От автора
В данном отчёт речь пойдёт о Тырныаузском горно-обогатительном комбинате (ТГОК). На момент нашего посещения предприятие не функционировало, а его инфраструктура была почти полностью уничтожена и разграблена. Однако кое-что интересное всё-таки осталось…
Заранее приношу извинения читателям и особенно бывшим сотрудникам ТГОКа за столь скудные сведения о комбинате. Что-то взял из старых газет, что-то из Интернета, отбросив в сторону лишнюю часть СМИшной шелухи. Пообщаться с кем-либо из работников ТГОКа так и не удалось, как ни старался. А на личное общение с жителями Тырныауза у нас совсем тогда не было времени.
Также извиняюсь за качество некоторых фотографий. Хотя в повествовании я ссылаюсь на взбунтовавшуюся технику, но, конечно же, не исключаю своего личного непрофессионализма. А вероятнее всего фото не получились из-за того, что в рейде не принял участие товарищ Маф – наш самый пряморукий фотограф. Я изначально настроился, что снимать будет другой человек, да так и протащил неосознанно лентяйский настрой чрез весь рейд.
В самый последний момент Мафу по крайне веской причине пришлось отказаться от затеи, инициатором которой он был. Так что сей отчёт посвящается ему – человеку, вдохновившему нас на поездку в Тырныауз.
P.S. Всё изложенное в отчёте является плодом воображения, а фотографии – продуктом монтажа. Любые совпадения с реальными людьми, событиями и местами случайны.
Суббота 15.10.2016
Нам повезло. В Тырныаузе ещё не пошёл дождь, хотя по дороге от аэропорта ехали сквозь плотную завесу мороси. Расплатившись с таксистом, бодрым шагом направились к ближайшему заброшенному зданию, где рассчитывали найти убежище на ночь.
Когда до входа оставалось не больше сотни шагов, и мы уже предвкушали близкий отдых, изнутри донёсся басовитый угрожающий лай крупной собаки.
— Блин, занято! – с досадой сказал я. – Макс, ты случайно не прихватил с собой отпугиватель?
— Нет. Думал взять его, но рюкзак забит под завязку, — ответил товарищ.
— Да, это я так спросил… Вдруг, в качестве балласта взял. Ладно, идём искать другое место.
Поиски альтернативы оказались сложнее, чем ожидалось. Фабричный комплекс был практически полностью превращён в поле руин, за исключением нескольких построек. Мы пробирались по грудам бетонного и кирпичного боя, и ежеминутно обходили глубокие ямы и траншеи. Будто бы фабрику сносили не с помощью строительной техники, а ковровой бомбардировкой.
Где-то поблизости взревел мотор, зарокотал прогоревший глушитель и из-за поворота выскочил УАЗ песчаной расцветки. Его корпус лязгал и дребезжал, единственная фара едва освещала путь, но водитель уверенно гнал автомобиль вперёд и вверх. Машина скрылась также внезапно, как и появилась. Мы удивлённо переглянулись и потопали дальше.
Уцелевшие сооружения представляли собой печальное зрелище. Ни лестничных маршей, ни целых стен. Часть перекрытий обрушена, полы завалены обломками. Только одно большое здание сохранилось лучше других, кое-где даже уцелели оконные стёкла. Но на поверку все входы в него оказались заварены, а окна зарешёчены. Заниматься устройством залаза некогда и не с руки. Здание вполне могло охраняться. И обустраивать в нём лагерь, не проведя подробную разведку, было бы опрометчиво.
Лишь к полуночи отыскали более-менее подходящее место, установили палатку и легли спать.
Воскресение 16.10.2016
Утро началось с постыдного осознания того, что выбранная нами позиция хорошо просматривалась со стороны города. Палатка-то скрыта от посторонних глаз, но остальная площадка на виду. А в прочем, в этот раз выбор был объективно ограничен.
