Одним из самых известных домов в Леонтьевском переулке, является дом №6, в нём находится музей К.С. Станиславского — великого реформатора театра, актера, режиссера, руководителя театров, теоретика и педагога.

Строение на этом месте появилось давно, еще в конце 17 века. Это были палаты, которые принадлежали знатному вельможе послепетровской эпохи, президенту Юстиц-коллегии Ивану Петровичу Толстому. Он был сыном виднейшего государственного деятеля России при Петре I Петра Андреевича Толстого, который способствовал возвращению на родину сына Петра царевича Алексея, а затем принимал участие в следствии и суде над ним. После смерти Петра он пошел против своего в прошлом благодетеля и союзника Александра Меньшикова. За что был сослан вместе со своим сыном Иваном на Соловки, где оба и скончались.

В последующем хозяева особняка несколько раз менялись, причём каждый вносил что-то новое в облик дома, а свой нынешний вид, появился, по всей вероятности, после войны 1812 года, во время которой здание сильно пострадало.
По бокам фасада, вытянувшегося вдоль красной линии переулка, появилось по четыре пилястра ионического ордера. В середине фасада гладкая часть, окна имеют разную форму: три из них арочные, а остальные прямоугольные.
С 1830 года сохранились и ворота с пилонами.

В начале века дом принадлежал купцам Спиридоновым. После 1917 года здание отдали под квартиры, а дети прежних владельцев остались жить в комнатах на верхнем этаже. Ну, а в 1921 году сюда въехал К.С. Станиславский с женой М.П. Лилиной.
До этого он жил на улице Каретный ряд 4, здесь он прожил с семьёй 17 лет, но его попросили съехать, новая власть решила, что этот дом просто необходим для устройства там транспортной комиссии Совнаркома.
Это решение Станиславскому было сложно принять, ведь в его квартире кроме жилых помещений располагалась ещё оперно-театральная студия с репетиционным залом, с костюмерной и небольшой сценой. Оперная студия при Большом театре, которой он руководил, не имела своего помещения. А еще в квартире находился театральный музей, хранился реквизит и коллекция старинных вещей.
За него просил Луначарский, лично обращался к Ленину, на заседаниях Совнаркома решали вопрос о выселении неоднократно, итог был один — выселить, а чтобы это произошло быстрее, здание перестали отапливать. Единственное, что предложили, это самим выбрать подходящий особняк, который и нашёлся в Леонтьевском переулке. Главной задачей для режиссера в тот момент стал поиск помещения, обладающего подходящей акустикой для Оперной студии.

Семье Станиславского был предоставлен весь второй этаж трехэтажного особняка.
Насколько я могу представить себе, после капитального восстановления в 1815-1834 годах, второй и третий этажи особняка, числящегося в наше время под № 6 в Леонтьевском переулке, представляли собой анфилады комнат, на втором этаже – парадных, с высотой потолков порядка 4 метров, с окнами, выходящими на улицу и частично во двор (за исключением двух комнат, которые через столетие, а именно в 1930-х годах занимала М. П. Лилина), и на третьем, или антресольном, как прежде называли, этаже – более скромных жилых помещений, с высотой потолков порядка 2 метров и окнами, выходящими во двор, на территории которого когда-то был уютный приусадебный домашний сад, с большой круглой цветущей клумбой посередине, сохранившейся до 1930-х годов. Сзади он обрамлялся бывшей конюшней и сараями, на месте которых ныне находится жилой пятиэтажный дом постройки 1950-х годов, занявший не менее трети площади бывшего уютного сада" — из книги племянника Станиславского С.С. Балашова "Алексеевы".
На первом этаже жило несколько семей. На третьем этаже жили члены семьи прежних хозяев дети В.Б. Спиридоновой сын Сергей и дочь Елена. Позднее здесь, на третьем этаже поселились студенты Оперной Студии Станиславского, а также младшая сестра Константина Сергеевича Зинаида Сергеевна Соколова (Алексеева) – актриса, театральный педагог и режиссер Оперной студии, и старший брат Владимир Сергеевич.

