Не могу поверить своим глазам и ушам, я как будто со стороны смотрю фильм, где все мы по какому-то странному стечению обстоятельств являемся главными героями. Мысли в голове путаются, то ли от страха, то ли от злости я кричу и жестикулирую. Я совершенно не узнаю свой голос. Вообще, вся сцена напоминает сюрреалистическую картину, в которой все иллюзорно: ровно по центру нашей небольшой хижины, прямо на полу сижу я, по правую руку — Светлана, чуть поодаль — Влад, напротив — Олфит и сопровождающий нас гид с Бали, а также шесть абсолютно голых мужчин, настроенных весьма агрессивно и требующих огромную сумму денег за нашу жизнь! Сложно поверить, что всю прошлую неделю мы жили душа в душу с членами племени короваи, а сегодня они угрожают нам расправой, если до утра я не найду денег.
Первая эмоция, которую я испытываю, — ярость. Да как они смеют так себя вести после всего, что мы для них сделали и им принесли? Но при этом я понимаю, что аборигены требуют ровно ту сумму, которая, аккуратно завернутая, лежит на самом дне моего рюкзака. Копейка в копейку. Выходит, что все те дни, когда мы уходили с племенем добывать еду, кто-то «осматривал» наши личные вещи?
Гнев туманит мой разум, и все же я четко и хладнокровно даю ответ: «Таких денег у нас нет, а если бы и были, с чего бы мне отдавать их вам просто так? У нас был договор на другую сумму, и я, в принципе, рассчитывала вас отблагодарить за душевный прием и все те дни, что мы провели вместе. Но теперь я еще подумаю, делать это или нет. Предлагаю сделку! Вместо требуемой суммы я дам вам именно ту... Нет. Уже меньше, чем планировала дать изначально. Это и будет выкуп. У вас есть время поразмыслить над предложением. Ровно 40 минут. Потом мы встретимся снова». Я вижу, как полные отчаяния глаза Олфита еще больше расширяются от страха. Теперь я уже не узнаю того храброго мужчину, который так уверенно прокладывал маршрут сквозь ядовитые джунгли.
Совершенно подавленным голосом на английском языке Олфит начинает извинительную речь, сообщая, что он впервые сталкивается с таким откровенным невежеством местных по отношению к туристам, и для него все это так же неожиданно, как и для меня. Он хотел бы хоть как-то использовать свой авторитет для решения проблемы, но, к сожалению, его здесь никто не слушает. Перед тем, как прийти сюда, он отчаянно пытался отговорить мужчин от столь опрометчивого шага, но они пообещали его убить, если он вмешается. Вдобавок ко всему оказалось, что члены племени не сами додумались потребовать с нас выкуп: каждый раз, когда мы уходили в лес, в селении оставались наши носильщики. Они-то и предложили эту идею. И теперь нас только пятеро против целого племени и жадных до денег мужчин из деревни.
Олфит с трудом переводит все то, что я прошу его сказать. Короваи нервно ругаются между собой, кричат на нашего проводника. В пылу ссоры один из них с невероятной силой ударил своего сына кулаком в живот, когда тот попытался подойти к отцу. Малыш кубарем откатился в сторону и со слезами вылетел из нашего «курятника». Я все отчетливее осознаю: то, что происходит вокруг, — не сцены из кинофильма, а жестокая реальность. Видимо, мы действительно попали в беду.
Злобно крича и активно жестикулируя, аборигены удаляются. Спокойно, насколько это возможно, я спрашиваю Олфита о серьезности нашего положения. Со слезами на глазах он отвечает: «Ничто им не мешает исполнить обещанное. В этих местах нет полиции. Даже если нас и начнут здесь разыскивать, то вряд ли хоть кто-нибудь признается, что нас видел. Тут не принято совать нос в чужие разборки. В Новой Гвинее стычки между этническими группами происходят довольно часто, и большинство из них заканчивается трагически. Мы находимся посреди джунглей, так что бежать нет смысла. Против нас двадцать крепких мужчин со стрелами и мачете. Судя по всему, одурманенные жаждой наживы, они от своего не отступят».