Но я слукавил. Душевные терзания на счёт местоположения лагеря пришли позже, а первичным было впечатление от открывшейся панорамы.
Перед нами раскинулся постапокалиптический пейзаж. Горы обломков и редкие покорёженные скелеты зданий. На заднем плане в линию вытянулись вполне опрятные многоэтажки. И на высоте в какую-то пару сотен метров над городом висел потный слой то ли облаков, то ли тумана.
Слева особняком стояло «заводоуправление», от проникновения в которое мы вчера отказались. Остатки конвейера и трубы на крыша недвусмысленно намекали на производственное назначение, но, как правило, на заводах в последнюю очередь сносят именно административную часть, и мы просто по привычке назвали этот объект для себя «заводоуправлением».
Быстренько позавтракали, собрались и кратчайшим путём по склону горы, что начинался сразу за лагерем, выбрались на дорогу.
Дорога ползла в гору частым зигзагом, и с непривычки подъём с тяжёлыми рюкзаками на плечах давался непросто. Мы не торопились, берегли силы. Делали частые остановки, чтобы размять плечи, поесть облепихи и барбариса, в изобилии росших на склонах.
На каждой остановке я старался сделать фотографии, пытаясь запечатлеть долину, в которой устроился Тырныауз в наиболее выгодном ракурсе.
На повороте стал хорошо виден задний двор уцелевшего «заводоуправления». Вагончик сторожа, будка собаки и явные следы хозяйственной деятельности подтвердили разумность нашего отказа от ночного посещения объекта.
С каждым «языком» дорожного зигзага мы поднимались выше. В какой-то момент мы поняли, что достигли низко висевших облаков. Видимость значительно сократилась, в воздухе витали капли влаги и садились на кожу, неся с собой приятную прохладу.
В начале марша изрядно разогрелись, стало жарко. Шапки и шарфы на время отправились в рюкзаки. Но при входе в облачность они вернулись на свои места. Вопрос терморегуляции в полевых условиях – шутка серьёзная. Во-первых, ни к чему мокнуть от пота, ибо можно переохладиться и заболеть. Во-вторых, при активном потоотделении возрастает потребление жидкости. Что в определённых условиях добавляет проблем.
К счастью, всё указывало на то, что недостатка в питьевой воде у нас не будет. По узкой промоине в колеях весело журчал ручеёк с чистой водой. Понюхали, попробовали на вкус.
Отлично! Подумаешь, что течёт прямо по дороге? Здесь за день проезжает от силы пять или десять машин. После водички из ЧЗО, талого снега и болотной жижи, такая вода поистине могла претендовать на звание лечебно-столовой.
Облака немного разредились и мы заметили, что выше по склону деревья покрыты инеем.
Значит, скоро попадём в «слой холода».
На самом деле, это был снег, который так причудливо украсил ветви деревьев.
Приближаясь к первому объекту, отмеченному как «горно-металлургический комбинат», повстречали на пути оставленный кем-то автокран.
Нам уже сказали, что местные жители активно промышляют сбором металла на останках закрытого предприятия. Видимо, тут тоже идёт работа. Наверное, кран оставили из-за того, что его сложнее пригнать по извилистому серпантину. В будни сюда вернуться рабочие и продолжат дело.
Туман становился гуще. Видимость упала до тридцати метров.
И вот проявились угловатые контуры сооружений, похожие на стены и башни старинного замка.
Но от замка остались только фундаменты, да одно не доломанное строение.
Тут мы сделали остановку. Пообедали и заложили схрон, в котором спрятали суточный рацион и кое-что из одежды. Это понадобится на обратном пути, и нет смысла всё время таскать лишнюю ношу.
Оставалось пройти ещё пару километров до ключевого района, где предполагалось разбить долговременный лагерь. Тела уже начинали чувствовать усталость, но сознание не переставало восхищаться окружающей загадочностью природы. Свою изюминку добавляли попадавшиеся под ногами куски горной породы причудливой расцветки
и кусты чертополоха, украшенные снегом, с цветками размером с кулак.
