Я не часто позволяю себе репостить интересные статьи, но эту не могу оставить без внимания, тем более что очень хочу вернуться однажды в Мексику. 
Мексиканский дневник 2013
Статья выходила в казахстанском журнале "Алау" в октябрьском номере 2012, публикуется с разрешения редакции и автора Максима Калача.
«Неолиберализм принес на нашу землю страдания, боль и нищету. Богатые становятся еще богаче, а бедные еще беднее. Эта система не считает нас за людей, нас попросту для нее нет! — обращается женщина с маленькой девочкой на руках к собравшимся на митинг в центре небольшой деревушки, затерянной в горной се льве мексиканского Чьяпаса. — Они отняли наши земли, доступ к медицине и образованию. Они убивают нас, лишают нас и наших детей будущего. Но единственное, что пока им не удалось, — отнять у нас человеческое достоинство. Я не хочу мириться с таким положением дел и поэтому сегодня я здесь!». Люди, полукругом обступившие Руис, долго ей аплодируют и одобрительно кивают. Так тут отмечают 8 марта.
Ненасильственное сопротивление —тоже борьба. Пока бойцы САНО отсиживаются в джунглях, активисты САФО перекрывают дороги штата.
На импровизированной баррикаде из камней и машин, выросшей прямо на проезжей части, ораторы сменяют друг друга. Женщины в ярких национальных одеждах держат в руках транспаранты и самодельные плакаты, скандируют речевки, смысл которых легко укладывается в вечные крестьянские вопросы о земле и хлебе. Это главные вопросы перманентной «другой революции» в Мексике, которая продолжается последние 22 года. Местный воздух буквально пропитан каким-то необъяснимым, но в тоже время отчётливым духом солидарности. «Мы здесь власть!» — читается в каждом их слове, жесте, интонации пробивающейся сквозь динамики мегафона, наспех прикрученного к старому желтому «жуку». Мужчины тоже принимают участие в митинге, но главным образом в качестве наблюдателей. Многие расселись на корточках в тени деревьев или небольших магазинчиков, больше похожих на деревенские сарайчики среднерусской полосы, в которых уважающая себя хозяйка даже кур держать бы не стала.
Подхожу ближе к группке непонятно откуда взявшихся японцев с огромными фотоаппаратами, свисающими с тоненьких шей и делающими их похожими на свежеиспеченных утопленников. Они активно обсуждают происходящее на своем птичьем языке и фотографируются на фоне индейцев с транспарантами, революционно сгибая в локте руку и сжимая свои маленькие кулачки. Манифестанты не обращают на нас, чужаков никакого внимания. Разве что снующие вокруг полуголые чумазые дети искоса изучают пришельцев.
…Наш рейсовый автобус, как и десятки других транспортных средств – в основном старых, потрёпанных американских пикапов с самопальными деревянными бортами, набитых продуктами и товарами первой необходимости, уже несколько часов заблокирован в этом небольшом поселении, через которое проходит единственная горная дорога из Сан-Критобаля в Паленке. Водитель говорит, что есть еще платная магистраль в обход территории, контролируемой «чоли», индейцами – сапатистами. Но на то нашему автобусу и присвоили «второй класс», и если нам что-то не нравится, надо было ехать первым. Слушая стариковское, но без тени раздражения, а скорее «для порядку», ворчание (довольно упитанному низкорослому мексиканцу с колоритными «хохлятскими» усами давно перевалило за 50), докуриваю сигарету и улыбаюсь. Как все-таки здорово, что я взял билет именно на этот автобус!
САФО добивается расширения прав местного самоуправления. Эти требования объединили многих — от экологов и анархистов до простых граждан
Синклит всех меньшинств
Впервые я услышал о «Сапатистской армии национального освобождения» лет восемь назад, когда мне в руки попала книга «Четвертая мировая война» одного из лидеров индейских повстанцев, субкоманданте Маркоса. По правде говоря, САНО трудно назвать партизанами в привычном для нас смысле. Это скорее массовое правозащитное индейское движение в мексиканском Чьяпасе. Как ни парадоксально, являясь весьма перспективным регионом в плане добывающей и перерабатывающей промышленности (газ, нефть, уран, древесина), гидроэнергетики и сельского хозяйства, Чьяпас при этом остается самым бедным мексиканским штатом. Ирония судьбы: благодаря индейцам местные власти даже спустя сотни лет получают существенные дивиденды за счет наплыва туристов со всего мира, а сами потомки легендарных майя находятся в самом низу экономической цепочки. Неудивительно, что именно Чьяпас стал своеобразной мексиканской цитаделью борьбы на права коренных народов.