Фото из интернета
Итак, войдём в музей. На первом этаже находится касса, гардероб, один из выставочных залов, основная экспозиция разместилась на 2-м этаже. Если театр, как говорил Станиславский, начинается с вешалки, то его дом для всех начинается с лестницы, знаменитой на весь мир своим неповторимым скрипом. Она упоминается у М. А. Булгакова в "Театральном романе".
"Я что-то бормотал, спускаясь по скрипучей деревянной лестнице".
Лестница сохранилась, и она по-прежнему скрипит. Во время реставрации в 2015 году скрип сохранили намеренно, чтобы соответствовало описанию в романе. Считается, что лестница сохранилась с 1830 года.

Далее: "Войдите и подымайтесь по деревянной лестнице. Потом еще дверь. Войдите. Там увидите черный бюст Островского. А напротив беленькие колонны и черная-пречерная печка".
Вхожу и вижу колонны и черную печку в углу, вот только нет бюста Островского, вместо него стоит бюст самого Станиславского.

Это так называемая "Синяя комната", цвет стен здесь неизменно синий и она украшена белыми колоннами из искусственного мрамора. Выполняла сразу несколько функций: репетиционного помещения, фойе и, как бы сейчас сказали, ресепшен — где ожидали приема для беседы приглашенные артисты и ученики, среди которых были такие известные актеры: Иван Москвин, Ангелина Степанова, Борис Ливанов, Ольга Книппер-Чехова, Леонид Леонидов и многие другие, театральные художники и драматурги, например, Михаил Булгаков, Валентин Катаев, Всеволод Иванов.

В центре между колонн стоит массивный стол для текстов ролей. Режиссер выкладывал их сюда на случай, если кто-то из актеров забудет свой текст. Сейчас на столе стоят портреты супругов — Лилиной и Станиславского.

Бюст Станиславского создан скульптором Серафимом Николаевичем Судьбиным. Он был одарённым человеком. В качестве артиста в 1898 году поступил в труппу МХТ. Участвовал в спектакле "Царь Федор Иоанович", где играл роли Шуйского и Мстиславского, а также был занят во всех основных спектаклях театра. Одновременно занимался лепкой, рисованием, фотографией. Многие его скульптурные работы, среди которых: "Максим Горький", "Анна Павлова", "Федор Шаляпин" и многие другие, выставлялись в Москве, Петербурге, Париже, Берлине, Венеции, Мюнхене, Риме, Нью-Йорке, Вашингтоне.
Бюст Станиславского был создан в 1902 году, скульптор изваял красивого, целеустремленного, полного сил человека. Совсем не таким, Константин Сергеевич приехал в дом в Леонтьевском переулке. Возраст, болезни, невозможность приспособиться к существующей действительности – вот та реальность, с которой он пришел сюда.

Второй этаж поделён на две части: квартиру Станиславского, состоящую из 4-х комнат, и 3-х комнат, принадлежавших Оперной студии.

Из "синей комнаты" сразу попадаем в "Онегинский зал". Раньше это был бальный зал, а они всегда строились, в отличие от других помещений, с высокими потолками, зачастую с колоннами, которые "позволяли отказаться от дверных створок и оставить открытыми проёмы между залом и гостиной". Увеличення высота способствовала звучанию оркестра по всему объёму помещения.

"Онегинским" он назван не просто так, именно здесь в 1922 году состоялась премьера оперы "Евгений Онегин" П. И. Чайковсковского. Она прошла с огромным успехом, отчего перешла впоследствии на большую сцену. В дальнейшем в зале проводились многие репетиции опер и спектаклей, а также концерты.
Всё так же стоят белоснежные колонны и сцена, на которой стояли все выдающиеся артисты прошлых эпох.

