Еще солнышко не позолотило прибрежные дюны, еще сладко посапывали в своих палатках экспедиционеры, а гости в лагерь уже прибыли. Они стояли в отдалении. Тихо и торжественно. Словно призраки пустыни – темные фигуры в длинных одеяниях. Спросонья даже холодок пробежал по спине.

Но, первые рассветные лучи сорвали покров таинственности и прогнали всех призраков обратно в пустыню вслед за сумерками. Это были всего лишь дети из соседней деревни, закутанные в покрывала с ног до головы и дрожащие от холода. Причем, привело их в лагерь в столь ранний час исключительно любопытство. Они просто стояли и смотрели, ничего не просили и вообще держались на почтительном расстоянии. На удивление воспитанные дети.

Быстро собираемся и запрыгиваем в лодку – остались последние километры!
Утро выдалось ясным и не по-африкански холодным. Пришлось вытрясти из рюкзаков толстовки и ветровки. Вот уж не думали, что до Москвы пригодятся. Носы у всех покраснели, зубы застучали. Это ж надо – в Африке замерзнуть! Согревались чаем.

Еще несколько часов пути и пинаса причаливает к берегам портового городка Кориуме. Отсюда до Тимбукту около 12-и километров. В порту людно и шумно. Многочисленные пассажиры прибывают со всех концов страны на лодках и даже на небольших пароходиках. Рынок завален тюками с товарами.

Нас встречает старый ржавый раздолбанный «Ровер», с железными решетками внутри салона и деревянными сидениями. Внутри неимоверно воняет бензином. Канистра, из которой бензин по трубке поступает в двигатель, находится под ногами водителя, а запасные – под пассажирскими сидениями. Лобовое стекло в тарантасе отсутствовало.

Грузим вещи и, громыхая, несемся через пески прямиком к Тимбукту - овеянному легендами, самому загадочному городу Африки.

Пейзажи за окном безрадостные. Песок и чахлые кривые деревца. Все серое и пыльное, и даже небо такое же серое и пыльное. Ветер несет песок с сахарских дюн на дороги и селения. Для защиты от наступающих песков жители делают заграждения из прутьев, сажают деревья (по большей части эвкалипты), прорывают каналы. Однако пески оказываются сильнее и даже большие шоссе размываются песками на сотни метров. Песок и ветер, ветер и песок…

Но в сердце волшебной музыкой звучат гумилевские строки:

И жемчужиной дивной, конечно, означен
Будет город сияющих крыш, Тимбукту,
Над которым и коршун кричит, озадачен,
Видя в сердце пустыни мимозы в цвету,

Видя девушек смуглых и гибких, как лозы,
Чье дыханье пьяней бальзамических смол,
И фонтаны в садах и кровавые розы,
Что венчают вождей поэтических школ.

Ведь не мог он так заблуждаться! Ведь что-то влекло сюда путешественников всех времен, ведь неспроста этот город называли «Королевой Сахары», «Африканским Римом», «Городом золота и мудрости», «Городом 333 святых», ведь слагались о нем легенды, прошедшие через века?

Немало преуспели в «раскрутке» города арабы. Впервые описание Тимбукту встречается в арабских хрониках. «Гаванью в пустыне» назвал Ибн Хальдун это необычное поселение на перекрестке пяти караванных путей, по которым переправлялись на южный край Сахары несметные сокровища.

В каталонском атласе времен Карла V город был обозначен как «Тенбух», а в 1426 году итальянский географ Беккари сообщал о «Тумбетту», очевидное богатство которого угадывалось в мечетях с высокими башнями, в украшенных золотом дворцах.

Но больше всех постарался эль-Хасан ибн-Мухаммед эль-Ваззан, известный как Лев Африканский, арабский путешественник, географ и историк, который в первой половине XVI века опубликовал в Европе историю своего путешествия по Африке - «Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть».

И если некоторые его заметки очень реалистичны: «Название королевства Тимбукту - по названию города, построенного королем по имени Манса Сулейман в 610 году Хиджры. Дома в Тимбукту - это хижины, сделанные из столбов, обмазанных глиной с соломенными крышами. В городе есть храм, построенный из камня и извести одним превосходным мастером из Гранады... Король держит около 3000 всадников и бесконечное число пеших воинов, вооруженных луками, сделанными из дерева дикого укропа... Король - ярый враг евреев. Если же он услышит, что какой-нибудь купец из Берберии навещает их или ведет с ними торговлю, он конфискует его имущество. Жители Тимбукту по природе любезны. У них в обычаях прогуливаться по всему городу ночью, играя на музыкальных инструментах и танцуя. Горожане держат для своих нужд много рабынь и рабов...», то другие способны были привести к самым фантастическим умозаключениям: «Улицы «королевы пустыни» вымощены золотыми плитами. Мудрецы и ученые живут здесь. Рукописи в священном городе стоят дороже золота. Ведь в них можно найти ответы на любые вопросы, интересующие человечество».
Ох уж эти сказочники!