Что же делать? Где гарантия, что нас отпустят, если я пойду на поводу у шантажистов и отдам им все деньги? Олфит отвечает, что гарантии нет. Но он обещает остаться с нами и, если короваи вознамерятся исполнить свои угрозы, сделает все возможное, чтобы нас защитить. Олфит отправляется в хижину, где в этот момент местные мужчины бурно делят «шкуру неубитого медведя». Он хочет быть в курсе того, что происходит, и хоть как-то попытаться воздействовать на ситуацию. За ним уходит и наш сопровождающий с Бали.
На улице стремительно темнеет, к тому же громыхает и льет как из ведра. Ну и ситуация! Нужно придумать план действий на случай, если дело примет наихудший оборот. Побег? Безрассудство. В ночи, в дождь, через ядовитые джунгли, от племени, которое знает каждый закуток этой местности, — нет, это не вариант. По реке? Слишком сильное течение и мутная вода. Множество острых коряг и веток изрежут тело, словно миллионы острых кинжалов. А кроме того, ходят легенды об огромных крокодилах, населяющих эти воды. И все же река — это шанс на спасение. Ведь туземцы безумно боятся воды. К тому же этот приток выведет нас в основное русло.
Обсудив эту идею, мы принимаем решение в случае крайней опасности бежать к реке. Достаем все карты памяти из моих камер и камеры Влада. Теперь это не только ценный материал, но и доказательства, ведь момент требования выкупа мы тоже сняли на камеру. Я раздаю паспорта, которые до этого хранились у меня в рюкзаке. Мы герметично упаковываем их в пакеты. Таким же образом пакуем все ценные вещи, включая ноутбук, с уже слитым в него материалом. Если нам придется разделиться, кто-нибудь наверняка спасет съемки и сможет рассказать о том, что здесь случилось.
Наши заговорщические действия внезапно прерывает сопровождающий с Бали, который словно вырастает из темноты джунглей. Насквозь мокрый, с искаженным от страха лицом, он шепчет: «Ольга, возьмите спутниковый телефон, если они его у нас найдут, то непременно убьют. Я не знаю, сколько в нем зарядки, и он не везде ловит, но вдруг вам удастся до кого-нибудь дозвониться».
Как я могла позабыть про телефон?! А ведь это и есть тот шанс, который нам сейчас столь необходим. С благодарностью я беру телефон, прячу его во внутренний карман жилетки и тут же принимаю решение отправиться в джунгли, чтобы найти место, где есть связь. Вдвоем с балийцем, без фонаря и какого-либо другого источника света, не произнося ни звука, чтобы не привлечь внимание разъяренных мужчин, под проливным дождем мы отправляемся в лес в поисках сети. В этот момент я уже не думаю об опасных змеях, пауках и сколопендрах, в голове крутится лишь одно: «Я должна привести помощь».
Дорога каждая минута. Во-первых, я боюсь, что нас вот-вот обнаружат и отберут единственную надежду на спасение, во-вторых, дождь может намочить и вывести из строя телефон. Вскоре на табло увесистого аппарата появляются два деления. Связь поймана! Не раздумывая, я набираю номер нашего туроператора. Из трубки раздается заспанный голос. Я быстро объясняю, что мы дошли до конечной запланированной точки маршрута и сейчас находимся в племени Дамбула. Туземцы требуют у нас выкуп, угрожая расправой. Голос в трубке встревоженно спрашивает: «А что могу я здесь сделать?» Я прошу: «Сделайте хоть что-нибудь! Свяжитесь с российским консульством или посольством, да с любым представительством, расскажите им, что российские граждане попали в беду. Свяжитесь с нашими семьями — они должны знать, где мы. Давайте так: если через два часа мы не выйдем на связь, то вы сделаете все то, о чем я попросила».
