На второй день пребывания наследника российского императорского престола 
Николая Романова в Омске был устроен праздник Сибирского казачьего войска: «15 июля [1891 года] чуть свет поднялись казаки, чтобы приняться за последние и главнейшие приготовления — чествование Августейшего Атамана в среде собравшихся со всех концов войска офицеров, полковых и станичных депутаций».
В 9 часов утра знаменная сотня получила в Войсковом хозяйственном правлении (сейчас в этом здании находится Сибирский юридический университет) знамена шести сибирских казачьих полков и старейшее Тобольское знамя Иоанна и Петра Алексеевичей. Развернув эти знамена, в сопровождении казачьего хора, знаменная сотня промаршировала к войсковой казачьей церкви (Никольский собор) и выстроилась перед ее входом. Здесь же, а также по обеим сторонам Дворцовой улицы (сейчас это часть улицы Ленина) построились казачьи полки в пешем строю. За ними вдоль улицы и вокруг Никольского собора собрались огромные толпы народа, все балконы и окна домов по Дворцовой улице были переполнены омичами.
В 9 часов 30 минут цесаревич в форме Лейб-гвардии Атаманского полка вышел из генерал-губернаторского дворца и в сопровождении станичных атаманов и войсковых депутаций строем проследовал к Никольскому собору. Ровно в 10 часов в соборе начались божественная литургия и торжественный молебен, по окончании которых его высочество осмотрел хранившееся в соборе легендарное знамя покорителя Сибири Ермака.
Затем великий князь направился к Войсковому хозяйственному правлению, где перед входом в здание его встретили с хлебом-солью представители Сибирского казачьего войска и вручили Августейшему Атаману всевозможные дары. По традиции, ни одно царское посещение провинциальных уголков империи не обходилось без подношений. Преклонных лет казачьи отставники, полковник и урядник, преподнесли Николаю Романову икону Чудотворца Николая и Абалакской Божией Матери (самая почитаемая чудотворная икона Богоматери в Сибири).
Кроме традиционных хлеба-соли и икон на серебряном блюде офицеры Сибирского казачьего войска еще преподнесли наследнику престола:
— фотографический альбом из 20-ти больших картонов «Сибирский № 1 казачий Ермака Тимофеева полк на службе и дома»;
— художественный фотоальбом с акварельными рисунками «Картины из истории службы Сибирского казачьего войска»;
— две серебряные фигуры — конный казак на сторожевом посту и пеший казак на крепостной стене, изготовленные за счет пожертвованных рядовыми казаками 2300 рублей.
Передав дары дежурному адъютанту, цесаревич проследовал по усыпанной цветами и декорированной красным сукном лестнице на второй этаж Войскового хозяйственного правления. Здесь был организован выставочный зал, в котором Николай Романов посвятил целый час знакомству с прошлым и настоящим Сибирского казачьего войска по картам, рисункам и фотографиям. Некоторые карты были заранее изготовлены к приезду царственного гостя и хранились в специальных футлярах: «Внутренность футляра должна быть склеена лучшей шелковой материю, застежки у футляра должны согласовываться со строгостью наружного рисунка на футляре. Застежка должна быть серебряная вызолоченная, достаточно удобна и прочна, футляр снаружи должен быть оклеен самой лучшей кожею цвета бордо».
После тщательного осмотра выставочного зала наследника престола пригласили на завтрак. Два больших зала Воскового хозяйственного правления при помощи арок соединили в один для размещения 350 человек. В стене, обращенной на Никольский собор, вместо окна была сделана дверь, ведущая на балкон с прекрасным видом на город. Все стены зала были убраны гирляндами зелени, увешаны портретами Высочайших особ и атаманов Сибирского казачьего войска, все столы были изящно убраны цветами. Главный почетный стол был поставлен так, чтобы великий князь, сидя на одном конце его под сенью войсковых знамен, мог видеть всех участвующих в завтраке. У прибора августейшего гостя лежали цветочное плато с его инициалами и меню завтрака с художественно исполненной акварельными красками виньеткой из казачьего быта. Блюда были приготовлены «исключительно из местных произведений: рыба иртышская, рябчики тобольские и т.п.».
