Добро пожаловать на остров Возрождения! (Часть 1)
Добро пожаловать на остров Возрождения! (Часть 2)
Пятница. 23.10.2015
Макс приставил ладонь козырьком ко лбу и прищурился. Чуть погодя спросил:
— Хэлл, как далеко до кораблей?
— Три километра.
— То, что мы видим может относится к ним? – товарищ указал на вытянутую треугольную раму, которую рассматривал.
— Вполне.
— Что бы это могло быть?
— Наверное, мачта. Придём — увидим. Был бы бинокль…
По мере приближения перед нами разворачивалась сюрреалистическая картина. Посреди барханов, сухой травы и кустарника, застыла дюжина кораблей. Они стояли небольшими группами, прижавшись друг к другу бортами. Части корпусов некоторых из них захлестнули сыпучие волны, а два корабля с креном на борт и приподнятыми носами, казалось, готовы вот-вот сгинуть в пучине песков.
Взгляд в прошлое: «Катер-торпедолов ТЛ-998» Игорь Дроздовский, 1983-86 гг, штурманский электрик-радиометрист на ТЛ-998.
Тут были суда разных моделей и типов.
Взгляд в прошлое: «ВРД 358» Игорь Дроздовский, 1983-86 гг, штурманский электрик-радиометрист на ТЛ-998.
Взгляд в прошлое: «Мой корабль- МВТ-27 доставлял техническую воду на остров. А так как пресной воды всегда не хватало, мы работали практически без отдыха. Заправка со скважины в бухте Чагонак, переход в бухту Северная о-ва Возрождения, откачка и снова в море. Одним словом трамвай.» Андрей Кондратюк
Отдельно ото всех на боку лежал довольно изящный, по сравнению с другими, катер.
Взгляд в прошлое: «Кайра» -катер дивизионного гидрографа Сколько мы её тягали сАакаэсмэ на Бархан и обратно ....» Игорь Дроздовский, 1983-86 гг, штурманский электрик-радиометрист на ТЛ-998.
Переходя от одного судна к другому, мы осматривали их проржавевшие корпуса, трюмы, оснастку, разорённые рубки и каюты.
Наличие пирса, подхода линии электропередач, нескольких сарайчиков и вагончиков говорило о том, что это не стихийная свалка, а бывший причал.
Кроме найденных нами кораблей, вдали угадывались очертания других судов, разбросанных по высохшему дну. Видимо, до деградации моря, бухта обслуживала немалое количество бортов. Сейчас в качестве напоминания о ней осталось крохотное окаймленное камышом болотце – след ушедшего Аральского моря.
Вообще, всё увиденное создавало впечатление, что здесь разыгрался страшный песчаный шторм, который, разрушил причал, разметал в стороны корабли, словно щепки, растрепал их оснащение, и почти утопил несколько судов. Но вдруг, буря стихла также внезапно, как и началась. И всё окружающее замерло. Превратилось в стоп-кадр.
Ощущение нереальности увиденного оставило нас, когда кладбище кораблей скрылось из виду. И лишь одинокая мачта торчала на фоне неба, точно рука поднятая в жесте прощания.
В лагерь возвратились около полудня. Выгрузили лишнюю воду (вдруг кому пригодится?).
Забросили за спины сильно полегчавшие рюкзаки и потопали в обратный путь.
Погода по-прежнему к нам благоволила. Хотя в предыдущий день температура воздуха была явно выше. Мы двигались планомерно и обстоятельно, делая частые короткие остановки. Возле промежуточного схрона с водой сделали обеденный привал. Мы устроились за высоким барханом, на солнечной стороне. Солнце пригревало так старательно, что стало возможным снять куртки и свитера, а также просушить палатку и спальники, намокшие от конденсата.
После обеда навалилась тягучая дремота, и мы позволили себе послеобеденный двадцатиминутный сон. Затем неспешно свернули пожитки и продолжили путь.
К вечеру вышли на местности, обильно усеянную булыжниками песчаника.
Россыпи валунов коварно маскировались среди ковыля и перекати-поля, грозя подставить подножку неосторожному путнику.
Валуны подчас образовывали очень причудливые формы. Иногда впереди мерещились приземистые домики, а как-то раз почудилось, что вдалеке находятся руины старой крепости. С большого расстояния всё так и смотрелось. Лишь сократив дистанцию до полукилометра, мы убедились, что это была гряда крупных валунов.
Ещё нам попалась чья-то кость.
Но, вот на небе чётко обозначилась половинка лунного диска, а до основного схрона с водой и едой предстояло идти и идти.
Марш продолжался ещё два часа после наступления темноты. Мы бы шли и дальше, но набрели на удачно расположенные кусты саксаула, которые могли обеспечить хорошее прикрытие. Развернули лагерь и легли опочивать.