Закончив разговор, я оборачиваюсь и вижу наполненные слезами глаза нашего сопровождающего. Он слышал весь разговор и понял, что помощи не будет. Балиец шепчет: «У меня дети». Глядя ему в глаза, я отвечаю: «У нас у всех дети. Я обещаю, что с тобой ничего не случится. Я вас сюда привела, я за вас отвечаю. Мы все вернемся домой».
Время тянется мучительно долго. Влад пытается найти слова, чтобы нас приободрить, Светлана сидит молча, в гордом смирении: от природы, а может, закаленная тяжелым жизненным опытом, она вообще не подвержена приступам паники. Я решаю поговорить с членами племени. Обещанную сумму денег мы делим на две части: первую планируем отдать сегодня, а вторую — через два дня у трапа самолета. Таким образом, мы сможем хоть сколько-нибудь обезопасить наш уход. Конечно, мысли туземцев предугадать невозможно, но я все же отчаянно верю, что толика разума присутствует в их головах, и она восторжествует над бездной безрассудства.
Я начинаю готовиться к переговорам. В черный мешок складываю деньги, на дне прячу нож — вдруг кто-то из членов племени решится ударить и меня? Перед уходом мы договариваемся: если Светлана и Влад услышат мои крики, пусть не геройствуют, а бегут к реке. Там и встретимся.
Влад долго не соглашается с тем, что не может пойти со мной. Я же считаю, что ему необходимо остаться здесь и позаботиться о Светлане. В кромешной тьме, под дождем, с черным мешком, на дне которого лежит острый нож, я иду в крошечный сарай, служивший нам кухней. Сердце бешено колотится. Здесь собрались все носильщики и мужская часть племени, а также изрядно уставший Олфит. Когда я появляюсь на пороге, мужчины замолкают.
В этих местах принято делать дела, пуская трубку по кругу или выкуривая крепкие местные сигареты, это было предложено и мне. Отказаться — верх неприличия. Из двух зол я выбираю меньшее — беру сигарету, а ведь я совсем не курю и на дух не переношу табак. Закуриваем. Я начинаю речь и сама не узнаю свой голос: «Мы пришли к вам с миром, мы спросили разрешения поселиться у вас. Мы жили с вами, выполняя все, что ежедневно делают члены племени. Заботились и лечили ваших детей. Отдали вам все лекарства и необходимые вещи. Мы помогли устроить свадьбу одному из ваших ребят. Мы были открыты, дружелюбны и искренни в проявлении любви. Я не понимаю, почему после всего этого вы собираетесь нас убить? И пришли мы сюда, чтобы всем рассказать о вас, вашей жизни и ежедневных проблемах, с которыми вы сталкиваетесь. Чем же мы заслужили подобную ненависть с вашей стороны?» Олфит медленно и вдумчиво переводит речь, правда, немного смягчая ее, дабы не вызвать еще большей ненависти. Все это время моя левая рука сквозь ткань мешка сжимает рукоятку ножа.
Мужчины снова заводятся. Стоит невыносимый гул, кажется, что стены помещения, словно тиски, сжимают мою голову. Олфит объясняет мне, что носильщики давят на аборигенов, чтобы те требовали сумму, значительно выше оговоренной. Местные в растерянности и не знают, что делать. Я стою на своем: ни копейкой больше. В итоге я получаю согласие, и наш проводник, дабы отметить и скрепить сделку, предлагает нам помолиться духам леса.
Взявшись за руки, мы образуем круг, где в центре — я и старейшина племени. В этот момент в сарай врывается взволнованный Влад. Я вижу, как испуг в его глазах сменяется удивлением, а затем облегчением, он понимает, что ситуация разрешилась положительно. Но ведь это еще далеко не конец — впереди длинная ночь.