Именно такой образ Тимбукту и притягивал к себе как исследователей, так и любителей приключений, мечтающих завладеть сокровищами «священного африканского города». Что ж, мы не исключение – мы тоже верим в сказку Тимбукту.

И вот старый «Ровер» уже колесит по красным песчаным дорогам сахарской загадки. Мимозы в цвету? Фонтаны в садах? Да тут дышать невозможно! В городе бушует песчаная буря. В воздухе песок и пыль, жара, ни травинки, ни былинки. Только саманные стены и бесцветное небо над головой. Образ сказочного города растаял, как зыбкий мираж…

Остановились мы в небольшой гостинице «Букту» на самой границе с пустыней. Прямоугольный двор и выходящие в него галереи – вот и вся гостиница. Как сказал Командор - классический караван-сарай.

Получаем ключи от номера и час на сборы. Стоило открыть дверь, как нас чуть с ног не сбило душной волной каких-то благовоний! Окон в номере не было. Открываем дверь настежь, чтоб хоть как-то проветрить. Это же чем должно было пахнуть, чтобы понадобилось так наблаговонять?!

Убранство номера бедненькое – кровать под покосившимся пологом, колченогий стол и сломанный шкаф. Зато есть душ с горячей водой! Этого счастья мы были лишены все четыре дня путешествия. Отмокали долго и с удовольствием.

Освежившиеся и повеселевшие идем исследовать город. Проводником вызвался быть местный шустрый малый с живыми блестящими глазами по имени Мухаммед. Он повел нас прямиком в центр. Пыльная буря не унималась. Несмотря на то, что солнце закрывала дымка, духотища стояла неимоверная. Пара минут и в душ нужно было идти снова - песок во рту, в волосах, в глазах, в носу.

Жители города приятно удивили. Здесь не было нищих оборванцев, чумазых детей и валяющихся без дела граждан. Одеты горожане прилично, а девушки и женщины – даже изящно. Некоторые из них носили туфельки на высоких каблуках и европейские платья. Порадовали шумные стайки студентов в джинсах и ярких майках, с книжками в руках. И конечно туареги – высокие и стройные в своих струящихся голубых одеждах и темных тюрбанах. Если бы не люди, город выглядел бы мертвым.

Сверкающих золотых дворцов и цветущих садов мы, конечно, не увидели. Основные достопримечательности Тимбукту - мечети Санкоре (начало XIV вв.), Джингарей-бер (1325 г.) и старые жилые кварталы. К ним-то мы и направились.

Жилые дома XV и XVI веков мало изменились. Их украшают узкие карнизы и фризы из песчаника или обожженной черепицы. У более старых построек еще встречаются традиционные, искусно выпиленные окна по марокканскому образцу. Витиеватые резные узоры, частью окрашенные красным и зеленым, украшают деревянные дверные рамы домов. Глинобитные полы посыпаны мелким чистым песком.
На городских улицах можно увидеть интересные сооружения - округлые глиняные башенки. Это печи, в которых до сих пор пекут хлеб. Многим печам по сто-двести лет. В 1989 г. глинобитные здания в центре города были поставлены под охрану ЮНЕСКО как памятник Всемирного Наследия.

Мечети Тимбукту воображения не поразили. Тот же «суданский стиль», те же шипы арматуры, те же глиняные стены. Признаться, за три дня плавания по Нигеру мы встречали строения и поинтереснее. Здесь же фантазия зодчих далеко не пошла.

История первой мечети Джингарей-бер такова - в 1325 году паломник Канхан Мусса на обратном пути из Мекки надолго остановился в Тимбукту и украсил город великолепными дворцами и мечетями (и где они теперь, те дворцы…). Тогда и была построена возле Мадуга, резиденции местного правителя, мечеть Джингарей-бер - прямоугольная в плане, с плоской крышей и глинобитными колоннами. По углам здания были построены многочисленные глиняные башни в форме сахарных голов. Во дворе - захоронения арабов из нынешнего Алжира.
Есть в мечети и своя тайна - ведущая в никуда дверь за циновкой. Говорят, через нее однажды выбежал из мечети оборотень, которого распознал в прихожанине прозорливый мулла.

