У каждого из нас в жизни были какие-нибудь недостатки. В том смысле, что чего-то в ней не хватало. В юности мою душу и мысли горы совсем не занимали, скромно дожидались, когда неожиданно для себя, разменяв пятый десяток, я решила пока носят ноги заполнить этот несущественный для кого-то пробел. Подтолкнули к этому небольшие треки 7 лет назад в Аргентине во время первого путешествия по Южной Америке.

С тех пор хотя бы один раз в год я старалась побывать в горах, будь то Непал, Филиппины или Киргизия, сочетая несложные пешие походы с познавательно-культурной программой. Такая ходьба позволяет держать себя в форме и окончательно не расплыться.

Это путешествие в Колумбию без горных треков тоже не обошлось. Чтобы их совершить, нужно отправиться в национальные природные парки, которых там насчитывается порядка 40. А поскольку парки разбросаны по всей стране и находятся на значительном расстоянии друг от друга, придётся преодолеть не один десяток километров горных дорог, трясясь в ночных переездах. Посетить их все за месяц, что был в моем распоряжении, нереально, и я ограничилась тремя.

Первым в списке значился Национальный природный парк Эль Кокуй на северо-востоке от Боготы, на границе с Венесуэлой.

Знакомое название, не правда ли? Два десятка населенных пунктов в нашей стране носит это забавное имя, в том числе и в Свердловской области, откуда я родом. Только у нас происхождение слова «кокуй» связывают с кокошником. Есть еще более прозаическое значение – песчаный участок.

А у колумбийцев что означает? Кокошников вроде как не носили. Возможно, ответ нужно искать в соседней Венесуэле, что рядом с Колумбией. Там кокуем называется традиционный для стран карибского бассейна алкогольный напиток из агавы. Если принять эту версию в расчет и перенести на колумбийскую почву, можно считать, что с названием разобрались и не без бутылки.

Эта жемчужина департамента Бояка – часть горного массиве Сьерра-Невада-дель-Кокуй. В свое время сам Симон Боливар назвал этот регион «колыбелью свободы». Именно здесь, у реки Бояка, состоялась решающая битва за независимость Колумбии от владычества Испании. В память о том историческом событии и назван свободолюбивый департамент, подаривший стране восьмерых президентов.

День первый – Эль Кокуй

Путь в парк Эль Кокуй начинается с провинциального одноименного городка – Эль Кокуй на высоте 2750 м, куда я приехала из Боготы, присоединившись поначалу к небольшой группе земляков, таких же, как я, любителей горных походов. Ребята намеревались покорить ряд серьезных вершин. Поскольку в мои планы восхождения не входили, а только несложные треки, горную часть я сократила и уехала раньше дальше по своему маршруту. Но за те несколько дней, что провела в парке Эль Кокуй, я получила достаточное представление, что такое колумбийские горы, с чем их едят.

Сам городок – небольшой, в колониальном стиле, с узкими улочками и аккуратными домиками, окрашенными в белый цвет, всего в несколько кварталов, хотя, возможно, их больше, чем мне показалось. В таких городках всё несуетливо, жизнь течет размеренно и лениво, но на месте не стоит, если повнимательнее присмотреться к ней из самого центра просторной площади со сквером внутри. Сюда прибывают автобусы из Боготы и других близлежащих городков. Небольшие гостиницы, рестораны, магазины – тоже кучкуются рядом с нею, собирая приезжий и местный народ.

Но что есть на площади в этом городе, и чего нет в других, так это – макет гор, куда совершаются треки. Макет установили не случайно – в Колумбии Эль Кокуй зачастую называют столицей колумбийского горного треккинга, поэтому туристам с массивными рюкзаками не удивляются и приветствуют – на туризме здесь неплохо зарабатывают.

Сперва регистрируемся в офисе парка, представив паспорт и страховку, непременным пунктом которой должен быть «спортивный экстрим». Разрешение на посещение парка стоит около 50 тысяч колумбийских песо (22 доллара). Если страхового полиса нет, придется выложить еще 45 долларов. Сумма немаленькая по нынешним временам, но вполне оправдана, если незадачливого покорителя придется вызволять из снежного плена на вертолете.

Кому-то может показаться странным – снег и Колумбия. Да, снег в Колумбии есть. Правда, на вершинах и его не так много, как в перуанских Кордильерах, и проблемы те же – с каждым годом их покров уменьшается и обнажает каменистые слои горных склонов.

