2012.05.01

В советский период из всех городов Белоруссии я посетила только два — Витебск и Гродно. Было это еще в те времена, когда и фотоаппарата у меня не было, поэтому и фото от того времени не осталось. Зато остались разнообразные воспоминания об указанных городах. Интересно, что через Витебск мы регулярно ездили к бабушке моего мужа, отправляясь в Смоленскую область с автовокзала, расположенного возле его железнодорожного коллеги. Мы пересекали тогда еще условную границу между Белоруссией и Россией, и делали пересадку в городе Велиж, чтобы уже оттуда, успев на редкий автобус, добраться до деревни Мальково, где проживало уже тогда сильно поредевшее население.

Проведя свое детство в пионерских лагерях и на черноморском побережье Кавказа, не имеющая бабушек, я впервые окунулась там в сельский быт. Что-то мне нравилось, что-то нет, а что-то сразу вызвало отторжение. Так, меня просто потрясли рассказы бабушки о периоде оккупации, когда она рассказывала о том, что свои были страшнее немцев, и я не сразу поняла, что речь идет о полицаях из числа местных. В начале оккупации немцы вполне лояльно относились к женщинам и детям, жалея их и даже подкармливая. А потом в деревню прибыли эсесовцы, и все радикально изменилось.

Хорошо помню речь бабушки, которая говорила, что еда в «пецке», и посылала моего мужа в огород нарвать «лУки». Не знаю, были ли во время войны в деревне мужики, но на момент моего приезда там был только один «мужик на выданье». Это был вдовец Граська, у которого был конь, на котором он ездил в центральное село за хлебом и другими потребными для оставшихся женщин вещами.

Помню, как прощались женщины со своей подругой, которую увозили родственники в город. Они выли, понимая, что прощаются навсегда. Да и вообще о понятии профессии «плакальщиц» я узнала именно там, поскольку бабушка принимала участие в оплакивании постепенно уходящих подруг и знакомых. Не думайте, что плакальщицы только реально плакали, нет. Они могли исполнять русские народные песни и частушки вместе с родственниками покойного, потому что хорошо знали местный фольклор.

Распаханные поля вокруг деревни Мальково, перемежались небольшими полосками леса, которые таили в себе несметное количество грибов, причем только подосиновиков. Я сроду не видела такое множество этих красавцев, поэтому от жадности хватала все грибы подряд. Мой муж смеялся надо мной и выбрасывал огромные шляпки, а сам брал только нераскрывшиеся грибы. Городской житель, дома я ела сковородки из жареной картошки, чуть-чуть приправленной разносортными грибами, которые попадались папе в кузовок в наших предместьях. А тут бабушка вынесла огромную сковороду жареных подосиновиков, залитых деревенской сметаной. Такое мой организм выдержать не смог. Так же как и бражку, которую гнала бабушка Таня.

Купаться в деревне было негде, и после пары-тройки проведенных там дней я начинала скучать. Мне хотелось на юг, туда, где море и солнце, чем были сильно недовольны мои новые родственники.

Позже мы приезжали в деревню с пятилетней дочкой, которой, как и мне в свое время, многое было непонятно. Обладая с детства духом свободы и независимости, дочка выпустила из ограды поросенка, которого потом долго искали по деревне. За это она получила характеристику непослушного и невоспитанного ребенка. А я еще раз убедилась, что я настоящий городской житель, и соблюдать традиции деревенского уклада не под силу ни мне, ни дочке. По состоянию на 2007 год я с прискорбием узнала, что постоянного населения в деревне уже нет.

Что касается Гродно, то там я побывала в составе организованной туристической группы, но было это давно, и я мало что помню. А вот посещение Бреста запомнилось — Дорога домой. Часть 156, и было оно тоже составной частью большого тура по Англии-Шотландии.

Посещение столицы, Минска, случилось дважды и оба раза по причинам вполне прагматичным. В первый раз меня привела туда потребность гарантийного ремонта только что купленного фотоаппарата. Мы остановились в отеле, и за сутки нам благополучно был произведен ремонт ставшего столь необходимым для меня аксессуара. Тут надо сказать, что это был еще пленочный фотоаппарат, часто подводивший меня в поездках из-за неправильно заправленной пленки или неработающего механизма ее продвижения.