Раньше в Джингарей-Бер туристов пускали. Николаю посчастливилось побывать там в 2005 году, а вот нам уже не повезло.

Вторая мечеть Санкоре находится в северо-восточной части города. Ее архитектурное решение было доверено андалузскому поэту Эс-Сахели. Эта мечеть, расположенная в бывшем квартале крупных солеторговцев, как и Джингарей-бер, была полностью перестроена в XVI веке. Приземистый минарет пирамидальной формы, красивый фасад с угловыми столбами из обожженной черепицы, выступающие капители. Входные двери в мечеть, северо-восточную часть которой все сильнее засыпает песок, украшены древним мавританским орнаментом.

Есть в Тимбукту еще одно любопытное место – исторический музей. Именно здесь находится знаменитый колодец, давший начало городу.
Существует легенда о стражнице колодца, женщине по имени Букту (или Бокту). Именно она нашла его и обустроила. И потянулись к колодцу караваны из разных мест, развернулась вокруг бойкая торговля. Из родственного города Дженне купцы привозили золотой песок, слоновую кость, кожу, орех колы и рабов, а потом товары и люди переправлялись через Судан в северном направлении. Обратный поток обеспечивал Тимбукту солью, шелковыми тканями и другими предметами восточной роскоши.
Так и появился город Тимбукту («Тим» – колодец, и «Букту» – имя его хозяйки – «Колодец Букту»).

Официально город называют Томбукту, согласно французской традиции. Казалось бы, какая разница – «Тим» или «Том»? Всего одна буква? Но разница колоссальная! Дело в том, что слово «tomb» в переводе с французского значит «могила». Город с названием «Могила Букту»… звучит жутковато.

Экспонатов в музее не много, а посетителей – и того меньше. Однако наши соотечественники здесь бывали, о чем свидетельствуют записи в книге отзывов.

Николай отыскал и свою запись, оставленную им и его товарищами в ноябре 2005 года. Мы решили не отставать и тоже приложить к книге руку.

Далее гид провел нас в один из университетов, полюбоваться собранием старинных манускриптов.

Известно, что вслед за купцами в процветающий город хлынули арабские учёные и книжники. Благодаря основанному позже университету (который, как утверждают, насчитывал 20000 студентов и состоял из 180 медресе) Тимбукту превратился в знаменитейший учебный центр мусульманской части Западной Африки. Ученые родом из Феса и Каира стали основателями «суданского гуманизма», завоевав прочную славу главным образом в области риторики, правоведения, толкования Корана и медицины. Кроме того, они собрали обширную библиотеку.

Посетили мы и дома-музеи знаменитых европейцев, побывавших в Тимбукту - Александра Лэнга, Рене Кайе, Генриха Барта. Сегодня их именами названы улицы города, а на домах красуются мемориальные таблички. А когда-то слава отважных путешественников гремела на всю Европу!

«Сказочные богатства» Тимбукту всегда манили европейцев, но лишь самые смелые из них решались на опасное путешествие - «неверным» вход в Тимбукту был запрещен под угрозой проклятия и смерти.

К концу XVIII века Европа располагала весьма скудными сведениями о внутренних областях Африки. Но слухи – великое дело! В легенду о «Золотом городе» свято верили.
Правда, на заре XIX века, незадолго до начала первой экспедиции в Тимбукту, в Европе зазвучали критические голоса, которые ставили под сомнение сведения Льва Африканского.

Один из них - Роберт Адамс, американский матрос, который после кораблекрушения был продан в рабство и провел в песках Африки три долгих года. Довелось ему побывать и в Тимбукту. После освобождения Адамс опубликовал заметки, в которых он назвал «королеву пустыни» нищим и грязным городом. Но в Европе ему не поверили. Даже именитые ученые не хотели разрушать сказочный образ Тимбукту и объявили американца лжецом и выдумщиком.

И вот, в 1825 году, британский офицер Александр Ленг получает правительственное поручение проникнуть в «священный город ислама» под видом исследователя и утвердить в Тимбукту английское господство. Самоуверенный Ленг пренебрегает предостережением о проклятии «неверным»...

