Урпек, где ещё никто не был
В Тургае стоит побывать один раз, чтобы навсегда запомнить. Здесь растёт саксаул, поют барханы, из земных недр пробиваются горячие целебные источники. В некоторых уголках почти не бывает приезжих. Пока...
Лечебные сосны
Командировка – это даже не работа, а образ жизни в какие-нибудь три-четыре дня, как выпало мне неожиданно и даже не ко времени – из-за ОРВИ. Потом случилось чудо, но сначала я приуныла. Температура, шмыганье носом на весь «бус» — и так километров сто от Костаная, пока навстречу «Тойоте» не стали попадаться старые реликтовые сосны. Мамонты наших бесконечных степей. Сколько-то веков сосны шли сплошным массивом, а сейчас — по пальцам перечесть, стоят, как памятники. Окружают их берёзы, сосны рангом пониже и прочая «мелочь», пропитанная, однако, животворной мощью деревьев-великанов. Чистые, целебные эфиры догнали хорошо набравшую ход «Тойоту» — хватило нескольких минут, чтобы от ОРВИ не осталось и следа. Радость свободного дыхания! В райцентр Караменды я приехала с ощущением чуда, с хорошим настроением и с нормальной температурой…
Ковыльные горизонты
Это большое село — граница цивилизации в бытовом её понимании, и во вселенском. Здесь коммуникации уступают место первозданной красоте и силе природы. В шести километрах от райцентра начинается знаменитый Наурзумский заповедник, взятый под крыло ЮНЕСКО. Но наш путь ещё дальше, в Тургай. По соседству с Наурзумским районом лежат амангельдинские пески и степи. И хотя регион один, Костанайская область Казахстана, но тургайская степь отличается от всех существующих в мире. Здесь ничто не оскорбляет величия равнины, её вековечной красоты, её странного, серо-голубого цвета, замешанного на полынно-ковыльном многообразии, бегущем за низкую извилистую линию горизонта, к удалённым от дороги курганам и бесчисленным мазарам. Могилы степняков, увенчанные полумесяцами — узкими лезвиями, отколовшимися от полных лун, иногда встречаются поодиночке, иногда скученно, но не заметить их нельзя. Есть в этих могилах глубинная философия жизни и смерти. Философия бесстрашия перед Вселенной, её бесконечностью, её испытаниями. Ветры, снега, дожди, палящий зной, пыль, песок, одиночество, безлюдность, день, ночь – нет страха. И нет заискивания перед неведомым и неизбежным. Могилы стоят так, как будто те, кто в них покоится, всё постигли, поняли, простили. Они не манят, но и не отталкивают...
По следам Героя
Где-то здесь остались следы Героя, чьё имя носит район, Амангельды Иманова. Коллега-телевизионщик, Кабылахат Сейдахмет, обернувшись с переднего сиденья, заводит рассказ о предводителе народного войска, не убоявшегося ни царя, ни казаков, ни лютой смерти, какую, в конце концов, принял. На его родину, в старинный аул Урпек, и продвигается наша экспедиция.
— Кто был в Урпеке? — спросил Кабылахат у десятка журналистов.
— Вот почему мы едем в Урпек. Туда, где ещё никто не был, — заключил наш коллега, уроженец этих мест.
Почему туда мало ездят, мы поняли чуть позже. Старая дорога разбита, а новая — лишь вначале. потому сорок километров, отделяющих райцентр от Урпека — не так мало, как может показаться. Накануне прошли дожди. Районные власти разместили нас на ночь в школьном интернате — наше путешествие пришлось на школьные каникулы. Ужинали там же, в интернате, тем, что принесли местные женщины. А это значит, что нам досталось всё лучшее, что было у хозяев. Лучшее здесь — кумыс и шубат, домашнее слиочное масло, каймак, арбузы, дыни, замечательного вкуса картофель, который здесь научились выращивать лишь недавно, в лихую постперестроечную годину. В 700 км от Амангельды лежит столица Астана, где много богатых людей, которые отдают большие деньги за экологически чистые продукты. Тургайское население на этом рынке уверенно сбывает свою продукцию, она в казахской столице вне конкуренции. Гости — другая категория потребителей. Благородство и гостеприимство казахского народа приезжих трогает до глубины души. Исключений здесь не бывает.
Утро в тумане
А утром нас затемно разбудили. Мы вышли в туманную прохладу, в запах промокшего степного края — как будто сделали первый шаг по Луне. Это совсем другой мир — Тургай. Журналистов усадили в джипы и УАЗы, но и эту технику мотало в раскисшей хляби так, как ещё никогда и нигде нам не приходилось. В мутных сумерках, по пути, мы видели брошенные машины. Из-за невозможности проехать, люди бросали транспорт и выбирались из топкой грязи на своих двоих. Как же мы удивились на обратной дороге, всего через несколько часов, когда не обнаружили тех же машин, казалось бы, увязших навек. Мало того, нашу «внедорожную» кавалькаду обогнал мотоцикл «Урал». Как сказал всё тот же Кабылахат, в этих краях иные понятия о проходимости транспорта. Он привёл пример, как пробивался на «Ниве» через песчаную гряду «Турсун», и его на этом пути запросто обошёл «Москвич».