Онегинский зал до сих пор хранит дух режиссера, здесь стоит его старый рояль, который он купил для спектаклей и репетиций, инструмент рабочий до сих пор и аккомпанимирует спектаклям со времён Константин Сергеевича.
Сохранилось и кожаное кресло, с которого он руководил репетициями.

14 февраля 1924 коллегия Наркомпроса вынесла решение передать Оперную студию Главнауке (Главному управлению по науке) в статусе Государственной Оперной студии имени Станиславского.

И сегодня в Онегинском зале проходят творческие встречи, торжественные вечера и концерты.

Находясь в музее смотришь не только по сторонам, но и постоянно вверх.
Все потолки в музее – это настоящее произведение искусства, сохранившиеся, как утверждает племянник Константина Сергеевича С.С. Балашов в своей книге "Алексеевы", с тридцатых годов позапрошлого века:

"Зал (ныне называемый "Онегинским") и парадные комнаты имеют уникальные росписи потолочных плафонов, художественно выполненные темперными или клеевыми красками по сухой штукатурке; плафонные росписи, исполненные в 1830-1834 годах неизвестными крепостными художниками купчихи Спиридоновой, ставят Леонтьевский особняк в ряд уникальных памятников архитектуры начала 19 века."
Реставрации росписи потолков не проводились, при последней их только почистили, поэтому они остались аутентичными с 1800-го года.

Непосредственно к Онегинскому залу примыкает комната, которая носит несколько названий.
Ее называют "Красной", "Рыцарским залом", иногда репетиционным залом".

Вот так описывает её С. Балашов в своей книге "Алексеевы" :Вскоре в зале, между колонн, был сделан невысокий деревянный помост, образовавший как бы небольшую сцену, на которой стали репетировать, затем прошли генеральные репетиции (первая – 12 апреля 1922 года) и премьерные спектакли оперы "Евгений Онегин", а вскоре начали давать спектакли и для широкой публики, При этом соседствующая с залом Красная комната, в которой поселилась 3.С. Соколова, оказалась единственным закулисьем. В указанном выше письме С. В. Рахманинову об этом написал сам Константин Сергеевич: "Чтобы дать Вам понятие о миниатюрности нашего театрального помещения, я опишу, что делается в соседней (и единственной) со сценой комнате, в которой живёт моя сестра, помогающая мне вести Оперную студию Большого театра. В этой комнате, являющейся её спальней, столовой, кабинетом и гостиной, гримируются все артисты, переодеваются женщины и мужчины (для чего ставятся ширмы), заготовляется мебель и бутафория для спектакля. Там же поёт хор крестьян (I акт), хор девушек (свидание). В этой же комнате складывают декорации, проносят подмостки. Словом, в ней происходит столпотворение. По окончании спектакля студийцы общими усилиями убирают и выметают комнату, освежают её для того, чтобы измученная сестра могла ложиться спать, пить чай и прочее".
Позже сестра Константина Сергеевича переезжает на третий этаж. А данная комната совершенно отдается студийцам для подготовки к спектаклям и репетициям.

Обращаем внимание на потолок.

Мебель Константин Сергеевич перевёз со своей предыдущей квартиры, она необычная, сделанная в псевдоготическом стиле.

Три шкафа были сделаны по эскизам самого Станиславского с любимой им "рыцарской" тематикой. Изображения рыцарей сделаны по придуманной Константином Сергеевичем технологии: это бумага, которая специальным образом нанесена на стеклянную витрину, думаю, что-то наподобие переводных картинок. Когда включалась подсветка, они выглядели как витражи.
На прежней квартире у него висели ещё полубутафорские доспехи, а также коллекция холодного оружия, которое хранилось в "готических" шкафах, в последующем она была отдана театру, для постановок спектаклей.
Видимо Станиславского эта эпоха привлекала романтикой отношений, чувств.

Буфет и настенная полка были изготовлены по эскизам сестры художника Е.Д. Поленовой в мастерской в имении С. Мамонтова в Абрамцево. Кстати Савва Мамонтов был женат на двоюродной сестре Константина Сергеевича и тот часто здесь бывал.