Несмотря на то, что на его караван несколько раз нападают пустынные кочевники, Ленг добирается до цели. По прибытии в Тимбукту он пишет письмо, в котором перечисляет свои ранения: «Три удара саблей, порез на левой щеке, пулевое ранение в бедро, разбитая челюсть плюс ножевое ранение в шею», - пишет Ленг и заканчивает: «Но, в общем, я чувствую себя прекрасно» :о)

После этого письма связь окончательно прервалась, но британский офицер, вошел в историю как первый европеец, сумевший добраться до Тимбукту. Позже по бескрайним просторам пустыни разнеслись слухи - «неверный» заплатил за неуважение к священному городу ислама жизнью. Тайна Тимбукту так и осталась неразгаданной…
Не считая мемориальной доски на доме, никаких следов английского офицера и путешественника в городе не осталось. В доме, где он останавливался, живет обычная семья. О Лэнге никто из них ничего не знает, кроме сына хозяйки.

Позднее по следам британца отправляется любитель приключений из Франции Рене Кайе. Француз мечтает о сенсационном географическом открытии. У него нет ни денег, ни необходимого снаряжения, зато он знает арабский язык и обычаи мусульман. Чтобы завоевать доверие местных жителей, Рене Кайе даже придумал себе биографию и новое имя. Но и этот план не спасает Кайе от ударов судьбы (или, может быть, от проклятья?). После долгого, полного лишений пути, его встречает совсем не «город-сказка, город - мечта».

«Глиняные и тростниковые хижины окружают город. Кругом - мусор и грязь. Лишь природная красота пустыни не перестает очаровывать. Ее пески всюду. Кажется, они касаются самой линии горизонта».

Рене покидает Тимбукту, став, тем не менее, первым европейцем, сумевшим не только добраться до Тимбукту, но и выбраться из него (Сейчас в городе можно купить футболку с надписью «I was in Tombouctou and came back alive»). Кайе рукоплещет вся Европа!
Но вскоре французский любитель приключений, не дожив до сорока лет, умирает от неизвестной болезни. Что это? Неужели действительно проклятье?

И лишь Генриха Барта, ученого из Гамбурга, заметки француза не удовлетворили. В сентябре 1853 года он лично отправляется в Тимбукту.
Барт не тешит себя иллюзиями отыскать сокровища. У него другие цели - понять Тимбукту, познакомиться с его жителями, изучить их обычаи и традиции. Именно уважительное отношение Генриха Барта к местным жителям и их традициям, как скажет позже сам ученый, спасает его от гибели. Целым и невредимым он возвращается из путешествия и публикует свой труд, который становится ценным источником для изучения истории и этнографии Нигерии, Чада и Мали.

Но слава «королевы пустыни» с тех пор потускнела. А в ХХ веке Тимбукту и вовсе превратился в маленькую точку на карте африканского континента…

Экскурсия по городу продолжалась, но мне было не до неё. Не знаю, что послужило тому причиной – может духота, может быть усталость, но на меня навалилась какая-то жуткая апатия. Не хотелось ни фотографировать, ни смотреть по сторонам. Я в пол уха слушала рассказ гида и мыслями витала где-то далеко. А может, это было обычное разочарование. Синдром Рене Кайе…

Вскоре к разочарованию прибавился тепловой удар – в глазах потемнело, голова закружилась, губы пересохли. Добрая Танька вылила мне на голову и за шиворот пол бутылки воды и усадила в тенечке отдышаться. Так вот ты какой, мой Тимбукту - пыльный ветер, тусклое небо, серые стены. Унылая горячечная галлюцинация, больно царапнувшая сознание колючим песком…

Всю дорогу нас сопровождал эскорт туарегов. Они передвигались группами, тихо, почти не навязываясь, в надежде продать что-то из своих поделок – украшения, кинжалы, трубки. Стоило где-то присесть отдохнуть или просто остановиться для фотосъемки – туареги оперативно организовывали мини-базарчик, аккуратно раскладывая свой товар на тряпицах прямо на улице. Как только мы продолжали путь, туареги собирали свой скарб и тем же составом следовали за нами.

Мы ничего не покупали у группы сопровождения не из жадности, а потому, что собирались посетить большой городской базар. Тем более что Командор в красках расписал, что можно найти у местных умельцев: всевозможные украшения из туарегского серебра, объемные браслеты из тонкого золотого листа, скрученные вручную, кинжалы с инкрустацией и многое другое.

Рынок в Тимбукту, как и любой африканский рынок, напоминал обычную барахолку. Три этажа и внутренний двор, заваленный всевозможным утилем – от кастрюль и пластмассовых тазов, до вьетнамок и сигарет.