Зигзаг пройден, мы поднялись на заданную высоту. Предстояло найти подходящее место для лагеря. Разумеется, мы намеревались обосноваться в каком-нибудь заброшенном доме, коих здесь предостаточно.
Первая локация не обрадовала – здание разрушено. «Металлисты» так разбушевались, что в мародёрском задоре срезали несколько нижних косых связей с действующей опоры ЛЭП. А может, работали в таком плотном тумане, что не сразу увидели провода, и не поняли рабочая она или нет.
На второй точке всё ещё грустнее. Среди куч мусора стыдливо краснел кирпичом уцелевший угол стены.
Идя по дороге, приметили железобетонную П-образную полусекцию, из таких делают проходные коллекторы.
— Хэлл, смотри-ка, под ней сухо и достаточно места, чтобы улечься двоим, — в шутку заметил Макс.
— Ну, да. Если не найдём что-либо стоящее, то как бы не пришлось и впрямь лезть под неё.
Кто-то может упрекнуть нас в изнеженности. Мол, нечего изощряться. Надо ставить палатку на ровной полянке и терпеливо сносить все удары стихии. Оно, конечно, верно. Но у нас были свои задачи, и стоическая борьба с непогодой в их список не входила.
На третьей точке повезло. Двухэтажный домик очень хорошо сохранился, по сравнению с другими.
Взошли на крыльцо. Я извлёк из кармана фонарик и прошёл внутрь.
— Эх, ма-а-ать твою!
— Что такое?
— Здесь дерьма по щиколотку!
Пол первого этажа был знатно унавожен. Похоже коровам, пасущимся в горах, тоже приглянулся этот домик, и они частенько сюда захаживали.
— Хэлл, хрен с ним с дерьмом. Оно ведь коровье и похоже смёрзлось, так что даже обуви не испачкаем.
— Ты прав. Всего лишь навоз, а заодно дополнительный рубеж от брезгливых личностей.
Обе лестницы на второй этаж обрушены.
Великолепно! Первый этаж обильно удобрен. Незваным гостям будет трудно подняться на второй этаж, и тем более трудно сделать это бесшумно. Проблема с ночными дежурствами решилась сама собой. Подходящая комната нашлась сразу. Два входа, одно окно, пол достаточно чист. Втащили рюкзаки наверх и решили потратить остаток светового дня на разведку рудника, который располагался неподалёку.
Покинув облюбованное убежище, стали искать спуск. Судя по всему, рудник находился на меньшей высоте, чем избранная нами позиция. Но как же спуститься к нему? Я подошёл к бровке склона и посмотрел вниз. Трава, опоры от трубопровода и… туман.
Где-то там внизу шумела река. Сквозь разрыв клубов тумана проступили прямоугольные контуры и тут же скрылись. В таких условиях срезать путь не стали. Вышли на накатанную дорогу и двинули по ней. Через полторы сотни шагов поняли, что у нас есть соседи.
Сначала показалась красно-белая рама антенны, а потом небольшой дом, выстроенный буквой «Г».
— Похоже, это снежно-лавинная станция, — сказал я.
— Там есть кто-то?
— Да, должен быть. Но не думаю, что это создаст проблемы. Выбранное нами для лагеря место отсюда не видно. В таком тумане нас сейчас тоже вряд ли заметят. Правда, полноценное посещение рудника придётся оставить на десерт. А то примелькаемся, и местные сочтут нас за каких-нибудь террористов… со всеми вытекающими последствиями.
Ниже на дороге встретились две коровы, скорее всего, из хозяйства смотрителя станции.
На нашу удачу плотное белое покрывало вздумало на какое-то время сползти с укрываемого им рудника. Сначала едва-едва обозначился склон горы, потом здания.
И вот, туман почти ушёл, открыв завораживающую картину.
