В настоящем, когда все географические открытия уже сделаны, мы часто не осознаём, каким трудом была изучена и освоена та или иная территория. А ведь многие учёные-путешественники клали на это свои жизни! Кому-то из таковых удалось войти в историю — мы о них помним, мы их знаем. Но есть и такие, кому повезло меньше — их вклад в науку огромен, но знают о них единицы.
Вот мне как раз и хочется напомнить об одном таком русском путешественнике — Юнкер Василий Васильевич. (1840-1892 г.)
Фото из интернета.
Любимой областью исследований В. В. Юнкера были вопросы этнографии. Изучая водораздел Нила и Конго, он совершил целый ряд географических открытий, впервые составил карту огромной части Центральной Африки, первым наладил регулярные метеонаблюдения на двух станциях.
Василий Васильевич, подобно Миклухо-Маклаю, везде и всюду умел подружиться с местными жителями, и это во многом предопределяло его успехи. В своих экспедициях В.В.Юнкер лично исполнял обязанности врача. В его отрядах не умер ни один человек, что для того времени было настоящим чудом.
В Африке Юнкер побывал дважды (первый раз с 1877 по 1878 гг.). Вторая экспедиция стартовала из Петербурга практически сразу после первой (1879 г.) Если в первой экспедиции Юнкер двигался с караваном из 1200 человек, пользуясь покровительством египетско-хартумских властей, то во время второй всё было гораздо сложнее.
За 4 года русский учёный исследовал множество доселе неизвестных районов Центральной Африки. Юнкер первым описал неизвестное до той поры существо, которое теперь именуют — шерстокрыл.
Фото из интернета.
Проведя длительное время среди народностей ньям-ньям и мангбатту, русский учёный составил словари десяти негритянских племен.
Свои задачи он считал исполненными, и в мае 1883 г. решил возвращаться в Европу. Однако, именно в этот момент, в Судане вспыхнуло известное восстание дервишей, отрезавшее путь в Хартум. Находясь на своей станции в Земио, Юнкер ждал до ноября, но далее решил отправиться в центр Экваториальной провинции Ладо.
Здесь он два года прождал пароход, который мог бы вывести его в Хартум. Убедившись, что восстание махдистов всерьёз и надолго, учёный с большими трудностями сумел пройти через Буньоро и Уганду, далее проплыл по озеру Виктория до Таборы, где сумел примкнуть к каравану известного торговца Типпа-Типа, вместе с которым достиг Занзибара.
Дорога заняла 11 месяцев. В начале января 1987 г. Юнкер прибыл в Каир, но лишь к маю сумел вернуться на Родину, где его считали погибшим. Таким образом, вторая экспедиция продлилась более семи лет. Вся собранная им коллекция погибла, Юнкер сумел вывести лишь журналы с записями.
Примерно в это же время, дабы спасти Эмин-пашу, в свою третью экспедицию по Африке (с апреля 1887 по декабрь 1889 г.) отправился Генри Мортон Стенли. Будучи репортёром, Стенли опубликовал свои дневники. И вот результат — Стенли все знаю, а Юнкера лишь малое количество специалистов.
На карте маршруты передвижений В.В.Юнкера.
Картинка из сети.
Я же хочу привести отрывок из отчёта Василия Васильевича о его первой экспедиции. Друзья, вчитайтесь, какой прекрасный и интересный рассказ!
ПУТЕШЕСТВИЯ ПО АФРИКЕ 1877-1878 гг.
Около трех часов ночи мы пристали к селению шейха Амоля из племени фаланг. Утром я передал ему через переводчика мое желание приобрести утварь и оружие. Деревня состояла примерно из двухсот тукулей, разделявшихся дурровыми полями. Негры этой деревни, принадлежавшие к племени фаланг, стояли группами и с удивлением рассматривали пароход, в особенности его двигающиеся колеса.
Шейх Амоль сопровождал нас при нашем осмотре деревни. Как ни просты сами по себе были хижины негров, но и здесь во внешнем виде сказывалось различие между зажиточными и бедными их обладателями. Хижины более богатых выделялись большими размерами, тщательностью отделки, поддерживающейся в порядке крышей и густо заплетенной изгородью. Как ни ограничены были потребности обитателей этой деревни, как ни мало могло быть их состояние, но и здесь были бедные, которым в борьбе за существование приходилось тянуть более тяжелую лямку, чем их богатым собратьям.