Оказалось, что ряды ремесленников находятся на другом рынке неподалеку. Здесь уже было намного интереснее. Неплохие украшения, браслеты, серьги, нехитрый текстиль, кинжалы в черных полированных деревянных ножнах, кожаная обувь, очень красивые сумки из мягкой верблюжьей кожи с цветным тесненным рисунком. Вот, пожалуй, и все, что там было. Не сказать, что бы все это стоило дешево. Совсем не дешево! И цену сбрасывать никто не хотел.

Туареги говорят – «Первая цена - горше смерти, вторая - слаще жизни, третья - тайная, как любовь». Так вот тайну эту они хранили насмерть!
Конечно никакого серебра, никаких золотых браслетов нам не повстречалось. То ли сказалось упадническое настроение, то ли усталость, но на рынке мы не купили ничего. Хотя, я до сих пор жалею, что прошла мимо сумок из верблюжьей кожи… очень красивые были! Ну, да ладно.

Зато, мы договорились о вечерней экскурсии по Сахаре на верблюдах в стан туарегов. Командор от поездки открестился, сославшись на то что, во-первых, на верблюдах он уже не раз ездил и у настоящих туарегов бывал, а во-вторых – это разводилово и никаких туарегов в этих местах давно нет, а театрализованные шоу его не привлекают.
А нас привлекали! Тем более что заняться в этом Богом забытом месте все равно было нечем.

До вояжа на верблюдах оставалось еще часа три. Решили погулять по городу. Мухаммед взялся нас сопровождать. Собственно, смотреть оказалось нечего. Окрестные пейзажи напоминали декорации к малобюджетному фантастическому фильму. Унылые улицы засыпанные песком, туарегские шатры среди бескрайних помоек, козы, ослики и овцы, роящиеся в целлофановом и пластиковом мусоре.

Козы местные улыбнули – рогатые красотки щеголяли в синих «лифчиках» на вымени. Выглядело ужасно забавно. Наверное, чтоб козлята не высасывали или дети не выдаивали.

Мусорные кучи плавно переходящие в песчаные дюны, скрывающиеся в пыльной мгле, - так выглядит окраина Тимбукту. Именно здесь и находился дом нашего проводника.
Мухаммед пригласил нас зайти в гости на чашечку чая. Вернее, на чайный наперсток (крепкий и приторно сладкий зеленый чай принято пить из крохотных стеклянных стопочек – на один глоток). Отказываться не стали.

Во дворе разбит просторный шатер из жердей и циновок. На песчаном полу – ковры и подушки. Радушная жена Мухаммеда кипятит чай, а мы ведем светскую беседу с хозяином. Как и положено в таких случаях – о погоде.

«Что-то погоды нынче стоят холодные. Виданное ли дело – всего +28! Так и замерзнуть не долго» – жалуется Мухаммед.

«А вы откуда? О, из России! У вас же там холодно?

Ну, бывает и такое.

А не захватили ли вы с собой шерстяного свитерка? – с надеждой вопрошает он. Я был бы рад принять его в подарок, потому как холодно нереально!»

Свитерка у нас не было. Парень заметно погрустнел.

Зато была зажигалка и ручка, коими мы и отблагодарили тимбуктинца за гостеприимство.

Вечером все собрались в отельном дворике за бутылочкой прохладной газировки. Ждали верблюдов.
Тем временем рядом нарисовался персонаж в белом халате с неслабым талмудом под мышкой, оказавшийся цирюльником. Заприметив за столом бородатого Михаила Васильевича, цирюльник развернул перед ним каталог и начал активно склонять к побритию.
Вкрадчивым голосом он вещал, что побрил на своем веку много европейцев и все остались очень довольны, что он все сделает в лучшем виде и вообще негоже ходить с обросшим лицом в жару.

Дядя Миша, покосившись на опасную бритву, торчащую из кармашка халата брадобрея, деликатно пытался от него отвязаться. Тот не сдавался.
От одной мысли, что лицо могут поскоблить этим орудием пытки, как-то внутренне передергивало… Да и стерильность бритвы была под большим сомнением. СПИД не спит и гепатит не дремлет!

Но тут на подмогу пришел погонщик верблюдов с благой вестью – звери поданы и ждут, можно отправляться.

Верблюды и погонщики поджидали метрах в пятистах от отеля. Крупные дромадеры, настороженно подергивая ноздрями, внимательно следили за каждым нашим движением. В больших карих глазах под пушистыми ресницами мелькало недоверие.