Из парадных комнат перейдём в жилые, но жизнь в них также была подчинена театру.

В кабинет ведет мощная дубовая дверь "под готику" с металлическими украшениями, она была привезена с прежнего места жительства режиссёра и использовалась также в спектаклях.
Обстановка мемориальная, то есть такая же, как была при жизни Станиславского.

Большая комната была перегорожена книжными шкафами, которые служили своеобразной ширмой, разделяющей помещение на репетиционное, и помещение где актеры переодевались и гримировались перед тем, как выйти к Станиславскому на репетицию, сидевшему напротив этих шкафов.

"Константин Сергеевич обычно сидел на огромном диване, покрытом простыней, около маленького переносного столика, на котором лежала рукопись его "системы". Часто он что-то дописывал самопишущим пером, всегда великолепно выбритый, немножко парадный, только что одетый к репетиции" – из воспоминаний режиссера В. Г. Сахновского.
Так в чём же суть системы Станиславского? Если коротко, то актёр должен иметь живое
развитое воображение. Все, происходящее с персонажем, он может примерить на себя только посредством воображения.
Наблюдательность. Все самые лучшие характеры и типажи, оценки, приспособления и реакции не придумываются, а берутся из наблюдений артиста за обычными людьми в повседневной жизни.
Эмоциональная память. Многообразие человеческих эмоций бесконечно, чем больше их помнит актер, тем проще ему вытащить из памяти нужную.
Умение управлять своим вниманием. Актер на сцене нацелен на подлинную правду переживаний, но есть вещи, которые совершенно ей не способствуют, например, зрительный зал. Отвлекающие факторы нужно уметь "выключать", при этом не теряя связи с действительностью.
Актёр должен не играть, а жить на сцене.

Белая печка, кресла в белых чехлах вокруг стола, где Станиславский не раз репетировал с артистами труппы, в том числе свой последний спектакль "Тартюф" в 1938 году
youtu.be/KSKE9miPx2E
За письменным столом проходила работа над рукописями книг "Моя жизнь в искусстве", "Работа актера над собой".

Перед ним удивительное кресло в стиле "Сованарола" инкрустированное слоновой костью. Его Станиславский привёз из Италии в 1895 году для спектакля "Отелло", в котором сам играл главную роль.

У зеркала прекрасные петровские подсвечники.

Радиоприёмник и фонограф Эдисона. Один из нескольких имевшихся в России, ещё один был у Шаляпина, он, также как Константин Сергеевич записывал свой голос, что оказалось очень важным для потомков. Это был подарок американского народа после оглушительных гастролей МХАТа в Америке.
Американцы боготворили Станиславского. Во время его гастролей по США, они осыпали его подарками и предлагали заманчивые перспективы, одна из которых — амплуа главного постановщика Голливуда. Константин Сергеевич отказался.

Над диваном эскизы Бенуа к спектаклям "Трактирщицы" и "Мнимый больной", в которых также играл мэтр. А Бенуа он доверил не только художественную, но и постановочную часть. Так в истории русского театра появляется первый художник-постановщик.
Константин Сергеевич ввел в искусство сразу несколько профессий — художник по декорациям, художник по свету, художник по костюму.

За книжными шкафами можно увидеть старинные чемоданы и саквояжи для театральных костюмов, с которыми он путешествовал на гастролях в Америке, они подписаны его именем. Есть специальный отдел для шляп, он выглядит, как неровности вверху чемодана. Многие гости думают, что чемодан повреждён, но нет, все сделано специально, чтобы хранить аксессуар в виде шляп.

И снова потолки! А люстра!

Китайский актер Мэй Ланьфань, исполнитель ролей женского амплуа в пекинской опере, дарит Станиславскому коллекцию кукол из Пекинского оперного театра.

