Муcтье-Сент-Мари – одна из тех деревень Франции, которая судя по всему существовала еще до начала времен. Она была свидетелем того, как едва вставших на две ноги обезьян сменило существо разумное и того, как полет человеческой мысли достиг своего апогея под сенью римского орла. Она видела, как гибнет под копытами дикарей некогда великая Империя, и как на месте варварских идолов появляются простенькие, еще не одетые в золото, кресты.
Первые христианские монахи появились здесь в V веке. Уединение и покой тогда привлекали людей Божьих гораздо больше славы и поклонения, а потому их первым пристанищем стали многочисленные, надежно упрятанные в скалах гроты. Лишь небольшой храм, посвященный Деве Марии, имел право ежедневно видеть свет и вдыхать свежий, гуляющий в горах ветер. На его месте в конце XII века встала скромная часовня, глядящая на грешную землю с высоты птичьего полета и гордящаяся своей чистотой и близостью к Богу. Сюда впоследствии стало принято приносить и крестить мертворожденных детей, дабы открыть безгрешным младенцам прямой путь в рай.
Со временем скромные слуги Господа превратились в беззастенчивых хозяев Жизни и предпочли неуютным пещерам и тесным часовням величественные храмы.
Приходская церковь Мустье уже мало похожа на ту одинокую скромницу, что притаилась на самой вершине холма. Она в меру упитана добрым камнем, щедро обласкана звонкой монетой и избалована вниманием тех, кому искренне лень подниматься к Господу, преодолевая почти 300 ступеней.
Доподлинно неизвестно молитва, какой из церквей была услышана Господом первой, но где-то в XVII-XVIII веках на Мустье прямо с небес обрушилось настоящее, неподдельное счастье. Всё началось с приезда в деревню паломника из итальянского города Фаэнца, который открыл местным жителям секрет приготовления белой глазури. В сочетании с синей эмалью из Мустье фаянс обрел ту изящность, о которой мечтали лучшие дома Лондона и Парижа.
Практически моментально местный фаянс начал завоевывать рынок и вскоре стал украшением королевского стола в Версале. Что значит получение заказа от Короля-Солнца деревня Мустье знает наверное лучше всех во Франции. Вечно-пустующие площади в одночасье покрылись цветочными коврами, клумбами фонтанов расцвели некогда пустынные улицы, а население деревни в едином порыве принялось есть, пить и жить так, как завистливым соседям виделось лишь в красочных снах.
Почти два века Мустье наслаждался счастьем, а потом капризная девушка Мода бросила в сторону деревни свой последний, прощальный взгляд и отправилась туда, куда глядели ее прекрасные, но такие бесстыжие глаза. Перепуганным до смерти жителям оставалось только тяжко вздыхать, вспоминать о былом счастье и верить в новое чудо, которое рано или поздно должно было случиться.
Наверное деревня так и осталась бы затейливой, но мало чем примечательной кляксой, стекающей с окрестных гор в живописную, утопающую в зелени низину, если бы в конце XIX века сюда не заглянул известный поэт и неподражаемый сказочник Фредерик Мистраль. Всю свою жизнь этот удивительный человек посвятил прославлению родного Прованса и не заехать туда, где уже много веков ветер на досуге шелестит страницами симпатичной легенды, было бы для него непозволительной роскошью.
Бережно собрав воедино истории обитателей Мустье, он приправил их местными колоритными пейзажами, добавил для остроты восточных пряностей и в итоге задрал планку самолюбия местных жителей до таких высей, до которых долетает не каждый орел или гордящийся своей современной мощью Boeing.
Согласно истории, рассказанной будущим Нобелевским лауреатом, некий рыцарь Бозон де Блака не самым удачным образом сходил в очередной предпринятый церковью крестовый поход. А если быть до конца точным, то вместо вожделенного, цветущего Иерусалима волею судеб он оказался в вонючей мусульманской темнице. По понятным причинам нравилась она доблестному рыцарю значительно меньше, чем просторы Прованса, а потому в свободное от ничегонеделания время он принялся возносить молитвы к Богу, к его достопочтенной матушке и всем, кто так или иначе годился на роль избавителя.
