Петроградская Сторона долгое время пребывала в статусе провинциальной окраины Петербурга. Столичная жизнь как-бы прерывалась здесь, чтобы возродиться на островах, славящихся своими дачами, особняками, дворцами. К ним проезжали не выглядывая из карет – столь неухоженными были эти места. Все изменилось с открытием в 1903 году Троицкого моста через Неву:
Бурному росту окраины отвечали здания модного тогда стиля модерн. Но все это вперемежку с участками, которые не успевали за времени. Архитектурный салат места и судьбы некоторых династий отразились в названиях и облике улиц, из которых я выбрал одну. Это улица имени никогда не проживавшего здесь человека – Зеленина.
13 марта 2015 г. , безоблачно, + 10 Цельсия.
На подъезде к улице с привкусом чего-то фантомного увидел брандмауэр, удививший своим граффити.
В глубине сквера Красного Курсанта во всю площадь брандмауэра красовалось декоративное панно. Гадать не пришлось – оно было посвящено 200-летнему юбилею Бородинского сражения в Отечественную войну 1812 года:
Наверху справа – профильный портрет Михаила Илларионовича Кутузова, ниже — его офицеры и солдаты. На заднем плане — триумфальная арка. Эта роспись уместна именно в этом месте, т.к. великий полководец совсем рядом — в Военно-инженерной школе (ныне Академия Можайского), сначала учился, потом преподавал.
Как парный портрет в противоположном углу панно изображен профиль Александра Первого – человека постоянно осуждавшего Главнокомандующего за сдачу Москвы, за нерасторопность и медлительность в действиях по преследованию армии Наполеона, за фактический отказ от генерального сражения для полного уничтожения противника.
По моему мнению – это одно из тех мест, где можно ненавязчиво рассказать ребенку об одной из ярких страниц нашей истории.
Сквер и улица названы в честь «красных курсантов», т.к. совсем рядом в помещении Военно-топографического училища в 1918 году открылись первые в стране пехотные курсы по подготовке командного состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
За сквером Красного Курсанта развернуто строительство новых зданий. Вторгаясь в историческую среду района, оно, как мне представляется, не травмирует жителей ни размерами, ни стилистическим несоответствием. В пределах допустимого:
И вот, наконец, у станции метро «Чкаловская», выходим на улицу Большая Зеленина.
Эта улица со времен строительства Петропавловской крепости являлась дорогой к пороховому заводу, переведённому сюда из Москвы. Первоначально как завод, так и дорога назывались «зелейными» (от слова «зелье» — порох). Производство пороха считалось опасным, взрывы настораживали жителей и завод перевели в более отдаленную окраину Петербурга, дав ей соответствующее название – «Пороховые». А эта улица стала дорогой на загородный Крестовский остров. При этом название «Зелейная» постепенно изменилось на Зеленина. Так казалось привычнее на слух.
Дом № 13 — памятник архитектуры, дом дешёвых квартир Императорского человеколюбивого общества, 1900:
Выдающуюся роль в развитии общества сыграла мать Александра I — Мария Фёдоровна. Ежегодный объем помощи превышал полтора миллиона рублей, помощь оказывалась приблизительно 150 тысячам бедных. Кроме больниц и учебно-воспитательных заведений на попечении Императорского Человеколюбивого общества были дешевые квартиры, приюты, народные столовые, швейные мастерские, дома призрения.
Недалеко от метро «Чкаловская» обращаем внимание на типичное здание «переходного периода» в бюджетном варианте. С намеком на что-то невнятно романтическое:
Среди пустырей и огородов в конце 19 века стали появляться особнякового типа дома на несколько семей:
Все, что пока повстречалось нам, не привлекло бы внимания к улице, если бы не «Дом с мозаикой» за номером 28. Это доходный дом герцога Н.Н. Лейхтенбергского ( архитектор Ф.Ф. фон Постельс). Построен в 1904—1905 гг., модерн. Не проходит и часа, чтобы не появился кто-то с телевиком, чтобы сфотографировать мозаичный фриз по эскизам С. Т. Шелкового мастерской В. А. Фролова:
Вот, что пишут специалисты: фасад дома решен в классическом симметричном стиле, но фантастический декор здания делает его произведением искусства. На упорядоченную архитектурную композицию накладывается монументальная мозаичная картина и «затейливый рельефный декор, вспученный, полный жизни».
Неповторимой особенностью этого здания является удивительный мозаичный фриз с индустриальными и природными пейзажами. А причудливые органические формы декора и «глазки» из мозаичных фрагментов вызывают в памяти образы творений Антонио Гауди:
Из-за обилия текучих криволинейных форм декора некоторые специалисты даже сравнивают его с работами знаменитого французского представителя архитектуры ар-нуво Жюля Лавиротта (Jules Joseph Aimé Lavirotte) (1864-1929). Последний в сотрудничестве с керамистом Александром Биго (Alexandre Bigot) создал такие потрясающие образцы парижского модерна, как доходный дом на avenue Rapp, 29 (1901) и отель Céramic Hôtel на avenue de Wagram, 34 (1904).