Суббота. 24.10.2015
Я проснулся от нестерпимого холода, и попытался плотнее закутаться в спальный мешок. Как ни тщился согреться, расправляя уложенные внутри спальника в качестве дополнительной теплоизоляции вещи, теплее не становилось. Я потрогал внешнюю поверхность мешка. Ещё сухо. В палатке тоже было необычайно холодно. Я извлёк из рюкзака запасные тёплые носки и тельняшку. Надел их. Не помогло. Тогда я распаковал одноразовую порошковую грелку, встряхнул её и подложил под спину. То ли порошок слежался, то ли вышел срок годности, но грелка едва работала.
Я обратил внимание, что и Макс беспрестанно ворочался. И подумал, что он тоже мёрзнет.
— Эй, Макс. Не спишь? Холодно?
— Да, — послышался короткий ответ. По интонации я понял, что товарищ замёрз не меньше моего.
— Я тоже. Похоже, ударил нешуточный мороз.
Слегка дрожа от холода, я стал думать, как бы согреться.
«Утеплиться больше нечем. Эффект от использования газовой горелки непродолжителен, к тому же газ нам ещё нужен для приготовления пищи. Разжечь костёр? Тогда придётся возиться со сбором дров, и не поспишь толком. Уже проходили: то один бок мёрзнет, то другой – вертишься как шашлык. Остаётся не самый приятный, но зато надёжный метод.»
— Макс, мы рискуем получить переохлаждение. Поэтому будем греться дедовским методом. Залезай в мой спальник. А твоим накроемся сверху. Прижимаемся спина к спине и согреваем друг друга.
Товарища не пришлось упрашивать. Он быстро перебрался в мой спальник. Мы развернулись друг к другу спиной, и укрылись вторым спальным мешком. Согрелись довольно быстро и заснули. Так что метод при всей его неприглядности оказался действенным.
Звонок будильника. Подъём. Зарядка. Завтрак. Сбор.
Морозная ночь всё-таки изрядно попортила отдых, верхний спальник и нутро палатки сильно намокли. Конденсат в виде инея отложился на стенках палатки. Перед тем как свернуть палатку, мы хорошенько протрясли и высыпали изнутри большую часть тонких льдинок. Из выпавшей кучки инея, пожалуй, удалось бы натопить целый стакан воды.
Затем мы неожиданно быстро для самих себя дошагали до схрона в камышах, и безотлагательно приступили к ревизии припасов. Вода и снаряжение сохранились в прежнем количестве и качестве, чего нельзя было сказать о съестных припасах.
В мою заначку с пакетиками гречки и овсянки наведались грызуны и испортили несколько единиц пайка. При том, гречка осталась не тронутой, мыши покусились только на овсянку. Также пострадала пачка галет – половину пришлось забраковать.
Закладка Макса понесла куда больший ущерб. Он лично фасовал порции овсянки и мюслей в целлофановые пакеты, кои гораздо уязвимее, нежели заводская вакуумная упаковка. В результате, мыши испортили почти все порции, а одну выжрали подчистую.
Однако, мы были не в обиде на зверушек. Даже с учётом потерь, еды у нас было предостаточно, и поделиться ею было не жаль. Ссыпав надкушенные галеты и каши возле найденной норки в камышах, мы принялись за уничтожение оставшихся излишков. Ведь нам предстоял повторный бросок через солончак, и не хотелось тащить на себе хотя бы один лишний грамм.
В ход пошли двойные порции растворимых супов и каш, галеты ели безо всякого подсчёта, а гвоздём застолья стала банка с томатным супом.
Ароматный и наваристый супчик, сдобренный изысканными химикатами, после пресных и примитивных по вкусу сублиматов казался истинным нектаром. Знаю, это смахивает на рекламу, но что ни говорите, а хайнцовские консервы великолепны.
Мы уплетали суп и вспоминали, как сидели на этом же месте всего лишь три дня назад. Уставшие, мучимые жаждой, с ноющими от тяжести плечами... Подумать только – три дня назад! Нам же казалось, от того дня нас отделяют месяцы.
Итак, с пищей покончено. Верёвка, чулки ОЗК и дополнительная одежда снова погрузились в рюкзаки, добавив веса. Вышли на солончак.
Вновь под ногами крошится белёсая корка, пахнет илом и в лицо летят частички соли. Мёртвая земля. Красиво… Затрудняюсь объяснить в чём заключается красота. С виду ничего особенного. Мир поделен на две части: снизу – белая с серым, сверху – синяя. Между ними тёмная полоса и эдакий градиент от бледно-голубого до ярко-синего. Всё. Вокруг пустота. И всё равно красиво!
Через три часа на горизонте заблестела протока. Подошли к береговой линии и по знакомому маршруту перебрались на противоположный берег.
А дальше вдоль кромки направились к облюбованному ранее островку камыша.
