Я уходил отсюда утром
И долго мне смотрели вслед
Простые люди милой тундры,
Где мной оставлен новый след.
И я им тоже на прощанье
Машу отчаянно рукой
И знаю: новое свиданье
Опять приходится за мной.
А. Пичков
Мысль отправиться в бригаду оленеводов сверлила меня давно. Поэтому, когда мама предложила встретиться в Магадане на юбилее города в июле 2019 г., я поняла: вот она, –возможность реализовать свою затею. И принялась искать «концы» в Магадане и Северо-Эвенске, небольшом посёлке на берегу Охотского моря и административном центре Северо-Эвенского района Магаданской области. Ведь, чтобы добраться до кочующей в тундре бригады, нужен проходимый транспорт и надёжный проводник.
«Концы» нашлись, но плодов не дали. Переписка, надежда, ожидание, отказы. Мне отвечали, что погода в это время не подходящая, ещё паводки, транспорта нет. Нахожу новые контакты – питаю надежды, снова жду, получаю отказы. И так несколько месяцев. Бег по кругу, как принято в оленьем стаде в жаркую пору активности тундрового овода.
И вот уже я в Магадане. Прошёл Хэбденек (эвенский новый год), пришли комары, близится июль, скоро прилетит мама, с которой у нас тоже есть обширные планы. А «Германа», то есть проводника в Эвенске на белом вездеходе всё нет как нет. Надежду не теряю. У меня осталось несколько дней, чтобы организовать поездку. Одно из местных турагенств и мои магаданские однокашники стараются помочь. Но очередной ответ заставляет снова ждать. Нет связи с бригадой. Они слишком далеко. Неопределённость изводит.
Я уже было смиряюсь с неудачей, как вдруг мои эвены «оттаивают». Погода позволяет проехать по тундре, нашёлся транспорт и проводник! Правда уже нет билетов на ближайшие рейсы. Но, это даже интересно. Ибо ещё один новый опыт! Теперь я знаю, как выглядит «подсадка» после регистрации на рейс. Хорошо, что есть друзья, при помощи которых удалось осуществить этот трюк, ибо с местами в маленьком Ан-24 была серьёзная напряжёнка.
На передних сидениях стянутый верёвкой багаж, на иллюминаторах синие шторки а-ля РЖД, у аварийного выхода – тросс для тарзаньей эвакуации при плохом раскладе. Летим полтора часа.
Северо-Эвенск встречает хмурым небом, радушными людьми, борщом, Лениным на площади и туманным морским видом с усеянного ржавыми останками кораблей берега. Здесь я проведу 2 ночи и, запасшись пирожками от тёти Шуры, отправлюсь на 4-х-местном вездеходе Tinger через Вархаламскую тундру, в сторону мыса Екатерины. Где-то там кочует со своим стадом бригада оленеводов № 5 совхоза «Ирбычан».
На берегу множество ржавых корабельных "мертвецов"
И только Ильич живее всех живых.
В Тиндере нас трое, не считая собаки: Сеня (в миру – Андрей Иванович Коркопский), Вася, я и Рекс (которого Вася насмешливо кличет Каштанкой). Сеня – глава крестьянско-фермерского хозяйства, ему принадлежит часть оленей стада и Каштанка, то есть Рекс. Вася – пожарный из Северо-Эвенска и водитель Тингера. Я – маньячка приключений и фотоохоты, с острой болью в пояснице. А Рекс – это джек рассел, убийца больших и малых пернатых.
Погрузка.
Тот самый, не считая кого))
У нас, помимо своего скарба, – провиант и несколько посылок для пастухов. Все это хозяйство водружено на «пену» (волокуши), прикрыто брезентом и перевязано бичёвкой. Едем, прыгаем, трясёмся. Иногда останавливаемся выпить чаю.
Дорожный перекус.
Рекс
Тундра.
Бичёвка от тряски постоянно сползает, брезент задирается, багаж в грязи. Рекс в восторге: пока мы копаемся, проверяя пожитки у него есть шанс придушить зазевавшегося кулика. На очередных камнях в который раз теряется часть скарба. Потерю замечаем не сразу. Сеня уходит на долгие поиски разлетевшегося добра, мы с Васей ищем Сеню. Так мы «развлекаемся» какое-то время, а потом вновь преодолеваем каменистые ручьи, крутые подъемы и спуски, лихо скачем по кочкам. Стараемся не вылететь из гусеничной коробченки, и усилия эти обращают наши руки, плечи и шеи в камень.