субкоманданте Маркос
Сапатистское движение, названное в честь Эмилиано Сапаты, соратника «мексиканского Махно», героя революции десятых — двадцатых годов прошлого века Панчо Вильи, зародилось еще в начале 80-х годов, но вскоре сошло на нет. Городские левые интеллектуалы так и не смогли доходчиво объяснить индейцам всей прелести марксистско-ленинской теории. Автохтонное население Чьяпаса мало интересовала мировая революция. Местным самоуправляемым общинам нужна была земля и защита от парамилитарес — эскадронов смерти из уголовников и ультраправых, которых нанимали местные латифундисты для усмирения непокорных индейцев.
Эмилиано Сапата
Однако в начале 90-х годов ситуация резко меняется. Лидером САНО становится субкоманданте Маркос — личность весьма незаурядная. До сих пор никто точно не знает, кто именно скрывается за черной балаклавой, ставшей одним из символов движения. Одно из его предполагаемых имен — Рафаэль Висенте, профессор философии Национального мексиканского университета. Однако сам субкоманданте категорически это отрицает и о себе говорит так: Маркос — это гей в Сан-Франциско, черный в Южной Африке, мексикашка в Сан-Исидро, анархист в Испании, палестинец в Израиле, индеец майя на улицах Сан-Кристобаля, еврей в Германии, цыган в Польше, индеец мохок в Квебеке, пацифист в Боснии, одинокая женщина в метро после десяти вечера, крестьянин без земли, бандит в трущобах, безработный трудяга, несчастливый студент и, конечно, сапатист в горах. Маркос — это все угнетенные, оскорбленные и задавленные меньшинства, которые восстают и говорят: хватит!
Дерьмо случается, моча не выпивается
С приходом в САНО Маркоса идеология движения сместилась в сторону крестьянского анархо-коммунизма, понятного и близкому местному населению. «Мы не предлагаем никакой социалистической системы, мы предлагаем нечто более сложное, более трудное для построения — отношения равенства между людьми», — говорил Маркос в интервью уругвайскому журналу «Эль-Обсервадор».
Когда в январе 1994 года сапатисты совершили свою первую и последнюю «армейскую» операцию, захватив несколько муниципальных центров в Чьяпасе, ряды их национально-освободительной армии насчитывали 4000 бойцов, вооруженных в основном охотничьими ружьями и допотопными винтовками времен гражданской войны начала прошлого века. Продержавшись три дня и потеряв несколько сотен бойцов убитыми и ранеными, индейцы отступили в горную сельву.
Бои были жестокими. «Ночью 15-го мы собрались пить мочу, — писал в своем дневнике Маркос. — Говорю «собрались», потому что сделать этого не удалось. Всех начало рвать после первого глотка. Сначала было обсуждение. Хотя все мы согласились с тем, что каждый будет пить только свою собственную мочу, Камило уверял, что нужно подождать до утра, чтобы моча в наших флягах остыла, и мы смогли бы ее выпить, представляя себе, что это освежающий напиток. Я с этим не согласился, предположив, что чем больше времени пройдет, тем больше будет вони. Мое второе «я» возразило, что отстаивание может помочь отделить аммиак, который осядет на дне». Бойцы успели сделать только один глоток, как всех их вырвало выпитым и не выпитым. И они остались валяться, еще более обезвоженные, чем раньше. Как алкаши, воняющие мочой. Федеральный патруль прошел примерно в пятистах метрах от нас. Они не обнаружили нас только благодаря тому, что Господь велик. Дерьмом и мочой от нас разило на километры…».
Почти две недели мексиканские ВВС беспрестанно «утюжили» горы Лакондонской сельвы. Но именно после этой вылазки на сапатистов по-настоящему обратили внимание мексиканское правительстве, гражданское общество и мировая общественность. Первые ввели в мятежные районы штата регулярные войска и бронетехнику, вторые спасли их от полного уничтожения, высыпав на улицы крупных мексиканских городов с требованием прекратить бойню. Уже через год после восстания правительство официально признало право индейских общин на автономию и самоуправление. После подписания документа был создан общегражданский Сапатистский фронт национального освобождения, выступающий с теми же требованиями, что и САНО, но только мирно и без оружия. Фронт состоит исключительно из добровольцев, разделяющих идеи сапастистов. Наряду с обычными гражданами в него входят члены самых различных партий и движений — экологических, культурных, религиозных). СФНО стал своеобразным буфером между засевшими в сельве вооруженными сапатистами, численность которых сейчас не превышает нескольких сотен человек, мексиканским правительством и мировым сообществом.