Смежная с кабинетом комната – это спальня Константина Сергеевича, которая также как и кабинет, постепенно становится театральным помещением. В 1928 году праздновали 30-летие МХАТа, и он попросил зал встать и почтить память Саввы Морозова, без которого не было было бы театра. Все встают, встал и присутствующий Сталин. Тут же была масса возмущённых — как он посмел поднять коммунистов для того, чтобы почтить фабриканта?!

Через день он должен играть в спектакле "Три сестры" Вершинина, всё это вместе взятое сильно взволновало его, что негативно отразилось на здоровье. Станиславский доиграл первый акт до конца. Несмотря на кинжальную боль в сердце, он вышел на поклоны и упал. Его уносят со сцены, вызывают врача. Доктор сразу ставит диагноз — инфаркт. Константина Сергеевича отвозят в Леонтьевский. Теперь надолго его кабинетом становится спальня, а рабочим местом кровать.

Поначалу он вёл репетиции по телефону. Вот над кроватью телефонная трубка, которая связывала режиссера с театром. С этим ему было трудно смириться.

На какое-то время, заботясь о его здоровье, руководители государства отправляют его на лечение в немецкий Баденвейлер. Раньше он уже бывал здесь, в этом городе, где умер Чехов. В 1908 году присутствовал на открытии памятника писателю и драматургу.
После возвращения Константин Сергеевич пытался решать насущные вопросы театра. Как писал Станиславский в правительство, МХАТу нужны "пьесы долговременного звучания", иными словами, театру нужна классика, а не скороспелые революционные пьесы, поставленные наспех. За границей Константин Сергеевич изо всех сил пытается работать, так как он не привык, по его же высказыванию, "даром есть советский хлеб".

В кабинете бюст Бетховена, а в спальне, над дверью, висит его посмертная маска, купленная Станиславским.
Голубая ваза веджвудского фарфора на шкафу — подарок Айседоры Дункан, питавшей к Станиславскому нежные чувства.

Рядом со спальней находится столовая. Однако, оказывается, что при жизни Станиславского это помещение было оборудовано под комнату для приставленного доктора, который наблюдал Константина Сергеевича. Сегодня доподлинно известно, что врач был сотрудником НКВД, фиксирующим всех гостей и все разговоры режиссера.

Сейчас здесь находятся подлинные вещи семьи Алексеевых, а на стенах можно увидеть старинные портреты и фотографии родственников купцов Алексеевых.
Рассматривая их, как раз к месту рассказать об этой семье.

С обеих сторон от старинного буфета помещены портреты прадеда и прабабки.
Прадед Константина Сергеевича – Семен Алексеевич Алексеев был сыном бывшего крепостного Алексея сына Петрова, который 22-х лет отроду сумел в 1746 году "перечислиться" из ярославских крестьян в московское купечество. Его сын Семен поднялся из второй купеческой гильдии в первую, сделался коммерции советником и был основателем небольшой фабрики "волочильного и плащеного золота и серебра", товар в то время пользовался большим спросом, поставлялся даже за границу.
Женился Семен Алексеевич вторым браком на Вере Михайловне Вишняковой. Невеста принадлежала к хорошему купеческому роду и была значительно младше мужа, но брак был счастливым.

Над диваном портреты отца и матери Константина Сергеевича.
Вот, что пишет о своих родителях Станиславский в книге "Моя жизнь в искусстве":
"Мой отец, Сергей Владимирович Алексеев, чистокровный русский и москвич, был фабрикантом и промышленником. Моя мать, Елизавета Васильевна Алексеева, по отцу русская, а по матери француженка, была дочерью известной в свое время парижской артистки Варлей, приехавшей в Петербург на гастроли. Варлей вышла замуж за богатого владельца каменоломен в Финляндии Василия Абрамовича Яковлева, которым поставлена Александровская колонна на бывшей Дворцовой площади. Артистка Варлей скоро разошлась с ним, оставив двух дочерей: мою мать и тетку. Яковлев женился на другой, г-же Б., турчанке по матери и гречанке по отцу, и передал ей заботу о воспитании своих дочерей. Их дом был поставлен на аристократическую ногу".