Пока нам оформляли допуск в парк, все разбрелись по своим интересам. Кто-то отправился в магазин, а я засмотрелась на крепких мужчин, объезжавших на красавцах-скакунах площадь. По одному только внешнему виду гарцующих всадников понимаешь – здесь живут настоящие горцы с твердым, неукротимым характером. Голливудские ковбои, да и только.

Сидевшие поодаль пожилые кокуйцы в серых тяжелых пончо провожали каждую лошадь, скакавшую мимо, тем оценивающим взглядом, каким гарнизонный начальник сопровождает смотр «боевой» выучки новобранцев, как правильно и красиво маршировать на плацу перед высоким начальством.

Наверняка, многие думают, если Колумбия в Южной Америке, то должно быть жарко. Это, смотря где. Здесь на высоте 2750 метрвов в зимнее время выше +12+15 температура не поднимается. Оттого все ходят в пончо, это вещь незаменимая в горах. Небольшой отрезок плотной шерстяной ткани с прорезью для головы заменяет жителям колумбийских Анд всю верхнюю одежду, защищая их от холода и влаги. Простенько и стильно.

Когда все формальности с документами завершены, оставалось добраться до селения Los Herrera, отстоящего от города Эль Кокуя на километр с лишним (если быть точным – 1150 метров) по высоте. Согласитесь, это не одно и то же, что пройти километр по горизонтальной поверхности. До наступления темноты пешком уже не дойти. И тут на помощь приходят кокуйцы. Они сразу предлагают довезти до нужного места, разумеется, за деньги. Мы усаживаемся в автобус, впихнув свои рюкзаки, и едем в гору.

Los Herrera оказалось селением-кемпингом из двух-трех домиков, предназначенных для туристов на тот случай, если темнота их застанет врасплох. До сумерек еще далеко, но их приближение уже чувствуется и вполне осязаемо. Туман, липкий и непроницаемый, сгустившись над горами, обволакивал почти невидимые вершины и спускался все ниже, окропляя долину противной мелкой моросью. Вроде и не дождь, а буквально минут через десять становишься похожей на мокрую курицу. Уже здесь начинаешь ощущать, что ты в настоящих горах

На дворе – февраль, а это не лучшее время для треков в этих горах. Израсходовав весь свой заряд за ноябрь – декабрь – январь, самые солнечные в этих краях зимой, в феврале светило на пару месяцев уходит на покой, появляясь над горами лишь по утрам. Затем резво набегают облака, образуя постоянно клубящуюся подвижную завесу. И не удивительно, почему вторая половина дня почти всегда будет сопровождаться мелким дождем. Днем не холодно и даже временами припекает, но температура к ночи может устремиться к нолю и медленно ползти дальше вниз.

В кемпинге Los Herrera мы не задерживаемся. Отобедав придающей силы кашей, продолжаем путь дальше, настроившись на три часа ходьбы до кемпинга Сисума (Sisuma) в южной части парка. Сытые, идем по тропе с рюкзаками медленно, постепенно привыкая к высоте. Вскоре впереди замаячила трапецевидная скала — Campanilla Nеgro, заметный издали ориентир в этих местах.

В переводе Campanilla Nеgro означает «Черный Колокол». И действительно. Не нужно обладать буйной фантазией, чтобы усмотреть в скале сходство со звенящим металлическим куполом.

Как раз напротив Колокола и располагается кемпинг Сисума с обширной площадкой под палатки. По местным меркам Сисума – вполне приличная горная гостиница ценой 30 тысяч песо за сутки (14 долларов – кровать), хотя и не отапливается. Несмотря на отсутствие горячей воды в кранах, при всем желании превратиться в ледяную сосульку не удастся. Батареи отопления здесь с успехом заменяет гора толстых шерстяных одеял, покоящихся на широких кроватях.

Смотритель гостиницы – Хулио, он же повар, прилично владеет английским языком, что для этих мест, да и Колумбии в целом, большая редкость. Получив в наследство язык конкистадоров, колумбийцы особо не утруждают себя изучением иностранных языков, ограничиваясь «родным» – испанским.

У прибывающих сюда туристов есть выбор из двух вариантов: или поселиться в кемпинге с удобствами, или, заплатив в 7 раз меньшую сумму, посчитать звёзды, устроившись на ночлег под Черным Колоколом. Небо здесь действительно потрясающее! Крупными жемчужинами сверкают звезды, а огромная луна так ярко светит, что столь необходимый в горах фонарик покажется лишним.