В тундре полно озёр.
Мы едем слишком долго, а стойбища всё нет и нет. Теряемся в тумане. Вернее теряем рельеф сопок, наш единственный ориентир в тундре, и после 16 часов дороги понимаем, что ночевать будем в «чистом поле».
Ночью холодно. Я жалею, что взяла летний спальник.
Горячий чай в тундре — всему голова.
Ранним утром нас подбадривает горячий чай и мы, жалуясь на боли в задеревеневших телах, снова пускаемся в путь. Когда Вася с кривой усмешкой сообщает, что солярки осталось километров на 5, я ни разу не падаю духом, но, оглядываюсь на скачущую за нами «пену», мысленно вписываю культовый репинский шедевр «Бурлаки на Волге» в суровый пейзаж лесотундры.
Однако скоро на горизонте мы видим долгожданный дымок. Он летит над ещё невидимыми палатками пастухов, сообщая, что цель близка. Ещё немного, и открывается вид на стадо и летовку (летнее стойбище).
Гриша, Денис, Лёша, Сергей
Нас встречает лай собак и пастух Костя Нифантьев.
Выходят ещё несколько человек. Сейчас как раз утреняя пересменка. Одни пастухи только вернулись с ночного, другие собираются на пастбище. Я тоже бегу смотреть на оленей.
Смотрю на них, а они, стало быть, на меня.
Глаза в глаза.
Отдых.
Мы разбираем провизию, раздаём посылки от родных, усаживамся в протопленной буржуйкой палатке, пьем чай, перекусываем.
У Васи есть полбутылки водки и он с радостью за неё принимается. Парень быстро расслабляется и пускается в длинные монологи. Оленеводы не пьют. У них на работе сухой закон. Они лишь посмеиваются. Очень скоро однако обнаруживаятся, что Василий не только любитель почесать языком. Он обладает управленческим талантом и имеет страсть к приготовлению пищи на огне, что всегда ценно в любом полевом лагере.
Итак, Вася берёт на себя заботы по организации ужина, Сеня начальственно разваливается на уютных оленьих шкурах, а я исследую небольшую бригадную стоянку.
В лагере две жилые палатки. В обеих печки буржуйки. Полы устланы ветвями стланика и оленьими шкурами. В обеих есть телевизоры, которые каждый вечер погружают брезентовые шатры в остросюжетный мир отечественных телесериалов. В бригадирской палатке есть рация. Ежедневно, в определённое время, она обеспечивает связь с «центром». Радиоволны доносят до пастухов новости с других кочевий и прогноз погоды.
Костя и Сеня.
Стадо пасётся круглые сутки, так что работают посменно: 12 часов через день. Минимум по двое. Плюс у каждого оленевода есть собака, которая неизменно несёт службу вместе с хозяином. Денис Толповал знакомит меня со всеми мохнатыми пастухами. С собаками быстро нахожу общий язык. Даже с Антошкой, который считается самым недружелюбным и кусачим в бригаде. Все на привязи, кроме Дика-пенсионера и двух двухмесячных карапузов – Симки и пока безымянного кобелька, которого я стала временно звать Сим Симычем. Марте – Мартышке, их молодой мамаше, тоже позволено время от времени гулять вольно.
Марта и Симка.
Сергей Сергеевич с соратником.
День пролетает. Вечером, около 10-ти, с пастбищ возвращаются олени. В сумерках стадо выглядит потрясающе. Оно движется, жуёт, шумно дышит, фыркает чуткими носами, и как-будто переговаривается. На фоне закатного оранжевого неба архитектура множества подсвеченных рогов завораживает. Я долго наблюдаю эту впечатляющую картину, но стаду пора на пастбища, а мне – в объятия Морфея.
Бригадир определяет моё «койко-место» (без «койки», конечно) в одной из палаток. Здесь, помимо меня, размещается ещё пять человек (храпунов, подумала было я, но, слава духам, ошиблась).
Костя.
Костя. На все руки мастер. Сейчас он в романтических мечтах. Где-то там, по ту сторону сопок, есть женщина и он думает о ней. Костя сильно дохает по утрам. Эх... меньше бы ты курил, Костя...
Лёша.
Лёша. Стеснительный и скромный. Но от фотосъемки не отлынивает. Улыбается и опускает глаза. Всегда готов помочь. Задаёт мне много вопросов про Австралию.
Сергей.