— Эх-х-х, где же Маф со своей зеркалкой, — вздохнул я и стал фотографировать на верную «мыльницу», отчаянно выжимая из неё все доступные ресурсы.
Старая ведьма Разруха полновластно владела рудником. Мародёры потрудились «на славу».
По остовам сооружений с трудом можно было определить их первоначальное назначение. Рудниковый комплекс располагался как бы на нескольких террасах, соединённых между собой дорогами. Мы то спускались, то поднимались, то упирались в скалу или вертикальную подпорную стенку, то останавливались перед крутым обрывом. Это была не привычная промзона. Прежде чем выбрать траекторию движения, следовало учесть, на какой высоте находится объект, и сразу решить, как добраться до нужного уровня.
Подробный осмотр корпусов мы оставили на потом, пока надо было осмотреть рудник в целом.
— Хэлл, вон там! – Макс указал пальцем куда-то влево.
— О! Это то, что мы ищем!
Входы в штольни призывно чернели на фоне побелевшего горного ландшафта.
Мы не стали очертя голову идти в первую же попавшую штольню, а сначала отыскали и отметили на карте все видимые входы.
Всего насчитали восемь входов. Притом, мимо двух из них проскочили по пути на рудник. Один находился чуть выше дороги, а второй чуть ниже. И заметны они стали, только с этого ракурса.
При осмотре каждого входа немного продвигались внутрь, чтобы понять завален он или нет? Но обнаружили совсем другую неприятную неожиданность. Почти все входы были подтоплены, а из одного выходила полноценная горная речка, шум которой слышали на подходе.
— М-да… этот момент мы как-то упустили, — сказал я. – Взять бы чулки ОЗК или лучше Л-1. Да кто же знал, что штольни на высоте более двух километров над уровнем моря будут подтоплены?
— Не парься, Хэлл, — ободрил товарищ. – Помнишь, как в техническом тоннеле УНК делали? По кочкам, по тюбингам… Пройдём.
— Так-то оно так, но везде ли таким макаром пролезешь? Между прочим, во второй рейд в УНК у нас были чулки, и двигались мы гораздо быстрее, а не по километру за час. Ладно, ты прав. Нечего причитать. Пройдём.
Быстро темнело. Пошёл снег. В туманных сумерках неяркой жёлтой звёздочкой зажёгся свет в окне снежно-лавинной станции. Вспомнилась, увиденная однажды картина. Она называлась «полярная станция» или «на полярой станции». Фамилию художника забыл. Там на фоне тёмного вечернего неба и бескрайних снежных просторов стояло небольшое полусферическое сооружение и мачта радиоантенны. В круглом окошке горел свет. И сразу же живо представлялся полярник, сидящий за столом и читающий книгу в попытке скоротать долгий зимний вечер. Он один на этой станции. Вчера, сегодня, завтра. Не отшельник, но вполне хорошо переносит своё одиночество. Пока есть свет и тепло, можно не бояться мороза и метелей. Но его положение очень шатко. Случись беда, и никто не придёт на помощь. А он… он спокоен, не боится. Сидит, читает, изредка прихлёбывает чай.
Наверное, здешний смотритель станции чем-то похож на того воображаемого полярника…
А может и совсем не похож. Может их там двое или трое. И вообще, к чему эти лирико-художественные измышления? Он там в тепле и сухости. Нам же предстояло установить палатку в холодной комнате, залезть в холодные спальные мешки и согревать их теплом собственных тел. Мелькнула подленькая мысль: напроситься на ночлег на станцию. Но нет… Лучше перестраховаться. Чем меньше будем попадаться на глаза местным, тем лучше.
Понедельник 17.10.2016
Рано утром нас разбудил призыв муэдзина на молитву. И очень вовремя. Как только голос, усиленный динамиками смолк, послышался рокот мотора. Сначала он приблизился, а потом удалился. Это хорошо. Машина оставит колеи. По ним удобно идти, и не оставим следов собственных.