На спине верблюда была примотана высокая, обтянутая шкурой, деревянная табуретка с небольшой спинкой. Конструкция выглядела шатко. Мне взгромоздиться на верблюда предстояло впервые. Он и лежа-то был высоченный, а уж если встанет!

Наконец, погонщики разобрали пассажиров и погрузка началась.
Сажусь на табуретку, ноги скрещиваю на верблюжьей шее и взмываю в небеса! ААААААААА!!! Страсть какая!

Теперь надо приспособиться к поступи корабля пустыни, войти в определенный ритм, иначе попа превратится в отбивную. Каждый шаг верблюда – это болезненный пинок по зад табуреткой. Минут через пять нужный ритм найден. Можно расслабиться и полюбоваться пустыней.

Сказать, что окружающие виды завораживали, я не могу. Сероватый песок, невысокие дюны, шатры туарегов. Вечерняя прохлада делала путешествие комфортным, жесткая теплая верблюжья шерсть приятно щекотала ноги.

Шли мы не долго – минут 15-20. Вскоре показалась небольшая туарегская деревня. Рядом толпились туристы. Наверное, нам сюда. По приказу погонщика верблюды легли, снова добавив адреналина в кровь.

Намерения туарегов были понятны сразу – торговля и ничего более! Нас завели в один из шатров, внутри которого восседала дама, продающая побрякушки. Кроме дамы в шатре никого и ничего не было, только над входом висели кожаные футляры с сурами из Корана, оберегающие семью от напастей.

Никакого хозяйственного скарба, кастрюль, живности. Детишки спали прямо на песке у входа в жилище. При нашем появлении на детей накинули тряпку, прикрыв лица. Видно, опасались чего-то… Создавалось впечатление, что туареги в этих шатрах не живут, а приходят сюда «на работу». Скорее всего, так и было. Тем более что шатер туарега легко собирается и разбирается — это просто деревянный каркас, накрытый циновками. Чтобы перевезти его с места на место, нужен один верблюд.

Как выяснилось, увидеть в Тимбукту настоящих «голубых людей пустыни» так же нереально, как и «сверкающие крыши». А когда-то туареги (часть исконного берберского населения Северной Африки, которая не захотела жить под властью завоевателей арабов и ушла на юг в Сахару) контролировали всю пустыню от Марокко до Нигера. Они обеспечивали караванам «крышу» - то есть сопровождали караваны и одновременно грабили, промышляли работорговлей.

По вероисповеданию туареги – мусульмане-сунниты, но многоженства у них никогда не было. Это единственный в мире народ, у которого не женщина, а мужчина должен закрывать лицо. Причем не только на людях, но и дома. Туареги верят, что душа сосредоточена в голове человека, и выйти на свет может через рот, нос или уши.

Мужчины носят чёрную (тёмно-синюю) или белую повязку, которой обматывают голову и лицо, закрывая рот, нижнюю часть носа и лоб (её не снимают даже ночью). Отсюда происходит самоназвание туарегов - кель тигельмуст (народ покрывала).

Положение женщины у них намного выше, чем у других мусульманских народов - имущество супругов раздельно, развод возможен по инициативе каждой из сторон. Более того, женщины - основные хранители традиционной духовной культуры, в частности - письменности тифинаг, происходящей от древнего ливийского письма. Направление письма уникально – справа налево, снизу вверх. Мужчины пользуются арабским алфавитом.

Сегодня лишь немногие из туарегов кочуют по Сахаре. Туарег, перебравшийся в город, быстро забывает, что еще недавно он свысока смотрел на всех, кто осел. Проходит время и гордый воин превращается в торгаша.

Выбор профессий у туарегов, перебравшихся в город, не велик. Земледелием, к примеру, они не занимаются принципиально. Считают это ниже своего достоинства. Туарег-горожанин, как правило, становится либо торговцем, либо ремесленником. Недавно список туарегских занятий пополнился еще и турбизнесом.

Покупки мы все же сделали. Украшения попадались симпатичные, да и цены сбавляли резво. Купили туарегский крест из псевдосеребра на тонких черных ремешках из крученой верблюжьей кожи и маленькую трубку в кожаном чехольчике. Скорее на память купили, а не потому, что безумно красиво. Прикольно иметь что-то из Тимбукту.

Никаких танцев и песен мы не дождались. Признаться, несколько расстроились. Но, зеленым чаем на гребне песчаной дюны нас все же напоили.