День второй-третий — фрайлехоны

С утра отправляюсь исследовать парк. Парки в Колумбии понятие весьма условное. Здесь вы встречаетесь с дикой природой, не прилизанной, не причесанной, не огороженной ничем и, возможно, опасной.

Раннее утро – самое лучшее время для трека, когда солнце не закрыли еще облака, и туман не обволок все природные достопримечательности, какими парк изобилует.

Он был создан в 1977 году для защиты небольшого участка горной цепи протяженностью 30 км, на котором уместилось множество лагун и около 30 вершин высотой 5000 метров и более, покрытых снежными шапками и ледниками. Самые высокие из них – Ритакубо-Бланко и Ритакубо-Негро, но я до них не дошла.

Сам парк находится на высоте 4500 метров и все прелести горной болезни можно испытать, не делая никаких восхождений. К счастью, я никаких симптомов не испытывала, в отличие от молодежи, которых "колбасило" и корёжило..

Буквально сразу за поляной начинаются лагуны, в которых можно купаться, если не пугает прохлада воды. Лагуна La Pintada – самая большая из них глубиной 8 метров (ширина – 200 м, длина – 380 м). Невдалеке журчит водопад, стекая по камням с другой горы.

Горы здесь своеобразные, впечатляющие не столько своей высотностью, сколько художественными образами, какие они вызывают. Это не бесформенные нагромождения камней. Они тянутся пластами и какие-то особенные, словно вылеплены вручную. Не иначе, как средневековые цитадели, замки с башнями и неприступными стенами.

За лагуной La Pintada тянутся другие поменьше, над которыми в хорошую погоду встаёт радуга

И повсюду необычные растения, каких раньше не видела. Издалека их можно принять за пальмочки с шапкой листьев на верхушках. Но пальмы в горах не растут. Зато растут андийские фрайлехоны.

Так называется здесь это удивительное растение с толстым шиповидным стволом и цветочной розеткой. Растет медленно, прибавляя в год по сантиметру.

В основном мне встречались не очень высокие, не больше метра — полутора, и в человеческий рост, но один великан, не меньше 3-х метров, рос совсем недалеко от кемпинга в окружении меньших собратьев.

Мясистые листья фрайлехона – мягкие, ворсистые, приятные на ощупь. Считается, что они обладают лечебными свойствами. Листья смешно топорщатся, как ворсинки у известного всем ёршика, и чем ниже расположены, тем быстрее отмирают, но не падают – остаются на стволе, намертво к нему присыхая.

Постепенно ствол «обрастает» ими и становится черным, шершавым. Вроде как одёжка, защищающая от холода и резких перепадов температуры. Такое свойство не разбрасываться листьями помогает растению сохранять долго влагу, которую оно впитывает шипами буквально из воздуха. Туманы здесь не редкость.

Особенно восхитителен фрайлехон, когда зацветёт. Он выпускает из листочков не один, а несколько соцветий с мелкими желтыми пушистыми цветками. Сколько листьев уродилось, столько может быть и стеблей. На фоне лагун и каменных замков цветущие фрайлехоны смотрелись весьма необычно и экзотично.

Если увидеть фрайлехон проблем здесь нет, то найти какую-нибудь живность — надо о-о-чень постараться. И тогда, как утверждали проспекты в туристическом офисе, можно любоваться даже очковым медведем. Мои старания за всё время пребывания в парке ограничились небольшой ящеркой, гревшейся на камне, и парой небольших птичек.

Туман стал сгущаться, и тропа впереди почти уже не проглядывалась, оставляя теряться в догадках, куда заведет.

В тот день больших планов не строила и, дойдя до перевала, повернула назад. Судя по щиту на перевале, дальше начинается земля индейцев UWA, и проход запрещен.

Эти индейцы проживают в окрестностях горного массива Сьерра-Невада-дель-Кокуй. О них известно, что живут кланами, четко придерживаются правил, заведенных еще предками, и верят в то, что их души возрождаются в следующих поколениях. Поэтому индейцы UWA стараются породниться с соседним родственным кланом, откуда родом был один из предков. Только так они могут их возродить. Индейцы пристально следят за своей территорией, поделенной между кланами, чтобы никто чужой на них не заходил.

