Ранним осенним утром наша маленькая группа вместе с проводником отправилась из поселка Куланды на остров Возрождения. Остров этот давно уже островом не является. На большинстве современных карт почему-то современное состояние Аральского моря изображено неправильно. От моря остался длинный, узкий водоем вдоль плато Устюрт, группа озер в бывшей дельте Амударьи (в этих местах я бывала в 2011 г Море просит воды), после 2005 г выросший в размерах Малый Арал (территория северо-восточного угла бывшего Аральского моря) и протока Арал-дарья, отделяющая пустыню Аралкум от северного побережья бывшего моря.

Наш проводник — уважаемый человек в своем поселке и имеет обширные связи. На остров нас должны были доставить родственник нашего проводника — бывший каскадер, имеющий двухколесный мотоцикл, и один из бригады чеченцев, которые занимаются ловлей рачка артемия на побережье Арала. Эта бригада за барана предоставила нам квадроцикл и своего работника на весь день. И вот, загрузив "буханку" нашего проводника вещами, понтоном для переправки через протоку и живым бараном, мы отправились на юг — к ушедшему отсюда морю.

Пантон постоянно съезжал с тачки и периодически приходилось останавливаться и его поправлять

Барана привезли чеченцам, их человек поехал на квадроцикле к броду через протоку по берегу, а мы на "буханке" — по более комфортной дороге. Через час тряски по ухабистой грунтовке мы оказались на берегу протоки, где в палатках жили тоже ловцы рачка артемия, но уже казахи, и сотрудники противочумной станции, которые контролировали заболеваемость легочной чумой среди тушканчиков и других грызунов, обитающих здесь. Чеченцы убедили нас не тащить пантон, а оставить его у них. Они регулярно переправляются через протоку на противоположный берег, чтобы поохотиться. Переправлялись они туда буквально вчера. Так мы прибыли к протоке без пантона, и зря. В этот день дул довольно приличный северо-западный ветер. Он нагнал в протоку воду из Большого Арала, и брод исчез под аральскими водами. Пока наши проводники искали другой брод и думали, как разрулить ситуацию, мы общались с "чумовыми" (сотрудниками противочумной лаборатории) и с удовольствием слушали их байки о жизни местного населения. Этот гостеприимный народ всегда, любому гостю предлагает еду и ночлег. Наши новые знакомые не были исключением. Провести ночь на берегу протоки, искупаться в ней и посмотреть, как ловят рачка артемия было интересно. Но еще интереснее было попасть побыстрее на страшный когда-то полигон. Особенно велико нетерпение было у моего товарища, служившего там. Я — не мужчина, и в армии не служила, но слышала великое множество рассказов о ней от друзей и родственников мужского пола. Эти рассказы были разными: веселыми, печальными и откровенно страшными (у тех, кому довелось по-настоящему воевать). Но я заметила лишь одно: какое-то особое отношение у прошедших армейскую службу к месту, где эта служба проходила. С каким воодушевлением мне рассказывали о горах и ущельях Афганистана, о суровых берегах северных и дальневосточных морей, о рощах Подмосковья и старинных немецких городках!.. Любой бывший служивый становился талантливым писателем в этот момент. Вот и сейчас мы отправлялись в место, где прошли почти два года армейской службы одного из нас. Нетерпение его было понятно, видимо, не только мне, но и нашим проводникам. Брод для квадроцикла, в конце концов нашли, а мы переправились через протоку на плоту, сколоченном из досок, между которыми были проложены пластиковые бутылки.


Оказавшись на том берегу, мы загрузились на наш транспорт — квадроцикл и двухколесный мотоцикл, и отправились по высохшему дну моря к бывшему острову Возрождения. Экспедиция Алексея Бутакова тоже в сентябре, только 168 лет назад, двигалась нам навстречу по морю от устья Амударьи на север, промеряя глубины и выяснив, что в центральной части моря они значительно меньше, чем вдоль плато Устюрт, — то есть по дну здесь проходит цепь возвышенностей. Самые высокие из них оказались островами, которые и обнаружила экспедиция. youtube.com/watch?v=yHohh7jMy… Нам же пришлось подпрыгивать на кочках около часа, пока мы не подъехали к последней пристани, откуда вывозились люди и оборудование осенью 1992 г, когда полигон Аральск-7 был ликвидирован.