Ночь спустилась незаметно. Серые сумерки сначала поголубели, как одежды хозяев пустыни, дюны стали сиреневыми, а потом все поглотила темнота. И никаких ошеломляющих закатов, никакого светового шоу – вот так сразу раз и темно, как одеялом накрыло. Пора возвращаться назад.

Забираемся на теплых фыркающих верблюдов и плывем по песчаному морю размерено, не спеша. С дюны на дюну, с дюны на дюну…

Неплохое приключение получилось. Отблагодарив нашего погонщика парой тысяч франков, мы вернулись в отель.

Ужин уже ждал на столах. Там же мы обнаружили и Командора с бутылочкой пивка. Поинтересовавшись, как прошла поездка, Николай вознегодовал – «И не поплясали, и не угостили? И еще содрали денег для погонщиков? Совсем охамели!!! Вы переплатили раза в два. Я же говорил – оно того не стоит!»
Но мы были рады, что развеялись. Когда еще придется бороздить песчаные просторы на верблюде?

Во время ужина к столу подошел человек, назвавшийся представителем тимбуктинской туристической компании, и предложил поставить нам в паспорта штамп, свидетельствующий о пребывании в Тимбукту. Отказаться мы не могли, и вскоре паспорта украсила корявая печать с двумя размазанными туарегами на верблюдах.

А потом вернулся брадобрей в белом халате. Потрясая портфолио, он не переставал что-то нудно вещать, заискивающе заглядывая в глаза нашим мужчинам. И Вова не выдержал…

«Хрен с тобой, пойдем! Чего-то я действительно оброс.

Ребятушки, вы уж сходите со мной, пощелкайте на фото это безобразие».

Отчаянная бесшабашность Вовчика напугала! Пытались отговорить, но какой там…

Брили Вову долго и тщательно. Тупым лезвием. Цирюльник постарался, выбрив Вовкины щеки до красноты и украсив их множественными кровоточащими порезами. Особенно умилило побритие волос в носу.

Когда процедура закончилась, с облегчением вздохнули все!

Взглянув на себя в зеркало, Вова молвил – «Хреново побрил, дядя! Всю морду исцарапал».

Собственно, день закончен. Можно расползаться по номерам. Но, через 5 минут поняли, что заснуть не получится – духота была страшенная! Взяли фляжку с коньяком и переместились в отельный двор за столик с видом на пустыню. Дело было вечером, делать было нечего… Прикончив коньяк мы почувствовали, что душа просит приключений! А где их взять? Придумать самим!

Берем фотоаппарат и открываем фотосафари. Фонари привлекали своим светом множество удивительных насекомых. Не покидая гостиничных стен, мы пополнили свою энтомологическую коллекцию фотографиями гигантских мотыльков бражников, скарабеем, жуком-носорогом, сверчком, несколькими разновидностями чернотелок. Не ушли незамеченными и пугливые жабы, скромно прячущиеся в прохладных уголках.

Исползав двор чуть ли не на коленях и не найдя более ничего интересного мы решили пойти в пустыню. Но, к сожалению, ничего интересного мы не нашли. На этом сафари решили закончить. Уже часа три утра! Давненько мы так поздно не ложились… или рано?

Утро оказалось таким же пыльным, как и вчерашний день. Позавтракав, вся команда с вещами собралась у входа в гостиницу, где нас уже ожидали два джипа. Машины были намного новее вчерашнего «Ровера», но кондиционером по-прежнему будут служить открытые окна.

Лично я покидала Тимбукту с радостью. И, как выяснилось, не я одна… Неожиданно, наши ряды пополнились еще одним экспедиционером, который сразу же сделал экспедицию международной.

С просьбой о помощи к Командору обратился гражданин Соединенного Королевства, уже два месяца колесящий по африканским просторам водителем оверлендовского грузовика. Парень был в крайней степени истощения, как физического, так и морального.

«Не могу больше. Сил нет никаких!» - объяснял он Николаю весь ужас своего положения. Не изверги же мы, в конце концов. Конечно, поможем. По машинам!

Шелестят колеса, клубится пыль. А я смотрю в окно и прощаюсь… нет, не с городом, а с мечтой. С наивной детской мечтой о «кокосах, орехах, ананасах, абрикосах, вьющихся над ними бабочках и осах», которая упокоилась с миром в недрах ТОмбукту. Туда же отправились обезьяны с бананами и марабу с Сарой Барабу.

А ТИмбукту… Тимбукту так и остался загадкой - городом, вечно противостоящим пескам великой Сахары.