На семейной фотографии 1879 года братья и сёстры Константина Сергеевича вместе с матерью, он в центре.
Все дети выросли творческими личностями, театрально одарёнными, видимо сказались гены бабушки.

Выше над семейной фотографией портрет той самой артистки Мари Варлей.

Портрет деда — Владимира Семёновича Алексеева — главы фирмы "Товарищества Владимира Алексеева".

Еще один портрет — Николай Александрович Алексеев, двоюродный брат Станиславского, ставший в 32 года городским головой Москвы, на этом посту он пробыл три срока. Для города им было сделано очень многое: водопровод, дороги, здания Думы, ГУМа, Исторического музея, в основном на его деньги построена больница для душевно больных им. Кащенко, сейчас она названа его именем, можно перечислять ещё долго.
Уникальный человек, жизнь которого трагически прервалась от выстрела.

Очень хорошо и кратко написано о части династии Алексеевых здесь

На этих фотографиях видим дом №29 на Большой Алексеевской, в нём родился Константин. Ниже его фото в детстве. Интерес представляет раскрашенное фото акварели художника Марчелли, на которой изображены его дед с бабушкой и детьми в своём доме. На полу с игрушками их младший сын Сергей, будущий отец Станиславского. Отдельно, в лучшем качестве эту фотографию я не нашла.

Перечисляем родственников Константина Сергеевича и у всех фамилия Алексеев, так и он тоже был Алексеевым — Станиславский псевдоним, который был взят в 1885 году, в возрасте 22 лет.
Причин было несколько — основная, чтобы "не позорить семью". Он принадлежал к роду Алексеевых, достоинство и традиции которого никак не совмещались с актерством. Принятие псевдонима было уступкой семье, обществу, так как служил он в то время на фабрике своего отца, а театр был только хобби.
Отец назначил его управляющим фабрикой. Польщенный Константин гордо провозгласил на семейном совете: "Алексееву в театре не место!" Родители были счастливы, но… Спустя некоторое время до них начали доходить слухи, что на театральных подмостках появился артист "очень похожий на Константина", по фамилии Станиславский…

Алексеев — фамилия обыкновенная и очень распространённая в России, а Станиславский звучит уже совершенно по-другому, да и Константин уже в то время думал о том, что свяжет свою жизнь с театром, и в знак признания талантливого артиста-любителя доктора Маркова, который также использовал его в качестве сценического имени.

В то же время в Москве фамилия эта воспринималась как нарицательная, как символ прочного, устойчивого богатства. Бытописатель прошлого века свидетельствует: "Алексеевы были очень богаты, так что их богатство вошло в поговорку. „Ведь ты не Алексеев“, — говорил кто-нибудь другому, желая упрекнуть его в заносчивости".

Фото из интернета
Поначалу Константину удавалось совмещать ответственную работу с увлечением. Так, днем решал производственные вопросы, а по вечерам играл в Алексеевском театральном кружке. Публика признавала Константина лучшим актёром-любителем, и родителям ничего не оставалось, как смириться с увлечением своего наследника.
Первая любовь его тоже была связана с театром. Однажды на приеме у императора Константин увидел балерину Анну Игансон и влюбился в нее без памяти. Чувства молодого человека были безответными, и он был этим очень расстроен.
Видя страдания барина, его утешила горничная – Авдотья Копылова. Все домашние знали об их связи, но не стали противиться. Более того, когда она родила сына, его практически приняли в семью, записав в метрике — Владимир Сергеевич Сергеев, дав отчество отца Константина. Заботясь о мальчике, дали ему прекрасное образование. В будущем он станет профессором истории античности.
Родные пытались женить его на девушке из приличной семьи, но он увлекался только актрисами. В конечном итоге свою любовью на всю жизнь Станиславский встретил в театре.