И действительно, часть парка за перевалами закрыта для треков и восхождений. Это было сделано три года назад, как сказали в туристическом офисе, для сохранения экосистемы и чистоты.

Но приходилось слышать и другие причины. Не любят местные чужаков, проникающих в их святилища. Для них эти горы священны. Поэтому доступ в отдельные участки закрыт во благо самих же туристов – во избежание нападений вооруженных групп людей, якобы обитающих за некоторыми перевалами и охраняющих их от чужаков. Так это или нет, но слышала от туристов, кто, не испугавшись индейских стрел в спину, проникал в закрытые территории, что там совершенно дикий край, там одни только горы….

Каждый день завершается вечерними посиделками в отеле, куда подтягиваются почаёвничать и поболтать почти все прибывшие сюда туристы. Кроме россиян отважились на треки в Эль Кокуе весёлая канадка Женевьева, путешествующая в одиночку, пара немцев и еще какой-то народ, сваливший утром в неизвестность. Надолго здесь не задерживаются, день-два и дальше в горы – в гости к колумбийскому Дьяволу. Туда с утра предстоит пойти и мне. У остальных своя программа, включающая восхождения. Так что здесь наши пути расходятся…

День четвертый – под знаком Дьявола

Вдвоем с проводником-индейцем уходим вверх к Чёрному Колоколу, оставляя внизу Сисуму и всех, кто с утра не спешил. Подъем вполне сносный до поры до времени, пока перед глазами не вырастает другая гора – вся в каменных развалах и без троп. А завалы такие, что затеряться в них пару пустяков, ежели не знаешь, куда идти.

Страх, что не осилю, овладевает мной. «Не подведи, Генри, вся надежда только на тебя», молю — глазами проводника. Генри — парень толковый. Берет за руку, крепко сжимает её и, как маленькую, ведет за собой, осторожно лавируя меж огромных глыб.

Пробравшись через завалы, оказываемся наверху. Я медленно опускаюсь на камень не в силах ничего произнести. Нет, не от усталости — от переполняющих чувств, ради чего и стоило подниматься. Огромными пароходами скалы выстроились в ряд, вот-вот сдвинутся с места и отправятся в плавание.

И мне хочется вслед за ними поплыть в долину.

Но Генри качает головой – туда нельзя. И указывает на щит. Там три стрелки, совсем как в сказке: налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — жизнь потеряешь, прямо пойдешь — жив будешь, да себя позабудешь. Нам как раз прямо идти. Читаю: Pulpito del Diablo – Возвышение Дьявола. Вот и приплыли. Делать нечего, чертыхаясь, иду за Генри к дьяволу. Авось разминёмся…

Колумбийцы так назвали вертикальное скальное образование высотой 70 метров. Не заметить невозможно. Оно возвышается на приподнятом плато у основания Сахарной головы — горы Еl Pan de Azucar. Ведут к нему ступенчатые склоны, поднимаясь лестницей наверх.

Опускавшийся все ниже туман придавал месту мистический оттенок и холодил кровь. Так и представляешь, как толпа грешников поочередно поднимается по каменным ступеням, чтобы навсегда исчезнуть, растворившись в дымке.

Погода меняется мгновенно. Облака унеслись, солнце в предзакатном экстазе озаряет склон, за которым белеет Сахарная голова. Перед ней чернеет Пульпито. И тут я замечаю четко очерченный вход в скалу, аж онемела. Куда он ведет? Неужели в преисподнюю, где души грешников подвергаются вечным мукам... И невольно ускорила шаг.

Горы, как это может показаться ни странным, — не застывшая форма. Они постоянно меняются под воздействием ветра и движения льда. Восточные Кордильеры – не исключение. Теперь они явно не в том виде, в каком находились изначально. Многие скалы разрушены и продолжают осыпаться, заполняя свободные обширные площади камнями и валунами, которые очень трудно преодолевать. Такие каменные завалы в России называют – курум.

Троп не видно. Ориентиром служат сложенные пирамидками те же камни, указывающие путь среди этого природного беспорядка и хаоса.