Пять пейзажных панно фриза, перемежаются окнами и необычными стеклянными фонариками художественных ателье:
Мастерская Фроловых прославилась не только высоким художественным качеством работ, но и применением нового способа набора смальт с «обратным набором», значительно ускорявшего и удешевлявшего создание мозаик. Это позволяло украшать мозаикой не только крупные храмы, но и жилые дома.
Тематика мозаики необычна: в русском мозаичном искусстве раньше еще не создавали композиций с подобными картинами — чего стоит один только индустриальный пейзаж с дымящимися фабричными трубами большого города (пейзаж напоминает нам о бурном промышленном развитии Петроградской стороны в начале XX века).
С этим урбанистическим видом мирно соседствуют, перетекая один в другой в виде единой панорамы, остальные мозаичные композиции. Это уже более романтичные пленэрные мотивы: бескрайние просторы полей, холмы, морские дали с парусниками у причала.
Что касается техники набора, то новаторское решение В.А. Фролова состояло в том, чтобы использовать беспрецедентно крупные и разнообразные по конфигурации куски смальты. Такой метод позволил максимально полно раскрыть декоративный потенциал мозаичных пластин неправильной формы, которые, как густые мазки в живописи, создают выразительное рельефное изображение. Определенную роль играет и сама фактура шероховатой поверхности смальты, создающая эффекты преломления и отражения. Мозаичные картины дышат светом и воздушностью, напоминая картины импрессионистов. По величине и рисунку это мозаичное панно не имеет аналогов в Санкт-Петербурге. Оно органично сочетается с архитектурно-скульптурной основой здания; недаром этот дом называют выдающимся примером синтеза искусств.
Поскольку Николай Николаевич Лейхтенбергский:
покровительствовал людям искусства, то архитектор фон Постельс предусмотрел в доходном доме на Большой Зеленина помещения под художественные мастерские. Известно, что здесь длительное время находилась, в частности, мастерская художника Ивана Пархоменко (1870-1940), создателя уникальной портретной галереи писателей России. В мастерскую на Большой Зеленина к нему приходили Л. Андреев, В. Вересаев, Ф. Батюшков, И. Бунин, В. Короленко, А. Куприн, В. Розанов, здесь читал свои стихи во время позирования А. Блок . Между прочим, уместно будет вспомнить, что в двух шагах от дома Лейхтенбергского, на углу Большой Зелениной улицы и Геслеровского переулка (ныне Чкаловский проспект), происходит место действия драмы А. Блока «Незнакомка» (1906). В этом доме на Петроградской жила известная революционерка, красавица, женщина-комиссар, «валькирия революции» Лариса Рейснер (1895-1926).
На противоположной стороне улицы — доходный дом А. Ю. Кейбеля (№33) в стиле модерн, с живописной башенкой-эркером (архитектор Г. Г. фон Голи, 1901):
Наверняка это один тех типов зданий, которые несмотря на скромность архитектурных форм, фрагментарно напоминают замки Франции, открытые «Турбиной» благодаря прогулкам
ArkadiyGab
Фабричная окраина все решительнее избавляется от цехов в пользу многоэтажных жилых домов:
Подойдя к реке Малая Невка, видим дом №43А — памятник архитектуры, лесопромышленников Колобовых, 1914:
Из рассказа потомка династии узнаем, что появились братья Колобовы в Петербурге в 1880-е годы. Свой бизнес начали с приобретения старой баржи. Разобрали ее на дрова и удачно продали. На вырученные средства братья устроили на набережной Малой Невки лесопилку. Со временем она разрослась и превратилась в завод, а Колобовы – в миллионеров.
Прибыль братья вкладывали в строительство доходных домов. В 1908–1914 годах на Петроградской стороне возникают целые «колобовские» кварталы.
В 1914 году Колобовы обзавелись собственным трехэтажным домом. Нарядное, с причудливыми башенками и отделанное плиткой-кабанчиком здание на набережной Малой Невки возвел архитектор Николай Романченко. На первом этаже размещалось управление лесопильного завода.
Жизнь свою они заканчивали в доме №41 в коммуналке.
Дом купцов Колобовых обращен фасадом к Большому Крестовскому мосту, от которого эффектно смотрится вантовый Лазаревский мост, что украсил перспективу нижнего течения Малой Невки в 2009 году, сменив деревянный трамвайно-пешеходный вариант:
За последние лет десять пейзаж изменился до неузнаваемости. Над спокойным некогда течением реки нависли новостройки. Они лезут с обоих берегов как тесто из квашни.
Вот на этой «оптимистической» ноте заканчиваю прогулку, обрадовавшую встречей со знакомым районом и опечалившей его новым одеянием. Но ведь где-то надо жить людям с не очень средним достатком :))
Санкт-Петербург, 13.03.2015 Валерий Дмитрян