Сергей Сергеич – большой мастер по части разделки оленьей туши и рыбы. Заботливый отец. Молчалив и трудолюбив.
Гриша.
Гриша – сын Сергея. Ему 16 лет. Он учится в 11-м классе. Каждые каникулы он помогает отцу пасти оленей. Ему нравится в бригаде, но он хронически не высыпается, устаёт и наверняка уже соскучился по школе. Раздумывает, стать ему оленеводом, или священником. Другие пастухи подтрунивают над ним.
Сеню и Васю вы уже знаете.
Кроме нас шестерых в палатке имеет право спать Дик-пенсионер и Каштанка-Рекс. Марта-Мартышка допускается премиально.
В другой палатке обитают: бригадир Николай Коркопский, представитель большой оленеводческой династии, мужчина серьёзный и волевой, каким и должен быть настоящий бригадир; его напарник на рабочих сменах – задумчивый, внушительного вида, Геннадий Хонькан; симпатяга Денис, отзывчивый, добродушный и словоохотливый; и молодой сметливый Ваня Иковав, в свободное от работы время он любит погрузиться в мир электронных игр. Им составляют компанию собачьи карапузы: Симка с братцем, и здоровенные чёрные муравьи, которым, правда, никто не рад, ибо они пребольно кусаются.
Николай и Геннадий.
Денис.
Ваня и Костя.
Печка к вечеру прогревает брезентовое жилище так, что становится жарко. Благодаря Васе, Лёше и Сергей Сергеичу у нас есть шикарный ужин. Оленина с картошкой. И даже свежие овощи! У нас есть чай и сгущенка. А напоследок – вечерний кинозал.
Мужики много курят. И это единственное что меня несколько смущает. Но решаю не квакать по этому поводу.
Лёша, Денис, Сеня и Иван.
Лёша.
Я укатываюсь в отведенное мне место «у стеночки» и нахожу, что на оленьих шкурах спать вполне удобно и тепло.
Просыпаюсь в ночи от того, что чувствую сырость. Идёт дождь. Худой бок палатки проткает и дождевая водица капает на мои шкурки и спальник. Печка остыла и теперь здесь дубак. Сырой такой дубак. Все дрыхнут. Я вошкаюсь и своим недовольным покряхтыванием бужу Васю. И вдруг оказывается, что Василий – не только балагур и знатный кухарь, а ещё и джентельмен: уступает мне своё тёплое и сухое место, сам идёт на сырое. Говорит, мол спальник у него надёжней. Спасибо, Вася!
Утром, до возвращения стада, можно не суетиться. Пастухи обычно поднимаются не раньше 9-ти. Встали, затопили печь, поставили чайник. Дальше – утренний моцион и неспешный завтрак.
Задача на сегодня – поймать пару захромавших важенок для расчистки копыт. Я, конечно, иду вместе с остальными – наблюдать, снимать, немного участовать, и желательно не мешать. Последнее трудно. Пастухи начинают движение в стаде, а я начинаю метаться, не зная куда себя деть, чтобы не попасть под копыта или в аркан вместо оленя. Пытаюсь снимать на длинной выдержке, с так называемой «проводкой». Успеха в этом не имею и жутко злюсь на кривость рук. Олени кружат, бегут, спасаясь от зловещего аркана, меняя направление, снова кружат. Они совсем не похожи на ладных, лоснящихся животных с постеров. В это время года у многих линька ещё в самом разгаре: то тут, то там пушистыми островками торчат клочки зимней шерсти. Ну и пусть торчат, пусть летят, пусть висят на крупах и боках. Всё равно хороши!
Рабочий инвентарь.
За работу!
Бригадир Николай в оленьем "круговороте"
Бег.
Важенка поймана и мне удаётся наблюдать процесс расчистки и обрезки копыт. Справились с одной, принялись было за другую, но она улизнула вместе с телёнком. Ладно, вернётся позже. Заарканили ещё двоих самцов для отправки в Магадан. За ними на днях прилетит вертолёт.
Делаю открытие, что при механическом воздействии, молодые рога у оленей легко обламываются. Они еще не превратились в кость и место слома кровоточит.
Стадо уходит пастись, мы возвращаемся в лагерь и я принимаюсь снимать портреты пастухов, быт, утварь.
Денис показывает мне монстрообразный трактор, который время кочевья тянет повозку со всем добром (а снимается с места бригада еженедельно). Трактор на гусеничном ходу. Такой годзилла пройдёт везде.