Доспав законный час до подъёма, встали и приступили к утреннему моциону. Прежде всего я выглянул из окна и попробовал оценить глубину снега, нападавшего за ночь.
— Сантиметров десять… не меньше…
Вернулся в комнату, где стояла палатка. Макс вскипятил воду, занялись завтраком.
— Смотри, Макс. Снега выпало дохрена. Снег мокрый. Будь мы хоть в зимних берцах, всё равно промокнем насквозь. Есть вариант пересидеть этот день в лагере, а завтра отправиться по объектам. Как раз на такой случай я заложил запас по времени в один день.
— Хэлл, это, конечно, хорошая мысль. Но ты уверен, что снег растает за день? Даже если прогноз погоды будет благоприятным, нет никакой гарантии, что завтра опять не навалит, — резонно заметил Макс и добавил, — Считаю, нужно выдвигаться сегодня.
— Логично, — согласился я. – Ну, тогда доедаем кашу и вперёд.
Распихали самое необходимое по карманам и подсумкам. Вышли на улицу.
Туман ещё больше сгустился.
Радовало то, что за ночь по дорогам проехала не одна, а несколько машин, и после них остались чёткие колеи.
Появилась возможность идти по торной дорожке, а не пинать снег, и отсрочить противный момент промокания обуви. От ходьбы «цаплей» отказались. Так можно преодолеть пятьсот-шестьсот метров, а не наматывать километры по горам.
Начали бодро. Первые пять километров прошли «на ура!». Определив, что дорога с колеёй тянется до самой дальней отмеченной нами цели, решили идти «на дальняк». Вдруг и правда завтра насыплет сугробы по колено? Тогда дальние вылазки станут трудны.
— Опа! Что это темнеет слева? Вход в штольню? Отлично, нам туда!
Сошли с дороги и неспешно проследовали внутрь. Круглый свод штольни был укреплён железобетонными тюбингами. Они выглядели внушительно, но некоторые под давление горной породы уже вылезли из своих гнёзд и вселяли в сердце некоторую тревогу.
Углубились до поворота.
— Хэлл, ты заметил, тяги нет? – спросил товарищ.
— Действительно. Значит, она не соединяется с общей сетью выработок. Либо где-то перекрыта обвалом.
Луч фонаря упёрся в нагромождение породы, полностью перекрывшей дальнейший путь.
— Тут не повезло. Пойдём дальше. Думаю, нам встретится что-нибудь более проходимое.
Однако, сколько мы дальше не шли, а «что-нибудь более проходимое» не попадалось.
То вход был обрушен.
Либо имел вид дикий, как пещера дракона.
В прочем, чёрт с ним, с драконом. Это же не монтер, и не ЧОП, потому не страшен. Но в таких местах ожидало разочарование – снова обвал породы через пару десятков метров и сильное подтопление.
Или под обманчиво прочным на вид льдом, обнаруживалась полуметровая глубина. Наступи, и освежишься в холодной горной водичке.
Тут уже ни так и ни сяк не проберёшься. По льду даже не проползти, настолько он хрупок. А ломать его в бахилах ОЗК – пустое занятие. Недолго бахилы порвать. Вот если бы заброды… Но ни забродов, ни бахил, даже больших прочных полиэтиленовых пакетов, чтобы на ноги вместо сапог намотать, — ничего такого под рукой не имелось. По краешку, да по кочкам тоже нельзя пройти. Стало быть идём дальше.
После очередного поворота стал хорошо различим шум горного ручья. Ещё при планировании маршрута я задавался вопросом: какая через него переправа? На какой высоте расположен мост? Вопрос не праздный, если рассматривать ручей как потенциальный источник питьевой воды. Но по факту никакого моста не было. Ручей переезжали вброд.