Первым тостом, восторженно встреченным долго не умолкавшим «ура», был тост атамана Сибирского казачьего войска за Государя Императора и Государыню Императрицу. Четвертый тост был провозглашен цесаревичем, громко и отчетливо сказавшим: «Пью за славное Сибирское казачье войско и представителей родственного ему Семиреченского!». Последний тост был за здоровье царственного путешественника. После завтрака, довольный радушием приема, Николай Романов долго беседовал с окружившими его представителями казачьего войска, затем проследовал на балкон, где его появление было встречено радостными криками народа, находившегося на площади вокруг Никольского собора. С балкона его высочество проследовал в особо устроенный в здании Войскового хозяйственного правления фотографический павильон, где фотограф Кесслер сделал снимки цесаревича — один большой поясной портрет и другой в группе со старшими представителями казачьего войска.
В этот же день о восторженных чувствах сибирских казаков по случаю пребывания среди них наследника российского престола было по телеграфу донесено императору Александру III. Был получен следующий ответ: «Императрица и Я искренне благодарим Сибирское и Семиреченское казачьи войска за выраженные чувства. Радуемся, что Атаман [Николай Романов] лично мог видеть казаков и вполне уверены, что при случае они окажутся достойными своих славных предков».
В последний день своего пребывания в Омске 16 (28) июля 1891 года цесаревич принял участие в закладке главного омского храма — Успенского кафедрального собора. К 10 часам утра из всех городских церквей к месту закладки стали стекаться крестные ходы. Они принесли к фундаментному рву наиболее чтимые омичами православные иконы, из которых с восточной стороны будущего храма получился своеобразный иконостас. Был сооружен изящный ажурный павильон бледно-розового цвета, это временное строение было предназначено для наследника престола, его свиты, духовенства и приглашенных лиц.
В 11 часов, когда вся площадь и прилегающий к ней сад были переполнены многотысячной толпой, прибыл высочайший конный кортеж. В сопровождении многочисленной свиты и при громких криках «ура» августейший гость проследовал по устланному красным сукном помосту в павильон, где городское духовенство в одинаковом светло-голубом облачении начало установленное по чину молебствие. Для совершения церемонии закладки наследник престола в сопровождении священников и свиты спустился в головную часть фундамента. Здесь цесаревич собственноручно положил в крестообразное углубление четыре золотые монеты.
Углубление это затем было прикрыто металлической доской с выгравированным на церковно-славянском языке текстом: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа основалася сия церковь в честь Вознесения Господа Нашего Иисуса Христа на небо, при державном благоверном Самодержце Великом Государе и Императоре Александре Александровиче и при личном присутствии Его Императорского Высочества Всероссийского Престолонаследника благоверного Государя Цесаревича Великого Князя Николая Александровича, при святительстве Преосвященного Иустина Епископа Тобольского и Сибирского и при управлении Степным генерал-губернаторством генерала от кавалерии Максима Антоновича барона Таубе в лето от сотворения мира 7399 от Рождества же по плоти Бога Слова 1891, месяца июля 16-го дня».
По возвращении в павильон была прочитана благодарственная молитва с коленопреклонением и провозглашением многолетия царствующему дому, после чего наследник престола рассмотрел проект только что заложенного храма. После торжественной закладки нового собора и прощального обеда в генерал-губернаторском дворце, августейший гость в 5 часов вечера покинул город. Провожать его вышел весь Омск. Лишь только экипаж цесаревича двинулся от дворца к тракту в сторону столицы, над городом раздался прощальный колокольный звон, который не прекращался до тех пор, пока великокняжеский кортеж не скрылся за горизонтом.
Все мероприятия, в которых принял участие наследник престола в Омске, носили показательный характер и были направлены на то, чтобы заслужить монаршее благоволение, поэтому они отчасти ретушировали действительность. Для омских властей необходимо было добиться такого результата, чтобы августейшая особа осталась довольна посещением города. И, похоже, им это удалось. Так, в дневнике Николая Романова о посещении Омска остались такие записи: «приятно снова попасть к казакам; между ними множество Георгиевских кавалеров; сибирские казаки выглядят молодцами и отлично одеты; все части представились в отличном виде; лошади и снаряжение безукоризненное». Драматических инцидентов за время трехдневного пребывания на омской земле не было, если не считать, что во время встречи цесаревича с восторженными горожанками они выхватили из его рук носовой платок, о чем он упомянул в своем дневнике.
