Итак, хивинская программа нами выполнена. Пора возвращаться по уже знакомой магистрали А380 в Бухару.

Новыми впечатлениями 450-километровый путь из Хивы в Бухару, который мы преодолели за 7 часов, ожидаемо не отметился. Всё та же ровная дорога-стрела, уходящая за горизонт, окружённая однообразным пустынным ландшафтом.

Иногда в стороне от дороги виднелись водоёмы, которые чуть оживляли сухое безжизненное пространство.

Видимо, для того чтобы водители сохраняли бдительность, на обочине дороги несут свою вахту картонные автомобили местной ДПС.

Редкие поселения, иногда попадавшиеся на пути, вызывали немой вопрос: «Разве здесь можно жить?»

Проголодавшись, мы сделали остановку возле придорожной чайханы.

Женщины присели под жидкой тенью дерева возле неё, а я пошёл на разведку.

Неожиданно в заведении оказалось довольно много посетителей, поэтому я решил своих спутниц сюда не приглашать, а заказать что-нибудь на вынос в дорогу.

Поскольку здесь, в кызылкумской глубинке, языковой барьер ощущается больше, чем в других местах, я, ничтоже сумняшися, заказал первое, что пришло в голову, — самсу.

И вовсе не потому, что узбекская самса пришлась мне ранее по вкусу. Более того, её вкус, благодаря добавке курючного жира, который я ощутил в Ташкенте, до сих пор сохранился в памяти, как пренеприятный. Просто на память не пришло наименование других узбекских явств, которые были бы понятны хозяйке чайханы, русским языком абсолютно не владевшей.

Та в течение 15-20 минут приготовила и завернула в пакет «самсу», которая на поверку оказалась чебуреками.

Отведав чебурек, я поблагодарил судьбу, что официантка неправильно меня поняла, поскольку чебурек оказался вполне съедобным. Хотя, признаюсь, я их никогда обычно не ем.

Ближе к Бухаре вокруг дороги стало позеленее.

А вот и традиционные для Узбекистана ворота – обязательный атрибут у въезда в любой населённый пункт.

Название города на них – Buxoro – предопределило то, что в дальнейшем мы называли Бухару только так – Бухоро.

Как и в Хиве, мы остановились в старой части города, чтобы быть поближе к основным достопримечательностям Бухары.

Местом нашей дислокации на две ночи стал Dilnura Guest House, который имел на Букинге приличные отзывы.

Оставив вещи в номере и определив стойло для Кобальта, мы направились на первую мини экскурсию по Бухаре, к комплексу Chor Minor Madrassah, до которого от гестхауса 10-15 минут ходьбы.

Медресе Чор-Минор (в переводе означает «Четыре минарета») находится на северо-востоке Бухары.

Четыре минарета, составляющие конструкцию, символизируют четыре стороны света.

Пишут, что медресе было построено в 1807 году по инициативе богатого купца, торговца лошадьми и коврами — туркмена Халифа Ниязкул-бека. Источники утверждают, что после посещения Тадж-Махала в Индии Ниязкул-бек загорелся желанием создать нечто похожее.

Он созвал зодчих и астрономов и поставил им два условия. Во-первых, медресе должно располагаться на Шелковом пути, чтобы туркмены, путешествующие по этой дороге, обязательно останавливались в нём. Во-вторых, архитектура постройки должна была показывать людям, что все части света равны, как равны все люди планеты, все одинаково приходят в этом мир, ходят по одной и той же земле, дышат одним воздухом и наслаждаются единым небом.

Бытует мнение, что оформление минаретов Чор-Минор отражает религиозно-философское восприятие четырех мировых религий. Некоторые элементы четко вырисовывают буддистские молитвенные колеса и христианский крест. Соединяет минареты большой купол, олицетворяющий единое небо и Бога.

Может быть, может быть… Хотя, думаю, это маловероятно.

После посещения Chor Minor Madrassah, поскольку день подходил к завершению, а организм начал требовать подкрепления, мы отправились на поиски места, где можно было это требование удовлетворить.

Выйдя на улицу Низами, мы дошагали до ТРЦ Minor, на первом этаже которого располагался большой продуктовый магазин.

Кстати, по непонятной мне причине в Узбекистане крупные продовольственные супермаркеты – большая редкость. Здесь приходится пополнять продуктовые запасы либо в маленьких магазинчиках, либо на рынках.

К сожалению, продуктовая часть Торгового центра была закрыта. Пришлось подняться на верхний этаж и утолить голод фастфудом.

Веронике такая еда нравится. Мне – так себе.

На обратном пути к гестхаусу в нас местные тётушки, сидящие на лавочках у своих домов, чётко узнавали россиян, интересовались, откуда мы, где поселились. А одна симпатичная бабуля и вовсе очень настоятельно приглашала нас завтра приходить к ней на сбор шелковицы.

Что такое шелковица, я до этого не знал. Хозяин в ответ на этот вопрос указал на раскидистое дерево во дворе гестхауса. И посоветовал съедать горсть его плодов перед завтраком, обедом и ужином, поскольку эти плоды что-то там лечат, стимулируют, оздоровляют, продливают…

Ждать завтрака я не стал. И собрав с дерева несколько сочных ягод, решил оздоровляться с вечера, надеясь получить эффект уже к утру и далее продолжить эту практику.

Признаюсь, вкус шелковицы мне не понравился. И если вечером я ещё худо-бедно справился с несколькими ягодами. Утром оздоровляться дальше я уже не стал. И, соответственно, к бабушке на сбор шелковицы не пошёл.

Более того, приторный, нудный запах от плодов этого дерева преследовал меня почти повсюду в Узбекистане, где шелковица в это время как раз поспевает, и её, действительно, здесь очень много.

Хотя узбекам шелковица, видимо, нравится. Ею даже торгуют на рынке и, что удивительно, несмотря на повсеместное распространение, её там охотно покупают. А ведь, казалось, протяни руку к дереву, сорви ягоду и получай «удовольствие» совершенно бесплатно.