Как раз, когда мы подошли к броду, там застряла «буханка» с четырьмя местными на борту. Кажется, острый камень пробил колесо, и двое мужчин меняли его. А ещё двое стояли рядом и помогали то ли советом, то ли прибаутками. Завидев нас, один из стоявших махнул рукой и крикнул нам:
— Вы куда?
Обычно такой вопрос слышишь при «запале», и потому реакция вырабатывается соответствующая.
— Да, так… гуляем, — нарочито небрежно выдал я ходовую фразу.
— А-а-а… я думал, у вас тоже машина сломалась. Подвезти можем, если нужно. Сейчас только починим.
— Спасибо, не нужно. Мы пешком. Туристы.
— А-а, ладно… — мужчина пожал плечами и повернулся к спутникам, занимавшимся колесом.
Давно заметил, что в горах, в северных широтах, в зоне степей и полупустынь и в других регионах, где природа особо не балует человека. Местные не проявляют к случайному путнику досужий мещанский интерес. А если и проявляют, то всегда с искренней готовностью бескорыстно помочь: подвезти, накормить, предоставить ночлег, поделиться необходимым. И то не этикет или вежливость, но норма жизни.
Двинули дальше.
После ручья дорога пошла на подъём.
Берцы всё же успели напитаться влагой, и пальцы ног сквозь ещё сухую ткань портянки ощутили холодок подступающей влаги. Но ничего. Половину пути до искомой точки прошли, хотя и не самую трудную.
Подъём в горку сам по себе – пустяк. Но сыреющие ноги и плохой обзор не добавляли оптимизма. Снова зигзаг серпантина. На «пиках» зигзага казалось, вот сейчас подойдём и увидим заветную отворотку, которая приведёт прямо на объект. Навигатор чётко показывал: до объекта сто пятьдесят метров. Но нет. Раз разом не было даже намёка на ответвление. Будь ясная погода, мы без труда определили бы высотное положение объекта. И либо нашли уже существующий подъездной путь, либо добрались по склонам. Зигзаг пройден, пунктир дороги на карте уходил к перевалу, прочь от нашей цели. На месте, где ожидали увидеть подход к точке, обозначенной незамысловатым названием «нечто немаленькое», верхушка горы и покрытые снегом камни, камни, камни…
Макс вылез на склон, и чуть поднялся на вершину, но ничего не разглядел.
— Видимо, не судьба. Пойдём, Макс, обратно. Ты взял путлибы?
— Да.
— Предлагаю разыграть их на спуске.
Товарищ извлёк из подсумка два квадратика, завёрнутых в пищевую бумагу, и отдал один мне.
Знатную штуку он научился делать. Рецепт простой. Овсянка, банан, мёд, — вот и все ингредиенты. Едва сладкий, мягкий, хорошо жуётся. Конечно, это не толкиновский путлиб, которого хватает на весь день. Но по калорийности один путлиб может заменить завтрак или ужин.
Когда вернулись к ручью, «буханка» уже уехала, а наши берцы промокли насквозь.
На обратной дороге к высоте, где располагался наш временный дом, повстречались с целой автоколонной. Впереди шла «буханка», за ней ползла «шишига», замыкал колонну «козёл». Отошли в сторону и пропустили машины, приветствуя водителей поднятой рукой. Они ответили тем же. Недоумённые улыбающиеся лица явно говорило о том, что они не привыкли наблюдать на этой дороге пеших.
Поворот к лагерю. Хотя изрядно устали, но прошли так, чтобы следы на снегу не выдали. И вот, палатка.
Берцы долой, потом их просушим. Но портянки и стельки засунули в спальник. За ночь высохнут. Ещё нужно согреть ноги. В ход пошли шерстяные носки и порошковые грелки.
Остаток дня посвятили отдыху и планированию маршрута на следующий день.