До острова (раньше в море, теперь в пустыне) оставалось около 20 км. Наконец, впереди появились обрывы бывшего побережья острова. Еще во время переправы через протоку и сопутствующей ей возни проводники здорово напугали нас, поведав об активизации мародеров, которые регулярно приезжают в Кантубек за строительными материалами и не меньшей активизации пограничников. Но мы с Костиком преодолели уже около 4000 км от нашего прекрасного северного города, чтобы увидеть эти места. Отступать было поздно... Проводники не довезли нас несколько километров до вожделенного городка, уговаривая дальше идти пешком и уверяя, что если нас — граждан России задержат пограничники, нас лишь депортируют, а вот у них неприятности будут гораздо масштабнее. Каскадер-казах говорил по-русски неважно, да и времени на дебаты не было. Поэтому мы так и не поняли, почему их неприятности от проникновения на остров будут серьезнее, чем у нас. Мы договорились с проводниками, что они приедут за нами через двое суток, также вечером на последнюю пристань полигона, что в 18 км от городка, оставили им телефоны наших родных, на случай, если нас не будет в назначенное время, нам пожелали удачи, и мы отправились к городку пешком. Чувствовали себя разведчиками или партизанами на вражеской территории, — прятались в кустах от каждого подозрительного шума и старались как можно меньше шуметь сами. Нервная система человека устроена так, что бояться длительное время с постоянной интенсивностью страха и паники он не может, — иначе с ума можно сойти. Сильный страх может владеть человеком лишь непродолжительное время. Когда страх притупился, а солнце опустилось над горизонтом совсем уж низко, нам надоело прятаться, и мы зашагали по дороге, ведущей к городку.


На горизонте показались первые строения Кантубека.

Через некоторое время, на закате мы вошли в городок (или на языке сталкеров: "забросились на объект")

Боже мой, как я ждала этой минуты! Из-за подробнейшего изучения схем и спутниковых карт мне казалось, что я вернулась в давно знакомое место, в котором провела много лет. Черт возьми! Я все-таки здесь! Несмотря на все уговоры, отговоры и запугивания людей компетентных и не очень!.. Хотелось ущипнуть себя побольнее, чтобы убедиться, что я не сплю, и эта пустыня вокруг, и этот мертвый полуразрушенный городок — не сон. Теперь главная задача — не попасться никому на глаза. Ее и будем решать!
Мы отправились размещаться на ночлег в здание штаба полка. Забрались на последний этаж и нашли самую свободную от сломанной мебели и прочего хлама комнату и в ней поставили палатки. Снимать хотелось прямо сию минуту, не отвлекаясь на сон, еду и прочую пустую трату времени. Чтобы не упасть завтра в голодный обморок, я все-таки что-то из еды закинула в жаждущий деятельности и весьма бодрый от страха организм. Как самые мотивированные придурки, добившиеся своей труднодостижимой цели, мы с напарником Димой полезли на крышу. Густая темнота южной ночи стремительно наползала на немые развалины военного городка, затерянного в пустыне.



Вскоре совсем стемнело, и яркая полная луна озарила своим призрачным холодным светом все вокруг. Поразила гробовая тишина этого места. Ветер совсем успокоился, и вокруг не было слышно ни звука. И вот в этой мертвой тишине на фоне темных зарослей саксаула и пустырей между безжизненными зданиями стали появляться то тут, то там светящиеся точки — такие же как звезды в черном ночном небе. Но, в отличие от звезд, эти точки то пропадали, то появлялись, то перемещались с места на место. Зрелище довольно жуткое... Версий у нашей команды было несколько: светящиеся глаза животных, отблески луны от разбитых стекол, валявшихся повсюду, южный аналог светлячков. Не придя к единому мнению, мы отправились спать. Мертвая тишина заброшенного городка сразу ожила всякими таинственными звуками: шорохами, шелестом, звуком чьих-то шагов и приглушенных разговоров. Напарники мои признаков жизни не подавали, — видимо, сильно утомились за день. Я же прислушивалась до ломоты в ушах и не могла решить, будить ли моих товарищей и организованно прятаться от пришедших сюда среди ночи людей, которые (я отчетливо слышу) бродят уже по нижним этажам здания, приютившего нас, или все-таки подождать и еще послушать. Остановилась на втором варианте и, наконец, забылась тревожным сном. От страха и напряжения снилась какая-то билиберда, типа сна мальчика Бананана из фильма "Асса". Разбудил меня будильник на телефоне. Было уже почти светло. Надо срочно вставать и начинать съемки! По моему настоянию, мы собрали палатки, сложили все вещи в рюкзаки и спрятали их среди завалов хлама в соседнем помещении. С собой взяли лишь воду и аппаратуру и отправились "шатать" столь вожделенный для всех нас объект. Начали с казармы, где проводил армейские ночи один из моих товарищей.

Вообще полигон Аральск-7 — это воинская часть № 04061, правда, не совсем обычная. Как в любой воинской части, солдаты-срочники жили здесь в казармах. Здания типовые, я встречала такие в заброшенных воинских частях в нашем Северо-Западном регионе. Спальные и прочие бытовые помещения с облупившейся советской символикой на стенах.



Санузел тоже типичный. По-моему, такой тип туалетной дырки называется "ракушкой".

В казарме, где мы побывали, жили те из срочников, кто имел допуск на испытания биологического оружия (они здесь назывались "выездами") Весь остальной персонал из обслуги данной части проживал в такой же казарме напротив. Разделяет эти две казармы плац и солдатская столовая, где кормили, по воспоминаниям служивших здесь, весьма скверно, да еще и чай с компотом были солоноваты на вкус.