Второй раз я поехала в Минск, когда приступила к ремонту квартиры. Все знают, что начиная ремонт, ты думаешь обойтись малой кровью, но вступая на эту тропу, очень быстро понимаешь, что нужно постоянно держать руку на пульсе, иначе у тебя будут кривые стены, некачественно побеленный потолок и прочие нежданчики. Так и я хотела отремонтировать только спальню, снести перегородку, увеличив тем самым коридор, чтобы в него впоследствии вписать шкаф-купе. Первое, чем меня озадачил пришедший электрик – где будем розетки делать. Оказалось, что до ремонта нужно было знать, какая у тебя будет мебель и где нужно штробить стену под потребные розетки. Я метнулась в ближайший мебельный магазин, где на мое тогдашнее счастье торговали белорусской мебелью. И сразу же мне на глаза попался комод, в который я влюбилась мгновенно и безоговорочно.

Да еще повезло с продавцом Надеждой, которой я до сих пор благодарна за ее бесценные советы. Она показывала мне образцы мебели в глянцевых журналах-проспектах, но мне сложно было представить, так ли это выглядит на самом деле.

Учитывая наличие у меня ежегодного бесплатного проездного билета на поезде, я решила поехать в Минск, на фабрику, где изготавливают понравившуюся мне мебель. Написала на их сайт, и получила ответ, как добраться до них. И вот в 2012 году «я в дороге, я в пути…».

Поскольку ехала я в Минск одним днем, то снова ничего не успела увидеть там, кроме вокзала и новеньких электричек.
.

Я торопилась на фабрику, но все же не смогла пройти мимо городской скульптуры в виде босой девушки под зонтиком в Михайловском сквере. Правда, она вызвала у меня недоумение, почему девушка без обуви и самое главное, почему зонтик дырявый. Если бы мне знать тогда, что случайно увиденная мной хрупкая в своей юности школьница стала символом детской беззащитности, а тот самый удививший меня дырявый зонтик символизирует иллюзорную безопасность.

Скульптура изящной девочки-подростка стала неким мемориалом, появившимся в сквере в 2000 году.

Поскольку к тому моменту в сквере прочно обосновались фигурки женщины (//«Незнакомка»//) и мужчины (//«Прикуривающий»//), то первоначально жители города, как и я, отнеслись к новой фигурке без понимания ее символизма и смысловой нагрузки, пропитанной трагическими событиями годовой давности. Учитывая, что вокруг лежал снежок (все-таки январь), скульптура вызывала желание укрыть школьницу, из-за детской беззаботности, выскочившей на улицу без обуви. На самом деле это собирательный образ, посвященный девушкам и юношам, ставших жертвами ужасной трагедии на станции метро «Немига». И хотя мы уже жили в разных странах, я прекрасно помню эти события 1999 года, которые транслировались по нашему телевидению.

30 мая 1999 года прозвенел последний звонок в школах и по этому событию на берегу реки Свислочь были устроены народные гулянья. В числе праздничных мероприятий был концерт популярной у подростков группы «Манго-Манго». Тысячи старшеклассников, желавших увидеть свою любимую группу, стекались сюда, чтобы хотя бы послушать ее. Все шло спокойно, но никто не мог предположить, что триггером трагических событий, станет проливной дождь с крупным градом. Деваться множеству девушек и юношей было некуда, и вся огромная толпа хлынула к пешеходному переходу у станции метро «Немига». Транспортная развязка не была рассчитана на такой неожиданный поток, и как в любой толпе, возникла давка. В результате в мирное время, на что называется «ровном месте» погибло 53 человека, а более полутора сотен человек, выживших в давке, получило травмы различной степени тяжести. Вдумайтесь в статистику, среди погибших было 40 девушек от 14 до 20 лет. Расследование не установило виновных, так произошло, просто трагическое стечение обстоятельств

Талантливый белорусский скульптор, ныне покойный, Владимир Иванович Жбанов (1954-2012) был искренне потрясен этим событием. В то время он работал над скульптурой девочки под зонтиком, ожидающей троллейбус на остановке, и для этих целей ему позировала десятилетняя дочь Маша. Произошедшее событие изменила первоначальный план художника, и в образ были внесены существенные изменения. Как пишут блогеры: «Так была создана самая печальная и трогательная скульптура Владимира Жбанова – босая девочка в мокром платьице с порванным градом зонтиком в руках».

К сожалению, тогда я не знала, что эта скульптура не одинока в этом сквере, да и не поняла смысла беззащитности юной девушки.

Что касается мебели, то образцы, выставленные в шоу-рум, превзошли все мои ожидания, что ускорило оформление заказа и помогло выбрать и цвет спальни, и резные вставки в фасады шкафов.
.

Сегодня читая интереснейшие репортажи минчанина Олега (TravelGuru) turbina.ru/authors/travelguru/, я все больше убеждаюсь в необходимости снова поехать в Минск, и уже с чисто познавательными целями.