Маша Перевощикова была девушка из интеллигентной московской семьи, внучкой профессора, дочерью почтенного нотариуса, мать была из семьи знаменитых ювелиров Сазиковых. Окончив Екатерининский институт благородных девиц с золотой медалью, осталась в нем же классной дамой. Как и многие тогда в России увлекалась театром и нарушая правила института, она взяла себе псевдоним "Лилина" и вышла на сцену в благотворительном спектакле, где играл Станиславский. Дебют оказался громким, о ней заговорила пресса и, разумеется, псевдоним не помог: Марию узнало начальство, и она лишилась работы, но её пригласил в театральную труппу Общества литературы и искусства, Константин. Она согласилась, да и как было не согласиться.

"Тогда я была очень влюбленная... Как актер мне и тогда Константин Сергеевич казался замечательным, исключительным, обаятельным и первым красавцем в Москве" – из воспоминаний М.П. Лилиной

Станиславский вспоминает об этом периоде в своей книге "Моя жизнь в искусстве":
"Луизу играла М.П. Перевощикова, по сцене Лилина. Она, наперекор мнению света, пришла к нам в качестве артистки. Оказывается, мы были влюблены друг в друга и не знали этого. Но нам сказали об этом из публики. Мы слишком естественно целовались, и наш секрет открылся со сцены. В этом спектакле я меньше всего играл техникой и больше всего интуицией. Но нетрудно догадаться, кто вдохновлял нас: Аполлон или Гименей".
Они играли в пьесе Шиллера "Коварство и любовь"

Вот они здесь на фото Луиза и Фердинанд, будущие муж и жена. Фотография висит на стене комнаты Марии Петровны. Через год, 5 июля 1889-го Станиславский и Лилина обвенчались
в церкви Покрова Пресвятые Богородицы в селе Любимовка, в имении Алексеевых и отправились в свадебное путешествие по Европе. Женитьба кардинально преобразила Станиславского – семья стала для него самым главным в жизни – никаких романов, никаких актрис. Он даже отверг откровенные намеки на близость самой Айседоры Дункан. Он был отчаянно верен Лилиной, невзирая на то, что работал с самыми красивыми и талантливыми актрисами современности…

.
Эта фотография новобрачных, которая поставлена на туалетный столик в спальне Марии Петровны
Брак длиною почти в полвека и творческий тандем Константина Станиславского и Марии Лилиной и по нынешнее время вызывают искреннее восхищение. Характеризуя этот союз, впору будет привести цитату из воспоминаний супруги Константина Сергеевича: "Станиславский был человеком с большой буквы, а я с маленькой". Многие, не соглашаясь с этим, указывали на то, что она могла стать величайшей актрисой своего времени, но предпочла быть второй при великом муже. Это был осознанный выбор мудрой женщины, в чем и крылся главный залог их долгой и счастливой семейной жизни.

Комнаты М.П.Лилиной

Две небольшие комнаты в доме занимала жена Константина Сергеевича актриса Мария Петровна Лилина, одна из них спальня, другая что-то среднее между гардеробной и артистической уборной. Мебель в них была проще, да и потолки пониже, всего 2.1 метра.

Гримерный столик перевезен из театра МХТ, принадлежал Марии Лилиной.

Она была любимой актрисой Чехова, именно для нее он пишет "Вишневый сад" и "Три сестры", а он её любимым писателем. На стене гримёрной портрет Антона Павловича Чехова с собственноручной дарственной надписью автора:
"Милой Соне и милой Маше, милой Марии Петровне Алексеевой, от автора ею игранных пьес, очарованного Антона Чехова. 900 19/IV. Ялта".

Столик для рукоделия, привезённый из Франции, остатки былой роскоши, платье, принадлежащее раньше матери М. Лилиной, Мария Петровна его переделала и в нём играла роль графини Вронской в спектакле "Анна Каренина". Этой ролью в 1941 году она завершила свою карьеру.

