож на близких мне людей, с ним было очень интересно, и мы не спали. В какой-то момент слов стало меньше, пауз больше, но, спать все равно не хотелось, по московским меркам было слишком рано.
За окошком нараспев затянул призыв к молитве муэдзин. Это был первый, услышанный мною, призыв муэдзина. Я родилась в Азии, потом вернулась с мамой в Беларусь и про мусульманскую молитву знала только понаслышке, читала в книгах и отчетах из путешествий. *Резкий*, *назойливый*, *громкий* - вот такие были эпитеты. Поэтому я оказалась не готовой к услышанному - мелодичный речитатив, музыкальный напев, попавший в душу, затронувший там какие-то струны, может быть генетическую память.

И я стала читать стихи, мои любимые стихи я читала наизусть вслух, и что самое интересное, оказалось что мой напарник, мой замечательный, так похожий на меня и моих близких напарник, оказался любителем тех же стихов тех же авторов, и также как и я, он знал их наизусть. Оба мы были поклонниками английской классической поэзии.

Я читала Стивенсона и Бернса, он читал Уильяма Блейка, а за окном тихо накрапывал начавшийся дождь. Время от времени раздавался крик муэдзина, и ночь все тянулась и тянулась. Дождь за окном, напев муэдзина, английские стихи и человек на соседней кровати, такой чужой и такой родной. Уснули мы только под утро.

О, желтый цыганский город,
ты флагами весь увешан,
желтеют луна и тыква,
играет настой черешен,
и кто увидал однажды,
забудет тебя едва ли,
город имбирных башен,
мускуса и печали.

Это стихи испанского поэта об испанском городе. Федерико Гарсиа Лорка "Романс об испанской жандармерии" - одно из моих самых любимых стихотворений.

Продолжение - Разговор с жирафом (А в глазах Африка - 13)