В городке есть инфекционное отделение госпиталя. Оно здесь необходимо, так как даже при строжайшем соблюдении техники безопасности при работе с биологическим оружием единичные случаи заражения персонала все-таки были. Мой напарник Дима тоже был пациентом данного госпиталя. Для дембельского альбома он с сослуживцами решил пофотографироваться в неглиже на снегу. Позировать пришлось долго, и вскоре он слег с воспалением легких и провел в этом здании ряд "приятных" дней и ночей. Да еще и фотографии, ради которых он столько страдал, не получились.

Любой солдат-срочник любой воинской части отслужит свое и уедет домой, а вот кадровым офицерам со своими семьями приходится жить при той или иной воинской части годами и десятилетиями. Поэтому в каждой в/ч имеется военный городок из жилых домов для офицеров и их семей.



Для длительной жизни в каждом военном городке есть детский сад, школа и поликлиника. Все это было и в городке Кантубек при полигоне Аральск-7. Проживало в городке постоянно около 1500 человек и регулярно приезжали на испытания биооружия командировочные из разных НИИ и прочих предприятий, входящих в концерн "Биопрепарат" Этот концерн был образован в 1973 г, — через год после подписания СССР, США и рядом других стран Конвенции о запрещении производства, разработки и испытаний биологического оружия. Концерн курировался 15-м Управлением Генштаба МО СССР. Его центральный офис находился в Москве, на улице Самокатной.
Был в Кантубеке и магазин.

Все необходимое на остров Возрождения доставляли морским или водным путем из Аральска. Даже кладбища своего у городка не было, — всех покойных увозили на материк.
Несмотря на неоднократные нашествия мародеров в течение 24 лет, прошедших со дня ликвидации полигона, в Кантубеке осталось много разбитой техники (танков, автомобилей разных марок и моделей, а на берегу бывшей бухты Удобная лежит даже скелет самолета.

После ликвидации полигона тяжелую технику вывезти не было возможности, и ее просто жгли и взрывали на месте. Жители Аральска помнят, как зарево пожара светилось на южном краю неба несколько дней.



В Кантубеке осталось множество ангаров по ремонту всевозможной военной и автомобильной техники.


Как и в любой воинской части, здесь было немало военных складов продовольствия, обмундирования и прочего. Они, разумеется, уже давно разграблены. В России, кто имел доступ на такие склады, сделал себе миллионные состояния. Армейские вещи хорошие и добротные, — я сама с удовольствием покупаю их в магазине рядом с моим домом. Какой-то предприимчивый интендант реализует через этот магазин множество полезных, особенно, для любителей активного образа жизни, вещей. Думаю, что в странах Средней Азии содержимому складов полигона Аральск-7 тоже нашли достойное применение.

Как и в любой воинской части, в Кантубеке была гаупвахта.


Правда уходить в самоволку отсюда было совершенно некуда. Так что мы не знаем, за что сидели "на губе" провинившиеся военнослужащие.
За съемками время летело быстро. Мы то сходились вместе, то расходились по разным зданиям и прочим объектам в пределах городка. Дима, служивший здесь, рвался на аэродром "Бархан". Это весьма интересное сооружение с взлетно-посадочными полосами для приема военно-транспортных самолетов, расположенными в форме розы ветров. Но я убедила его туда не ходить, — там ничего не осталось, кроме разбитого остова здания диспетчерской, а риск попасться кому-то на глаза на абсолютно открытом месте был весьма велик. Мы отправились к складам, а затем в Южный порт, который функционировал до начала 80-х годов ХХ в, когда Аральское море еще существовало. У складов набрели на такое интересное сооружение. Из служивших здесь людей никто не мог сказать точно, что это такое.

Но оно как-то связано с местным либо водопроводом, либо теплосетью.


А вот что осталось от бухты Удобная.

Здесь мы оказались с Костиком вдвоем, — Дима остался снимать склады и, кстати, обнаружил там мешки с каким-то белым порошком, которые мы с Костиком не заметили. Нам же обоим померещилась на другом берегу высохшей бухты машина. Мы долго наблюдали за ней в бинокль, но она так и не сдвинулась с места. Обсняв Южный порт, мы по кустам, избегая открытых пространств, двинулись к котельной, отапливавшей Кантубек зимой.

Когда мы туда вошли, из мертвого машинного зала вылетела огромная сова светлого окраса, — видимо, коротала там жаркий, солнечный осенний денек.
Котельная работала в разное время то на угле, то на солярке, то на мазуте.



Здесь мы с Костиком решили сделать привал и подождать нашего товарища. Странный блестящий предмет, который мы приняли за машину, оставался на своем месте, но уже не блестел, — солнце быстро двигалось по небосводу, напоминая нам о приближающемся вечере. Мы решили, что это не машина, а свалка какого-то блестящего хлама. На резервуары для ГСМ я залезть не решилась, но опреснительную и насосную сняла весьма подробно. Полюбовавшись видами из окон котельной и так и не дождавшись нашего напарника, мы отправились в ПНИЛ — самое страшное и самое интересное место на бывшем острове Возрождения.

Продолжение следует...