Штаб Амангельды
Несмотря на то, что путь к Урпеку был не гладким, исторический аул выглядел аккуратным и обжитым. Урпек – это не только улицы. Здесь сохранился мемориальный комплекс, посвящённый Амангельды. Состояние его не идеальное, но дух истории, своеобразной и самобытной, над Урпеком не исчез, его можно резать ножом, так густо наслаиваются впечатления. Вокруг развалин штаба войска Амангельды когда-то были возведены кирпичные стены, как защитная скорлупа. Рядом – конная статуя Амангельды. В Урпеке можно насчитать десяток самодельных памятников Герою, они стоят даже во дворах аульчан. Надо сказать, что при жизни Амангельды никто не фотографировал и не рисовал. Его облик народный художник Казахстана Абылхан Кастеев восстанавливал по рассказам сарбазов. Примечательно, что в Урпек Кастеев приехал в 1942 году, жил там достаточно долго, пока не уловил главного. Сарбазы и родственники Амангельды одобрили кастеевский портрет, и с тех пор это официально закреплённый художественный стандарт. И уже этот образ лёг в основу прекрасной конной статуи в райцентре Амангельды, сделанной скульптором Хакымжаном Наурызбаевым.
Магия власти
С кем воевал Амангельды Иманов и за какие идеалы, сегодня считается спорным вопросом. Но такой Герой нужен любой власти. Во всяком случае, Амангельды, как символ, не теряет значения по сей день. Его военный талант не вызывает сомнений. Его стремление к свободе не знало границ.
Весь длинный путь по тургайским степям Кабылахат рассказывал о событиях 1916-1919 годов. У Амангельды было 50 тысяч штыков и сабель, из них – тысяча снайперов. Своя служба разведки и служба безопасности, почтовые станции, где всадники меняли коней. У каждого имановца было, как минимум, два коня. Наверняка, Иманов хотел власти, и он её получил – от народа. До сих пор в Тургае гордятся родством с Амангельды, родством с его соратниками, и до сих пор презирают тех, кто его предавал. Сохранилось предание о пастухе, который видел, как шли казачьи сотни, но не предупредил сарбазов. Казаков обнаружила разведка и разбила. А пастуха «вычислили» — наказание было позорным. Винового привязали к лошади и плевали ему в лицо – всем миром. Пастуху и его детям пришлось покинуть эти степи, но имя его в Тургае помнят до сих пор.
Иманов-герой мученически погиб во цвете лет, но народная память продлила жизнь его имени надолго, оно не стареет. И сын Амангельды геройски погиб под Москвой в 41-м, похоронен в городе Серпухове.
Старая крепость
Когда «Тойота» пересекала границу Амангельдинского и Джангильдинского района, я записала дату и время, так как давно мечтала попасть в самый отдалённый угол Костанайской области. И, пожалуй, в самый исторический. Центр Джангильдинского района, село Тургай, находится в живописном месте. В округе растёт саксаул, поют барханы, есть горячие целебные источники, а местные жители порой передвигаются на верблюдах. В царское время Тургай имел статус города-крепости. Во второй половине позапрошлого и в начале прошлого века жизнь здесь была, пожалуй, интереснее и оживлённее, чем сейчас. Здесь оседали русские купцы, скотоводы, было много военных, и в то же время активно жила интеллигенция. Национальный состав тоже был разнообразнее нынешнего, но чувство интернационализма сохранилось и сегодня, когда основное население – казахское.
Русские казахи
Всё тот же Кабылахат рассказал историю, как однажды остановился на дороге возле трактора «Беларусь» — рядом хлопотали два парня. Стали знакомиться. Похожий на русского, светловолосый, представился Сабыржаном. Второй, тёмный, по виду казах, назвался Толиком. Когда разобрались, Сабыржан оказался Степаном, русским. А Толик – Темиржаном, казахом. Разговаривали оба, естественно, по-казахски. Ещё пару аналогичных историй услышала за ужином в Тургае. Ушёл в армию местный парень, русский. Родители беспокоятся, что да как. Получают, наконец, долгожданное письмо. Мол, жив, здоров, чего и вам желаю. Служба идёт хорошо, да только все вокруг русские, поговорить не с кем. И уж совсем смешной случай произошёл с русской школьницей в летнем лагере труда и отдыха. Отвезла её мама отдохнуть в хорошее место, где вокруг сосны и берёзы. Поехали проведать – девочка плачет. Долго допытывались, в чём причина. Наконец, она призналась: «лесом воняет…». Словом, русская степнячка.
Всего не расскажешь. Но то, что Тургай когда-то станет местом паломничества туристов, сомнений нет. Пока здесь чаще бывают учёные со всего мира и бизнесмены. Прокладывают дорогу туристам. Железная и автомобильная связывают Костанай с Аркалыком. Автомобильная трасса связывает областной центр с райцентрами. Сегодня всё шире становятся и тропы для туристов.
Людмила ФЕФЕЛОВА.
Г. Костанай. Казахстан.