К пяти вечера были на месте. Просушили на ветру спальники и палатку, и не дожидаясь заката, завалились спать. Кто мог гарантировать, что ночь будет спокойной? Ведь здесь, за протокой, вероятность появления людей возросла в разы. Дабы не повторять сценарий минувшей ночёвки, мы сразу забрались в толстый спальник Макса, а мой уложили сверху. Разместились так, что соприкасались только наши ноги ниже колен. Таким образом, удалось избежать тесноты.
— Ну, осталось пережить одну ночь, да завтра день продержаться, — сказал я.
— Надеюсь, машина придёт вовремя, — произнёс Макс.
— Хех, это главная интрига завтрашнего дня.
— Я бы сказал, интрига всего рейда. Представь, мы успешно проделали весь маршрут, а за нами не приехали.
— Не так страшно, как кажется. Если что, дойдём пешком до посёлка. Наймём там мотор, и если повезёт, даже не опоздаем на поезд.
И тут нас пробило на смех. Наверное, сработал какой-то механизм психологической разгрузки. Мы ржали, как кони, не в силах уняться. Стоило кому-нибудь из нас выдавить из себя слово или фразу, как следовал очередной приступ хохота. Насмеявшись до боли в животах, мы успокоились и уснули.
Воскресение. 25.10.2015
Под утро я так устал лежать, что ворочался чуть ли не каждые четверть часа, и был весьма обрадован звонком будильника. Тринадцатичасовой сон – это, конечно, хорошо. Но всё должно быть в меру. Я ощупал опухшее лицо и посмотрел на Макса. Столь затяжная спячка и для него оказался излишеством.
— Утро в китайской деревне, — прокомментировал я. – Ночью не замёрз?
— Нет, было даже жарко.
Я прикоснулся к своему спальному мешку, который мы уложили поверх спальника Макса. Его поверхность была мокрой, однако он не промок насквозь и защитил спальник товарища от влаги, а следовательно и нас.
— Макс, не будем засиживаться. Совершаем моцион, едим, собираем лагерь и топаем на место встречи. Вдруг за нами приедут раньше?
— Да, я тоже хотел это предложить, — сказал Макс, растирая заспанные глаза.
В половину одиннадцатого прибыли в условленное место. Туда, где почти неделю назад нас высадили. Машина должна была приехать ровно в двенадцать.
Я уже много раз упоминал о сильном и холодном ветре, и, наверное, надоел этим. Но о нём невозможно забыть. Мы ходили туда-сюда и размахивали руками, чтобы согреться. Это удавалось с трудом. Непрерывный поток леденящего воздуха не продувал нескольких слоёв одежды, он попросту выстужал её. Солнце стояло высоко и светило ярко, но практически не грело. Вокруг не было ни куста, ни бархана, ни другого укрытия. Ставить палатку на таком ветродуе было рискованно. Я периодически посматривал на часы. Стрелки, словно тоже окоченели от холода, и вяло ползли к двенадцати. Чтобы не мучить себя бесполезными наблюдениями за циферблатом и хоть как-то отвлечь наши мысли холода, я завёл с Максом беспредметный разговор. В этой беседе мы неплохо скоротали время. Я опять задрал рукав на левой руке и глянул на часы.
Они показывали половину первого.
« Что-то долго их нет. Может машина сломалась или… забыли? Ну, нет. Тут ведь не дикари живут, а нормальные люди, прекрасно понимающие, что нам на своих двоих отсюда не выбраться. Но почему их до сих пор нет?»
Волнение росло с каждой минутой. И с каждой минутой я замерзал всё сильнее.
« В любом случае, мы уже не можем просто топтаться здесь и ждать. Даже если машина за нами не придёт, дойдём до посёлка пешком»
— Макс, — окликнул я напарника. – Собирайся, пойдём им на встречу, а то замёрзнем.
Макс подхватил и надел рюкзак. Он поравнялся со мной и спросил:
— Думаешь, не приедут?
Я пожал плечами:
— Всякое может быть. Но мы больше не можем ждать. У нас почти нет еды, и воды осталось только на один день.
— Далеко ли до посёлка?
— Тридцать километров, — соврал я, уменьшив предстоящий путь почти вдвое.
— Это не так много. За день осилим, — спокойно сказала Макс.
— Конечно, осилим, дружище. С чего нам тут с тобой пропадать, когда уже столько пройдено?
Подошвы наших ботинок крошили корку засохшего ила. Движение помогло согреться.
«Дотянем. В конце концов, не умирать же здесь? Это было бы крайне глупо.»
Я снова взглянул на примеченный объект, и заметил, что рядом с ним по небу стелется странное облако. Остановился. Впился взглядом в едва заметное облако, и понял, что это шлейф пыли, тянувшийся за движущейся серой точкой.
Я скинул рюкзак и стал разминать плечи. Напарник с некоторым удивлением посмотрел на меня. Я кивнул в сторону разраставшегося пыльного шлейфа:
— Наша карета подана. Рейд окончен.