Обстановка на митингах напоминает базар в день распродажи.
Коммунизм по-мексикански
На территории индейских общин не продают алкоголь. Совсем. Нет ни традиционной текилы, ни мескаля. Нет даже пива! И сигареты тут тоже не в ходу. И это не какая-то специальная нравственная установка местного Онищенко. Просто на эти «глупости» у сапатистов, по их собственному признанию, нет времени и — что самое главное – здоровья.
— Мы просто не испытываем в этом нужды, — объясняет мне на ломаном английском и жестами Ховьер, продавец одной из четырех лавочек, расположенных на деревенской площади. — Хотите, возьмите пепси или чипсы. Хотя тоже гадость (морщится), но туристы берут. А алкоголь и наркотики нам только военные и полиция завозят, пытаются нашу молодежь развратить. Но бестолку.
У Ховьера сегодня пик продаж. Вода и газировка расходятся, как горячие пирожки — на улице плюс сорок и запасенные в дорогу пластиковые бутылки минералки и пакеты с соком быстро пустеют. «Пленники сельвы» буквально штурмуют лавку коренастого индейца, а он только и успевает нырять под прилавок, отсчитывать сдачу и ругаться, когда ему протягивают крупные купюры.
— У индейцев мало денег, очень мало, — сетует он. — А сегодня я неплохо заработаю, смогу купить еще товара для магазина и месяц не думать о том, чем прокормить свою семью. Если только полицейские или парамилитерес не устроят рейд.
Представители транснациональных корпораций и высокие правительственные чиновники из Мехико — нечастные гости в сельве. Чего не скажешь о полицейских и военных, они — главные враги местного самоуправляемого населения. На всех дорогах, ведущих из «вольных муниципалитетов» и общин на «большую землю», стоят укреплённые по всем правилам военного времени блокпосты с легкой бронетехникой и изнывающими от жары солдатами. Периодически чиновники из правительства штата при поддержке полиции и военных занимают административные здания самоуправляющихся автономий в надежде установить свои порядки. Правда, вскоре под нажимом местного несения и их «братьев и сестер» из соседних общин, а так же под угрозой возобновления вооруженного противостояния покидают занятые позиции и возвращаются обратно в «большие города». — Если бы мы не были связаны между собой в один общинный организм, если бы наши братья не надели черные маски и не взяли в руки оружие, то на этой земле давно не осталось бы ни одного индейца, — продолжает Ховьер. — Мы стали сильными, потому что объединились. Так же как против нас объединились те, кто хочет забрать нашу землю, воду, небо, а значит, забрать наши жизни. Правительство игнорирует наши нужды, а мы в ответ игнорируем правительство».
Сегодня под контролем, а вернее под защитой САНО находятся примерно десять процентов территории Чьяпаса. Но в отличие от вождя мирового пролетариата Владимира Ленина, для которого основным вопросом революции был вопрос о государственной власти, сапатисты не стремятся подчинить себе индейские общины. Напротив, индейцы каждый год сами выбирают «армейский» руководящий состав.
Вообще, демократия тут понимается совсем иначе, чем в странах первого мира и уж тем более догоняющих их второго. В «индейской республике» нет правительства. Нет традиционной армии, полиции и спецслужб. Нет чиновников. Демократия как принцип народовластия, без всяких посредников и помощников, воплощена в сельве практически в идеале. Собрания в общине происходят ежедневно. Причем участие в них принимают все – и стар и млад. Обсуждают на этих сходках не только бытовые вопросы, например, совместный сбор урожая или строительство гидроэлектростанции местного значения, но также решают политические задачи или тактику обороны в случае нападения на коммуну военных или парамилитарес.
«Диалог — наилучший путь преодоления конфликтов, — пишет Маркос в своей книге. — Это не только избежание конфликтов, но и совместное созидание с целью добиться успеха в процессе диалога и переговоров. Обе стороны должны исходить из обоюдного согласия в том, что ни одна из них не может победить другую, и нужно найти выход, который оозначает победу для обеих сторон, или, в худшем случае, поражение для них (…) У сапатистов есть только одно желание: построить лучший мир, иначе говоря, новый. Мы — сапатистская армия национального освобождения — голос, который вооружился, чтобы быть услышанным. Единственное, что мы смогли, — это приделать курок к надежде».
Продолжение и здесь как всегда следует...