Когда-то эти пространства были заняты ледниками, которые называют еще своеобразным банком пресной воды, но со временем они отступили. По оценке Колумбийского института гидрологии, метеорологии и окружающей среды высокогорные ледники Колумбии теряют ежегодно 5% своей массы и могут полностью исчезнуть уже через 30 лет. Исчезновение ледовых шапок ставит под угрозу не только высокогорные луга "парамос", питающиеся за счет ледниковой воды, но и выживание жителей предгорных районов, для которых основное занятие в этих местах – земледелие. В общем, те же проблемы, что и у соседей по континенту – Перу, Чили, Боливии, Аргентине.

Не надо быть большим специалистом, чтобы убедиться в правильности слов ученых. Напоминанием о когда-то существовавших ледниках служат многочисленные изолированные лагуны с такой чистой водой, что её можно безбоязненно пить, даже не подвергая термической обработке.

Пока мы продирались через курум к Большой лагуне (Grande lagoon), световой день приблизился к концу, и успеть мне дойти до кемпинга Эсперанса, до которого ходу еще часов 5, было маловероятно. Надо делать выбор – или двигаться в темноте, спотыкаясь и разбиваясь о камни через два часа, или заночевать у подножия Дьявола. Выбор нелегкий, и то и другое малопривлекательно.

Думать долго не пришлось. Желтые палатки на берегу лагуны внушили мне надежду, что люди здесь есть, и перевесили в пользу второго. Я распрощалась с проводником, договорившись встретиться здесь утром. Генри мигом взлетел на кручу и вскоре исчез. И я осталась одна… одна среди странных гор, камней, снега с Дьяволом напротив.

Вот о нём-то старалась меньше всего думать. Но Он не давал о себе забыть. Страшный скрёжет и грохот залпом раздались за моей спиной, заставив в ужасе вскочить и обернуться. Не иначе как Дьявол проснулся. Именно с той стороны шел этот устрашающий душу звук, от которого быстрее спринтера она сбежала в пятки и там притихла.

Предательница! Хоть разум не покинул меня. Он и успокоил: всего лишь сход ледяной лавины. Огромные куски льда ринулись с обрыва вниз к лагуне, откалывая от склона камни и разбрасывая их в разные стороны. Ледник-то живой! Только в последнюю секунду я опомнилась и схватила фотоаппарат, успев остановить мгновения оседания снежной пыли. И снова стало тихо…

Легкое шуршание опять за моей спиной. Кого черти несут… Женевьева! Это та жизнерадостная канадка, что бродит по свету одна. Моей радости не было предела, и она свою не скрывает – вдвоем веселей. Жизнерадостность у Женевьевы бьет ключом. Узнав, что у меня, бедолаги, нет палатки (зато спальник есть!), залилась смехом, да таким разительным, что он мог бы вызвать новый сход снежных лавин. «Что-нибудь придумаем», — заключила она, расставляя свой миниатюрный палаточный дом.

Душа виновато из пяток тихонечко вернулась назад, на своё привычное место, и я уже восхищенным взглядом смотрела на разбросанные вокруг камни. Один, дальний, зашевелился, стал увеличиваться в размерах и приобретать очертания фигуры. Тьфу-тьфу, опять чертовщина. Вскоре перед нами во плоти предстала Оля, моя землячка. Глаза от изумления полезли на лоб, она же должна быть с остальными россиянами. Прямо тут Бродвей какой-то.

Оля загадочно улыбнулась и пустилась в неясные до конца разъяснения. Мол, разминулась, и решила дойти до лагуны, а вернуться к ребятам до темноты вряд ли теперь успеет.

— А палатка у тебя есть?

Оказалось, что не только палатки, но и спальника у неё нет, оставила наверху. Женевьева давай опять ржать.

— «Сrazy Russian», — уже икала она. Одну еще можно пристроить, а вторую, свалившуюся на голову с гор, куда девать? Разве что к Дьяволу в его подземелье. Оля в подземелье не захотела: — "Ну, мы же с Урала. Подумаешь минус 8. У нас и не такой холод бывает", — оптимистично улыбнулась она и с надеждой глянула на пустующие рядом палатки, присмотрев из них одну.

Вскоре их владельцы, обмотанные веревками, вернулись в лагерь. Это были колумбийцы, проводившие альпинистские учения в горах. Женевьева сразу приступила к дипломатическим переговорам, выступив послом доброй воли. Загорелые лица колумбийских парней, вникнувших не сразу в суть, стали еще темней от переживаний за нас. Оно и понятно. Ночью температура может действительно опуститься до -8. Надо спасать, — решили мужественные парни. И международные переговоры закончились безусловным для нас триумфом – передачей одноместной палатки в наше безвозмездное пользование на одну ночь.

