На первый взгляд она ничем не отличалась от других многочисленных таверн на Плаке. Но очень скоро я осознала, что это не совсем так. Во-первых, столики здесь стояли на открытой террасе под лимонными деревьями. С высоты этой террасы открывался чудесный вид на город. Во-вторых, народ, приходивший в таверну, явно приходил сюда не впервые, потому что здоровался с пожилыми симпатичными официантами очень по-дружески. В-третьих, по террасе бегал веселый откормленный кот, которого никто и не думал прогонять. В-четвертых, симпатичные пожилые официанты были искренне дружелюбны. В-пятых, объектом восхищения они выбрали не камеру, а мои глаза.
- You have very beautiful eyes, lady, vary beautiful, - с удовольствием артикулировал особенно симпатичный официант, расставляя на столике передо мной стаканчики и алюминиевый, но декорированный под медь вместительный сосуд с белым вином (я заказала один бокал). Белое вино в сосуде оказалось легким и на удивление приятным для Греции, в которой с винами, вообще-то, не очень хорошо, с точки зрения вкуса.
- Where are you from?
- Russia.
Тут произошло то, что очень часто происходит в Греции, когда люди узнают, что ты из России: официанты явно обрадовались и принялись с большим энтузиазмом (и, на мой взгляд, слишком громко) живописать красоту моих глаз. «That’s why your eyes are so beautiful – the Russian girl are always very beautiful”, - распевали они, привлекая ко мне совершенно ненужное внимание остальных посетителей ресторана. Да уж, любят греки русских, нечего сказать. Предполагаю, что мои глаза не показались бы им столь красивыми, не будь я из России.
Обычно, если мне приходится обедать в ресторане в одиночестве, я что-нибудь читаю, или просматриваю фотки на камере, или делаю что-нибудь еще. Но здесь мне было настолько хорошо, что я просто потягивала свое винишко и с удовольствием рассматривала окрестности и соседей. Мое внимание привлекла колоритная пара, активно что-то обсуждавшая на смеси греческого и английского. Дама обладала настолько яркими чертами и выразительной мимикой, что напомнила мне греческую музу трагедии, Мельпомену. К этому времени винишко уже дало себя знать, поэтому я отважно попросила у пары разрешения сфотографировать их.
Пара ответила на мою просьбу радостным изумлением, а поскольку белое вино пила не я одна, то уже через десять минут мы успели тесно подружиться. Я узнала, что сама Мельпомена из Уэльса, а ее спутник – грек, что они уже 15 лет вместе, хотя живут каждый в своей стране. Но зато у них всегда есть повод очень часто путешествовать. Мы расставались уже совершенно по-дружески.
- Валерия, приходи сюда еще, приходи сегодня вечером или завтра! Вечером у нас будет очень весело – увещевали меня официанты, в то время как Мельпомена старательно выписывала на салфетке свой e-mail, для пересылки фотографии.
В полнейшей эйфории я отправилась бродить по Плаки. В одном из переулков мне встретился папа с парой мальчишек, усаживавший годовичка на мотоцикл. Я нацелила объектив.
- Тебе же не видно его лица! – заботливо воскликнул папа и развернул малыша ко мне. Малыш озарил меня такой улыбкой, что мое сердце растаяло, как мороженное. А уже в следующем переулке еще один папа с дочкой радостно улыбались мне в камеру. Что за восхитительный день сегодня!
Забежав ненадолго на любимую Анафиотику: полюбоваться на местных котов, - я решила проверить – просто на всякий случай – не открыт ли Акрополь. Акрополь и Анафиотика – два места в Афинах, куда я готова приходить каждый день, каждый раз, когда я приезжаю. Акрополь никогда не приедается, и к нему невозможно привыкнуть. Вчерашних пятнадцати минут мне явно не хватило. К моей великой радости, холм оказался открыт. Совершив необходимый подъем и принеся неизбежную жертву в виде отдавленных ног туристическим толпам у Пропилей, я вновь впилась глазами в самые совершенные архитектурные творения на земле.
То ли в тот день было что-то со светом, то ли ранее посещенный холм Филопаппа настроил меня на нужную волну, но красота Парфенона и Эрехтейона поразила меня так, как кажется, никогда не поражала раньше. Плевать на то, что у меня введен режим строжайшей экономии кадров: буду фотографировать столько, сколько захочу. Всматриваясь в остатки фриза Парфенона, я вдруг ощутила совершенно абсурдную жажду обладания и впервые в жизни поняла лорда Элгина. У него же не было камеры, чтобы с ее помощью утолить эту жажду, поэтому пришлось срезать украшавшие фриз рельефы. Нет, неправда! Я польстила лорду: он хотел обладать деньгами, а не Парфеноном, поэтому и продал награбленный фриз Британскому музею. Ворье!
Расставшись с Акрополем, я отправилась в сторону еще одного холма, на который мне хотелось сегодня подняться, уже исключительно для гармонии – Ликавитос. На одной из улиц навстречу неторопливо шагала приглянувшаяся мне пара – худенький пожилой грек и пышная, яркая дама с алой розой в руках. Чувствуя себя виноватой за то, что влезаю в чужую идиллию, я, тем не менее, сфотографировала их. Пожилой грек с широкой улыбкой двинулся мне навстречу вместе с подругой. Естественно, мы разговорились. Естественно, узнав, что я из России, Илия и Кристина очень обрадовались. Илия поразил меня тем, что стал медленно, но правильно формулировать фразы на русском?
- Откуда Вы знаете?..
- Учусь в университете на факультете русского языка.
Вот же неугомонные люди!
Минут двадцать мы общались на широкий круг тем, а затем Илия мило попросил меня сделать еще несколько их снимков. Я с готовностью принялась щелкать затвором, а Кристина вручила мне бумажку со своим и-мэйлом – понятно для каких целей. Количество моих обязательств перед новыми знакомыми стремительно росло.
На Ликавитос мы всегда поднимались на фуникулере. Но сегодня мной овладела жажда преодоления собственных слабостей – и я решила подняться на холм своими ногами. Уже после трети пути с меня сошло семь потов. Ничего себе подъем! А путеводители мило расписывают путь на вершину как приятную прогулку. Впрочем, для обгонявших меня людей прогулка, похоже, была вполне приятной. Жизнерадостные греки целыми семьями топали на Ликавитос, чтобы посидеть там в кафе и полюбоваться на свой город. Я же перемещалась от скамейки к скамейки, камуфлируя свою неприглядную физическую форму необходимостью фотографировать виды. Однако подъем стоил того: не только из-за открывавшейся с вершины панорамы, но и из-за сладкого чувства победы, которое я испытывала, вприпрыжку спускаясь вниз. Афинские холмы вымотали меня настолько, что ужинать уже и не хотелось: хотелось в номер, спать.