Вторник 18.10.2016
Макс сидел возле сушилки, собранной им из кирпичей и решётки светильника, и следил за берцами, которые обогревались на слабом огне газовой горелки. А я с радостью наблюдал как сырые и вставшие колом за морозную ночь портянки стремительно оттаивали и сохли под солнечными лучами, испуская пар.
Унылые туманные и размытые виды прошедших дней сменились восхитительными чёткими композициями, состоявшими из пронзительной синевы неба, опрятной белизны заснеженных горных склонов и тёплого животворящего света.
Видимость отличная! Все объекты и подходы к ним, как на ладони. Следовало спешить, ибо погода могла испортиться уже завтра.
Любопытно, что город и всё ущелье оставались накрыты потным слоем облаков.
На марше столкнулись с неожиданной и забавной проблемой. Идя по вроде бы знакомому пути, едва узнавали дорогу. Вчерашние призрачные ориентиры изменили облик и обрели конкретные очертания.
Иногда видели наш «дом», и не могли нарадоваться на удачность позиции, несмотря на близость лавинной станции и основной дороги.
В тот день мы намеревались добраться до «форта». Так его назвал Макс из-за внешнего сходства с оборонительным укреплением.
Карабкаться по склону напрямик не стали, а решили дальше двигаться по дорогам и заодно осматривать объекты, которые встретятся по пути.
Таким образом, набрели на вход в одну из штолен. Свежие следы от шин на снегу явственно указывали на то, что сюда недавно кто-то наведывался.
В тоннеле присутствовала настолько сильная тяга, что от дувшего сзади ветра начинала мёрзнуть спина.
Товарищ спросил:
— Хэлл, как думаешь, есть ли ещё вход в эту систему? Например, с другой стороны горы?
— А-а, понимаю, о чём ты… Посмотрим. Наличие сильной тяги не обязательно указывает на другие входы. Она может обеспечиваться каким-нибудь стволом, по которому никак не подняться на поверхность.
Началось хождение по лабиринту выработок. «Мыльница» совсем некстати начала дурить, напрочь отказываясь фокусироваться. Ладно бы если ей мешал туман или водяная пыль, парившая кое-где в воздухе. Но и в хорошо продуваемых тоннелях фокус не наводился. С грехом пополам сделав несколько фото, я убрал камеру в подсумок.
Не велика потеря. Особых достопримечательностей не повстречалось. Каждое ответвление, в которое мы заходили, скоро оканчивалось нагромождением обломков горной породы. Где-то завалы имели искусственное происхождение, а где-то – естественное, о чём красноречиво говорила рваная поверхность свода тоннеля, обильно смоченная грунтовыми водами.
Единственной интересностью стала выработка, выходившая в ствол. По ней и дальше вверх по стволу из шахты устремлялся на поверхность тёплый воздух. Но из-за плотной водяной взвеси едва угадывалась противоположная от нас стенка ствола. Ни дна, ни каких-нибудь сооружений типа лифта или подъёмника разглядеть не получилось.
Обследовав все доступные участки, повернули к выходу.
Казалось, зашли в штольню на часок, на деле прошло куда больше. До заката оставалось всего чуть-чуть. Поход к «форту» переносился на завтра. Теперь же пора в лагерь.
На обратном пути наблюдали интересное явление. Эдакое расслоение облаков. Сначала слой, висевший над Тырныаузом, потом свободное пространство, и ещё облачный слой.
А ещё попался занятный хабар. Клинок кухонного ножа без рукояти, отчего он отдалённо смахивал на метательный нож. Безделица и хлам, конечно же. Но в хозяйстве может пригодиться, поэтому Макс взял его с собой.
Горы в лучах закаты поражали красотой. Сложно описать словами их великолепие… Помните картины Рериха? Он изображал горы гротескно и почти схематично, но всё равно ему удалось передать их величие. Наверное, Николай Константинович смог запечатлеть то самое неуловимое нечто, которое редко найдёшь на фотографии, и поймёшь, лишь увидев своими глазами или в творении художника.