Береги свой колодец, добрая стражница Букту! Ведь его животворной влагой, как и тысячи лет назад, питается «Африканский Рим», «Город золота и мудрости», «Город 333 святых», «Город сверкающих крыш», «Королева Сахары».

Путь нам предстоит не ближний – более восьми часов езды по так называемой «Дороге надежды», ведущей из Тимбукту в Мопти. Восемь часов пути по району Гурма – раскаленной опустыненной саванне. Но, прежде чем начнется переезд, нужно преодолеть водную преграду – переплыть Нигер на пароме.

Желающих на переправе было много. Командор не раз живописал нам, как подобные паромы местное население берет штурмом, иной раз, бросаясь вдогонку в плавь. Но сегодня ажиотажа не было. Спокойно погрузились, неспешно поплыли. Долгожданная речная прохлада и ветерок, стайки темных рыбок в воде.

А далее – на старт! Внимание!! МАРШ!!! Долгий утомительный переезд с короткими санитарными остановками и перерывом на обед.

Только один человек с улыбкой и смирением принимал все тяготы пути – это был наш британский друг. Он возвращался ДОМОЙ! И не водителем, а пассажиром. Мы, тем временем, пытались его хоть чем-то подкормить, периодически подсовывая то банан, то конфетку, то бутылку воды. Парень смущался, отказывался, но потом трескал за обе щеки.

Пыль была повсюду – жирная, едкая и красная. Дышать приходилось либо через платки, либо через медицинские маски. Вскоре лицами мы стали походить на индейцев, а в волосах можно было начинать посевную.

«Похоже на убранное просяное поле» – сказал Андрей, придирчиво осматривая мою запылившуюся прическу.

А я что? Я ничего. Не виноватая я…

Чем дальше мы удалялись от Тимбукту, тем веселее становились пейзажи. Вскоре, по левому борту, показались догонские земли – могучие баобабы, каменные стены плато Бандиагара, синие небеса.

В Мопти прибыли на закате. Душевно попрощались с заметно повеселевшим англичанином и потопали в отель.

Как же мы отвели душу за ужином в ресторане!!! Оголодавшие ребята заказывали сразу по две порции, я закусила наконец-то нильским окунем, а Вовка, которого доконали салаты с горчицей, потребовал себе помидоров. Просто помидоров – не кусочками, а целиком. Вот такой каприз.

Официантка юмора не поняла. Ну, нет в меню такого блюда – томат красный целый (две штуки). И приволокла рубленые… с зеленюшкой.

Тучи сгустились над Олимпом… Вова потемнел ликом, глаза метали молнии и… грянул гром!!!

«Это что???!!! ВОТ ЭТО ЧТО ТАКОЕ???!!! Я тебя русским языком просил – два помидора!!! ЦЕЛЫХ! ТУ ТОМАТО!!! (два Вовиных пальца уперлись в нос обалдевшей официантки). Забирай ЭТО, я ЭТО не заказывал!»

Официантка в недоумении уставилась сначала в меню, потом в тарелку. Никакого расхождения не обнаружила и попыталась тихо свалить. Но Вова не дал!

«Николай! Я что, много хочу?! Два помидора!!! Это невозможно???!!! Объясни ей, будь добр, иначе она сейчас умрет. Так и передай».

За дело взялся Николай, честно пытаясь донести до официантки причину Вовиного гнева. Официантка стояла на своем – раз написано в меню «салат из помидоров», значит салат и будет. Не велено помидоры целиком раздавать.

Смотреть на Вову было страшно. Еще чуть-чуть и рванет…

Вскоре официантка вернулась вместе с хозяином отеля. Выслушав Вовину гневную речь, хозяин распорядился – «Принесите месье два помидора». И ведь принесли! Правда, посчитали как два салата :о)

Эта ночь в отеле «Нет проблем» была последней. Завтра мы покидаем Мопти, осматриваем последнюю запланированную достопримечательность на территории Мали – город Дженне, а затем – переезд в Буркина Фасо.

В номере, перепаковав в очередной раз рюкзак, Андрей задумчиво сказал –«Натах, хочешь честно? А я устал. В иные моменты даже мысль проскакивала, что Африка – это не мое. Вот если б сейчас что-то случилось, и нужно было вернуться в Москву, например, завтра – то я бы не расстроился. Впечатлений хватило, поездка состоялась».

Я понимала Андрея, как никто другой – маршрут и для здорового человека был непрост, а больной жил все это время на пределе возможностей. Конечно устал, очень устал.

Но я твердо знала, что утром это разговор будет забыт, как дурной сон.