В этот вечер мы отказываемся от ужина. У Олфита тоже нет никакого желания возвращаться в сарай, где до сих пор скандалят мужчины, к которым теперь присоединились еще и женщины. Они снова что-то громко обсуждают, крича друг на друга. Мы решаем нести дежурство и спать по очереди. Если туземцы захотят нам как-то навредить, то наверняка сделают это ночью. Я не сплю и слежу за любыми передвижениями вокруг нашего сарая.
Через пару часов крики стихают. Женщины с детьми уходят в лес, зачем-то перед этим выгнав всех собак из своих домиков на деревьях. Теперь животные, сбившись в голодную свору, жадно рыщут в поисках съестного вокруг нашего «курятника».
Я настороженно прислушиваюсь к каждому шороху — нельзя же позволить членам племени застать нас врасплох! Вместе со мной не спят Олфит и Влад. Несколько раз за ночь я выхожу в туалет, каждый раз оборачиваясь и встречая грозный взгляд часового, внимательно следящего за нами. Где-то под утро, часа в четыре, прямо перед входом в наш сарай раздается страшный вой. Более 15 собак воют громко, слаженно, почти в унисон, словно от боли. Надо сказать, что вой местных животных сильно отличается от завываний наших одомашненных собак — он, наверное, больше походит на волчий. Я пытаюсь отогнать черные мысли и забыть деревенские легенды, гласящие, что собаки воют под домом к покойнику.
К рассвету мы все уже на ногах. Дождь так и не прекратился, но он больше не имеет никакого значения. Сейчас главное — унести ноги и как можно скорее добраться до деревни. Так быстро и слаженно, без завтрака и чая, мы еще никогда не собирались, но ни у кого из нас не было ни малейшего желания задержаться здесь хотя бы на мгновение. Обратно мы летели, словно на крыльях наших ангелов. Мы неслись через ядовитые джунгли, невзирая на лужи, грязь, овраги и нескончаемый дождь. И все это время по нашим следам шли мужчины племени.
Мокрые, замерзшие, безумно голодные, к вечеру мы добрались до домика Саймона. Не знаю как, но он уже был в курсе событий и, приняв нас, тут же запер входную дверь на засов. В этот раз дом не был полон гостей, хотя некоторые носильщики все еще были с нами. Переодевшись в сухое и изрядно подкрепившись, мы разошлись спать. Под убаюкивающий шум дождя и мужского храпа я наконец-то позволила себе расслабиться и провалилась в сон.
На следующее утро в Индонезии праздновали День независимости. Выспавшиеся, отогревшиеся, мы заметно повеселели и решили вечером прогуляться по деревне, тем более что все вокруг было спокойно, и ничто не предвещало беды. Деревня гудела. На главной улице мужчины соревновались в меткости, закидывая кольца на жестяные банки. Напротив было сооружено некое подобие кинотеатра, где собрались почти все жители деревни: дикари с огромным удивлением смотрели на экран. В этой толпе мы встретили и членов враждебного нам племени.
Вот и настало долгожданное утро следующего дня — дня окончания всей нашей эпопеи. Праздник был еще в самом разгаре, когда мы с вещами стояли у взлетной полосы. Вдруг раздались крики, и все население деревни начало стекаться к дому убитых миссионеров. За толпой отправились и мы. Через мгновение стало понятно, что явилось причиной шумихи: «наши» короваи не поделили что-то с местными коромбай и теперь, выхватив луки, грозились их убить. Однако те не собирались сдаваться без боя, конфликт в любой момент мог перерасти в бойню.
В этот момент в облаках показался наш крошечный самолет, и мы с облегчением вздохнули. Наконец-то все наши злоключения завершились хэппи-эндом.
P.S. Все события, описанные в этой истории, основаны на реальных событиях, произошедших в моей жизни во время экспедиции в Новую Гвинею в августе 2014 года. Все персонажи и имена настоящие. Фильм, который мы сняли там, сейчас находится в стадии монтажа. Надеюсь, эта статья поможет избежать ошибок путешественникам, отправляющимся в дебри этой малоизученной части света, а также послужит уроком любителям одиночных путешествий.