Бозон де Блака дошел до того, что поклялся отблагодарить своего спасителя так, как ни один смертный не делал этого на протяжении всей истории. (Откуда провинциальный рыцарь знал историю всех благодарений, сама же история и умалчивает). Небожителям, скорее всего, стало очень любопытно отведать столь необычных даров, и они, щелкнув пальцами, одарили теряющего надежду пленника солнечным светом, запахом свежескошенных трав и бездонностью прованского неба.
Вполне возможно, что до небес так и не долетел слабый шепот молитвы Блака, и причиной освобождения стал выкуп, который рыцарь мог собрать только вернувшись на Родину. (Такую практику великий Саладин ввел в норму, полагаясь исключительно на честное слово благородных мира того). Но разве в этом была суть для обретшего внезапную свободу пленника. Вернувшись домой, верный своему слову сеньор закрепил на двух скалах цепь, на которой висела позолоченная звезда во славу Деве Марии и чуду, свершившемуся по ее хотению.
Отныне каждый вошедший в деревню Муcтье-Сент-Мари должен был уверовать в ее силу, проникнуться ее духом и почувствовать ее славу!
Сородичам Блака идея безоговорочно нравилась ровно до того дня, пока звезда первый раз не ухнулась со стометровой высоты на вполне набожную и тихую деревню. С тех пор выражение «не стой под звездой» стало в Мустье крылатым. Бешеным ветром Прованса (по иронии судьбы названным Мистралем) звезду носит из стороны в сторону и горе тому, кто забыл вовремя посмотреть на небо или просто задумался о своем, о девичьем.
В последний раз «хвала небесам» шандарахнулась на грешную землю около 50 лет назад, и многие жители даже успели загадать желание, глядя на то, как местное светило изящно рассекает тучи над притихшей вмиг деревней. После длительной, прошедшей в прохладной и недружественной обстановке дискуссии, звезду все-таки покрыли новым слоем сусального золота и приковали на прежнее место 135 метровой цепью. Во Франции нельзя победить историю, даже если она готова в любой момент обрушиться на тебя во всей своей грозной и величественной силе!
Наличие живописного озера, умопомрачительного ущелья и красивой сказки снова распушили перья у слегка приунывшего Феникса.
За несколько лет деревня восстала из безвременно падших, и сегодня ни один турист, оправляющийся в Вердон, не смеет объехать стороной это сокровище выпендрежницы Франции. Однако Мустье не суждено было превратиться в очередную глянцевую открытку, коих в изобилии накоплено в фотоальбомах тысяч и тысяч туристов. А виной тому стала неподражаемая церковь Notre Dame de Beauvoir.
Она будто пришла из другого мира, в котором не в почете попугайские краски, выпендрежные завитушки убранства и совершенно необоснованный околобожественный пафос. Ее серые, едва различимые в полутьме стены, не переносят света. Слишком много человеческих тайн и страстей хранит этот камень в своих запыленных порах и трещинах. Это — храм скорби и одиночества, в котором хочется перейти на еле различимый шёпот или заткнутся вовсе, чтобы не спугнуть неверным словом той ауры, которая окутывает тебя со всех сторон.
Насколько я понял, у нее нет часов работы. К СВОЕМУ БОГУ вы можете прийти в любое время суток, и так повелось с глубокого средневековья. Не поверив своим глазам, мы не рискнули углубляться в извивающуюся паутину тропинок, которая уползала куда-то в черную бесконечность, а потому на штурм скалы отправились уже утром. В восемь часов в этом месте неистового паломничества не было ни души. Это был наш храм! На некоторое время я перенесся в те рыцарские романы, которыми ненасытно упивался в юности, а в ушах снова, как в те далекие времена, зазвенели мечи, застонали колокола и зашелестела, уносясь ввысь, чья-то смиренная молитва.
Не передать словами, до чего хорошо и покойно было бродить среди этих крестов, витражей и безмолвия, но там внизу потихонечку начинали просыпаться ОНИ. Через считанные минуты в эту благодать должны были ворваться вспышки фотоаппаратов, искрометные шутки вечно бодрых остряков и гомон пробудившейся жизни. А потому нужно было в последний раз окинуть уже привычным к темноте глазом эту фантастическую картинку, сохранить ее на диске ничего не забывающей души и отправляться дальше туда, куда так настоятельно звала убегающая из Мустье-Сент-Мари дорога.
Мой рейтинг – 8,5/10