Мерещившегося утопистам равенства мнимых «детей природы», этого нереального идеала гуманистов-мечтателей, у негров не оказалось; во всяком случае среди живущих по берегам реки Собат его не было.
Восточнее зерибы Нассер, конечной цели нашего пути, по ту сторону реки на островке находилась деревушка, обитаемая, как мне сказали, племенем ниуак. Я захотел ее посетить, чтобы увидеть негров у себя дома. Меня не хотели отпустить одного, и несколько человек– капитан и офицер с солдатами – вызвались меня проводить.
Я подумал, что такая свита затруднила бы каждый мой шаг, который бы я предпринял, и помешала бы мне без помех понаблюдать за неграми ниуак на свободе. Поэтому я решительно отклонил это предложение и согласился лишь на то, чтобы два солдата, говорившие на языке туземцев, пошли вперед и предупредили их о моем посещении.
Я отправился на остров на лодке в сопровождении Адьяка, вождя деревни ниуак, расположенной за два километра отсюда. Под камышовым навесом рекубы меня ожидало почти все мужское население деревни, находившейся на северо-западной оконечности острова. Шейх деревни сидел на разостланной на земле бычьей шкуре. Я занял место рядом с ним. Вокруг нас сомкнулась стена плотно придвинувшихся ко мне негров, которые, видимо, очень удивленно, но дружелюбно, рассматривали меня.
Мое внимание также было в высшей степени возбуждено окружавшими нас нагими фигурами. Первый раз в жизни я сидел среди людей, так значительно отличавшихся от всех тех, с которыми мне до сих пор приходилось соприкасаться. Мне, как новичку, они казались почти существами особого рода. Мимо них прошли все фазы многих тысячелетий культуры человечества, не задев их; эти негры были для меня представителями доисторического времени, детства человеческого общества, ставшего на Востоке уже старчески дряхлым.
По арабскому обычаю я коснулся кончиками пальцев внутренней стороны протянутой мне шейхом руки и жестами показал окружающим мое дружелюбие и благорасположение; на это черное общество ответило выражениями живой радости – громким смехом. Прежде прятавшиеся за хижинами женщины и дети скоро тоже набрались мужества и отважились удовлетворить свое непреодолимое любопытство.
Мужчины и женщины имели много украшений; если судить по их обилию, то мужчины были большими щеголями. Наиболее излюбленными были, видимо, стеклянные бусы, которые, нанизанные на волосы из жирафовых хвостов, в виде ожерелий и браслетов украшали шею и руки.
Бусы были большей частью мелкие, белого, зеленого, красного и голубого цвета. Место подвесков, которыми у нас украшают женские серебряные браслеты, например, в виде редких монет, у ниуак занимали осколки фарфоровой или фаянсовой посуды, которую, вероятно, завозили сюда торговые барки хартумских торговцев слоновой костью.
Я увидел несколько железных обручей на руках и на ногах; почти все негры носили по два, три и даже четыре массивных браслета из слоновой кости на предплечьях, – признак того, что слоны были здесь в изобилии.
Волосы свои ниуак убирали разными способами: одни были коротко острижены и завиты, другие имели длинные волосы, покрытые коркой из куриного помета, смешанного с золой, отчего волосы приняли красновато-рыжий оттенок. У одного юноши я увидел остроконечно поднятый вверх хохол, благодаря чему он напоминал нашего клоуна.
Некоторые мужчины имели горизонтальные рубцы на груди и животе. У женщин в проткнутых верхних и нижних губах торчали кусочки тростника, которые во время речи приходили в движение. Каждый мужчина был вооружен двумя, тремя и даже четырьмя копьями, которые он не выпускал из рук. К этому присоединялись у некоторых дубинки из похожего на эбеновое дерева, очень твердого и тяжелого.
Главным занятием живущих в этой деревне негров было рыболовство. Рыба составляет основу их питания, хотя они и возделывают дурру; посев и сбор урожая дурры лежит главным образом на женщинах. Из утвари мое внимание привлекли большие деревянные ступки с длинными тяжелыми пестами; в них раздробляли зерно дурры.
Посуда состояла из глиняных горшков в форме полушарий, сосудов из высушенных тыкв, а также из черепашьих щитов. Молодые и старые, женщины и мужчины – все курили табак в трубках с большими глиняными головками и чубуками из тростника. Приготовление мериссы – одно из важнейших дел хозяйки, на нее идет большая часть собранной дурры.
Р.S. При составлении статьи автор использовал открытые информационные источники.