Мария Петровна успевала все: и вести домашнее хозяйство, и воспитывать детей, и готовить роли, и ухаживать за мужем и работать зав. костюмерным цехом в театре. Некоторые театральные костюмы она шила своими руками, делая при этом прекрасные вышивки. У Лилиной был знаменитый сундук, о котором знали все театральные. Из него извлекались настоящие сокровища в виде старинных платьев, платков, вышивок, которые использовались в спектаклях.

Поднимемся на третий этаж. Одна из комнат, которая при жизни здесь семейства Спиридоновых была детской, посвящена теме "становления Константина Алексеева, как артиста".

Сразу обращает на себя внимание домик, он существовал в этой детской еще у дореволюционных владельцев.

Рядом с ним стенд, который рассказывает о появлении Алексеевского драматического кружка.
По сути сути, это был домашний любительский театр семьи Алексеевых. Первый спектакль в день именин матушки Елизаветы Васильевны Алексеевой 5 сентября 1877 года в имении Любимовка.

В витрине портрет Кости Алексеева и его театральные перчатки. подаренные ему на первое посещение театра, он слушал оперу "Аида" в Большом театре.

А здесь реквизиты к японской оперетте. Уже в этой постановке Константин добивался достоверности во всем. Для этого были приглашена семья акробатов из гастролирующего цирка, которая обучала их обычаям: манере ходить, держаться, кланяться, танцевать, жестикулировать веером и владеть им.

В скором времени Станиславский понял, что рамки домашнего театры тесны для него, так
возникло в 1888 году Московское общество любителей искусства и литературы.

В другой комнате, расположенной напротив, находится экспозиция, посвященная единственному спектаклю "Дни Турбиных".
В 1925 году был опубликован роман М.А. Булгакова "Белая гвардия" и автору было предложено сделать из него пьесу, с этим он пришёл к Станиславскому. Пьеса была поставлена в год 10-летия советской власти. И только благодаря Станиславскому пошла, и только благодаря ему вернулась на сцену МХАТа после двух лет опалы Булгакова.

Здесь мы видим декорацию одной из комнат дома Турбиных, а на печи цитаты из романа "Белая гвардия".
На стене портрет Михаила Афанасьевича, написанный за шесть дней до его смерти.

Здесь еще есть витрина с личными вещами М.А. Булгакова. Их передала музею жена писателя. В витрине мы видим посмертную маску Булгакова.

И последний зал, который я осмотрела, находится на цокольном этаже, где в 1980 году при реставрации были раскрыты палаты конца17 века работники музея расположили выставку, посвященную первому спектаклю, поставленному в Художественно-общедоступном театре (будущий МХТ) в 1898 году. Спектакль назывался "Царь Федор Иоаннович" (А. Толстой).

Вещи, выставленные здесь, можно назвать реквизитом, а можно музейными экспонатами, некоторым из них более двухсот лет.
Знаменитую фразу Станиславского "не верю" можно отнести и к реквизиту, который использовался в той или иной пьесе. Если представлялась возможность заменить бутафорию подлинными предметами быта, то он делал это. С этой целью Константин Сергеевич разъезжал по российским городам-глубинкам, посещал храмы, старинные дома, был завсегдатаем блошиных рынков в поисках реквизита.
Он считал, что если актер прикасается к подлинным вещам эпохи, которую играет, то он больше чувствует время, в котором живет создаваемый им образ. В том случае, если все же приходилось изготовлять бутафорские вещи, то они должны были, как можно более походить на подлинные.

Трон точная копия того, который находится в Оружейной палате. А шлемы, секиры, палаши, ендовы подлинные.
Спектакль "Царь Федор Иоанович" ошеломил публику не только игрой актеров и постановкой пьесы, но и шикарными декорациями и почти музейными костюмами. По ходу спектакля, на сцену была вынесена настоящая старообрядческая икона 17 века, Для этого пришлось обращаться в Священный синод за разрешением, который его выдал театру, но только на этот первый спектакль.

Вот и все залы осмотрены, и в конце слова самого Станиславского.

В самом музее, и потом, после знакомства с ним, я многое узнала об этом замечательном человеке. И я ему верю!