Бригадир Николай говорит, что моё шкурко-место починили и обновили: палатку залатали, постель заменили. Жизнь хороша! И на обед макарошки с олениной.
Кстати, ещё одна хорошая новость: очень немного комаров и оводов, а гнуса нет совсем. Я то готовилась к жести, особенно после тайги, где, если ты не научишься воспринимать комариный террор как безусловную данность, не долго и свихнуться. Видимо, ещё прохладно для них. И это чудесно, ибо, често говоря, мне, городской неженке, и без того не просто в полевых условиях.
После обеда, с Васей и Денисом прыгаем на нашей гусеничной коробчонке к морю. Берег обрывистый. Но кое-где можно по камням спуститься к воде. Я не стала брать свой многострадальный Никон. Ему наверняка пришёл бы там каюк. Мужики прыгают как олени, я корячусь как могу.То тут, то там следы присутствия медведя.
На отливе просто волшебно. Кипит разнообразная водорослевая и ракообразная жизнь. Мы шарахаемся какое-то время, потом молча сидим на огромных валунах. Дышим морским бризом, криками чаек и диким простором... Я думаю о том, что мы здесь одни на сотни километров. И мысль эта захватывает и будоражит. Мы – несколько маленьких человек, с обветренными физиономиями и оленьей шерстью в волосах, а вокруг громадные просторы: тундра, сопки, море, ветер... В голове вертятся обрывками любимые с детства «Земля Санникова», «Кратер Эршота», «Затеряный мир» и ещё что-то из странных снов, часто одолевающих меня.
Скалистый берег.
На отливе.
Тундра особенно богата стлаником у морского берега.
Обратно карабкались как-то криво. Влезли в густые заросли кедрача. Пришлось продираться насквозь и искать Тингер. Оставляем у обрыва лодку. Ночью пастухи думают рыбачить.
На следующий день тепло, и конечно же (тадам-с!) «откуданивозьмись» появляются комары и оводы. Лёша разделывает мёртворождённого пыжика (телёнка). Собаки волнуются, предвкушая.
Когда приходит стадо, я собираю всех для группового снимка. Мужики стесняются, напускают серьёзный вид. Юный Гриша натягивает капюшон на лицо: «я страшный». Мы с Васей горячо оспариваем это утверждение.
Бригада и примкнувший к ней Василий.
Наблюдаю какое-то время за оленями. Настроение стада поменялось. Теперь они не отдыхают на мягких кочках, а бегут по кругу, освобождаясь от назойливых насекомых.
После «фотосессии» мы с Васей берём с собой Гришу и снова отправляемся на море.
Гриша и Вася.
Отлив на мысе Екатерины
Проводим там полдня, прыгая по камням, греясь на солнце, наблюдая как рыбачат наши где-то вдалеке. Они принесут целое ведро уже свареных на берегу мидий. И рыбу – несколько горбуш и кету. Сергей Сергеич будет виртуозно пластовать, Вася присолит. Потом мужики будут стряпать, а я – крутиться с камерой. В вечернюю пересменку отправимся в стадо.
Морские деликатесы.
Улов.
Рыба разделана.
Драгоценное зернистое содержимое.
Жора, нет... Вася жарит рыбу.
У пастухов свои задачи, у меня свои. Пока я восторжено ахая, пытаюсь запечатлеть абрисы оленьих рогов на фоне полыхающего заката, бригада №5 арканит, режет и свежует очередного несчастливца. Я увижу только результат – разобранный на части и разложенный в кучки бывший олень, который поедет завтра с нами по разным адресам поселка Северо-Эвенск.
Красота момента.
Закат одной жизни.
Такова жизнь. И смерть...
Завтра мой короткий визит в бригаду закончится. Мы простимся и отправимся в Северо-Эвенск. Трое в Тингере, не считая собаки. А еще через день я полечу на маленьком Ан-24 в Магадан.
В стаде сейчас много молодняка.
Я понимаю, что этого ничтожно мало. Понимаю, что сняла самый мизер и не достаточно хорошо. Понимаю, что не могу остаться дольше, ибо есть другие планы и обязательства. Понимаю, что должна повторить подобный опыт.
Не знаю, где, как и когда это будет. Вернусь ли сюда, полечу в Якутию, на Чукотку, или на Таймыр, в следующем году, или лет через пяток, летом, или зимой... Но, похоже, моя, только зародившася, любовь обещает быть крепкой и долгой.
Сеня с семейством.
Путешествуйте, друзья!
©Mayya Simonova