Ох, какая это была ночь, до сих пор помню. Она тянулась бесконечно, не желая никуда уходить. В звездном небе светила огромная луна, ярко освещая Возвышение Дьявола. Он мирно спал…

День пятый – кемпинг Эсперанса

Утро наступило неожиданно, мгновенно прогнав ночь. Мы вылезли из хрустящей палатки и обомлели – всё вокруг покрыто толстым слоем инея. Рюкзак не сгибался, напрочь замёрз и обледенел. А ведь на его месте могла быть я. Через час рюкзак оттаял и вернулся к жизни, готовый к новым приключениям, можно двигаться дальше.

Опять под ногами курум, впереди – полуиссохшие лагуны, а над головой – нещадное солнце, обжигающее руки до пузырей. Опять плывут скалы-корабли параллельным курсом, и колются фрайлехоны с меня ростом. Больше нигде их не увижу.

Тропа не сложнее вчерашней, даже легче, поскольку идет вниз. Навстречу немец в годах, тот, что был с нами в Сисуме. Он не стал мучить себя переходами через перевалы, как Женевьева и я, а окольными путями доехал до кемпинга Эсперанса, оттуда, не спеша, идет, совершая дневной трек всё к тому же Дьяволу. Разумно.

Камни сменяются травой, трава – кустарником, кустарник – лесом. Затем начинаются пастбища с кучей пасущихся коров. Район считается молочным. Вскоре показалась красная крыша — это и есть Эсперанса.

Хозяин кемпинга – Марко Балдерама, добродушный, улыбчивый дядечка, сразу демонстрирует потенциальное жилье. Просторные комнаты рассчитаны на несколько человек. Мне достается широченная кровать с толстым слоем одеял в комнате на 5 персон, где я буду обретаться одна. И всё это за 40 тысяч песо, включая завтрак.

Кемпинг с обстановкой загородного дома полон старинных вещей, отчего чувствуешь себя уютно, даже по-домашнему.

Достоинств у Марка немало. На стенах что-то вроде вымпелов победителя надоев молока. И хотя у Марко есть помощница, готовит для своих постояльцев он сам.

Заметив мой интерес к черно-белым фотографиям, висевшим на стене, Марко отвлёкся от плиты и стал объяснять, сколько лет ему было в момент съемки. «Вот здесь мне 18», — нотки ностальгии по ушедшей молодости так и слышались в его голосе. На фотографии молодой высокий парень в пончо и шляпе стоит рядом с лошадью, за спиной – хибара с травяной крышей. Словарного запаса не хватает, чтобы расспросить, как ему тогда жилось. По фотографии и так видно – не сладко. Но годы упорного труда дали свои плоды, теперь Марко – домовладелец.

Он с готовностью откликнулся на мою просьбу сфотографировать его на память. Как настоящий горец, Марко облачился в руану – пончо, надел шляпу и устремил свой гордый взгляд вдаль. Потом пончо передал мне и водрузил на плечо reho – лассо. Ну, чем не горянка. Правда, взгляд, как у него, так и не смогла перенять.

Пока не стемнело, в Эсперансу стали подтягиваться туристы с ближайших гор, всё знакомые лица. И хотя все устали за день таскаться по горам, расходиться по своим норам не спешили, обсуждали, кто что видел в Колумбии и куда намерен ехать дальше. Одной Колумбией иностранцы не ограничивались.

Чудный день завершился приготовленным заботливым Марко необыкновенно вкусным ужином, который стрескали под треск горевших в камине дров. На этом его забота не закончилась. Он раздал всем горячие грелки, чтобы к утру не замерзли, ведь кемпинг не отапливается. Прижавшись щекой к грелке, я крепко уснула. А утром проснулась… с зубной болью.

День шестой – «Млечный» путь веселых молочников

Зуб зубом, а надо добираться до Гуикана и оттуда рейсовым автобусом до Боготы, чтобы продолжать путь дальше. Проблема только в том, что общественного транспорта внутри района нет, а нанять частный за 70 тысяч песо (32 доллара), как предлагал Марко, душит жаба. Задачку решила хохотушка Женевьева, предложив уехать на молочной машине. Оказывается, можно уехать с грузовиком, ежедневно приезжающим к фермерам за молоком.

Ровно в 8 утра грузовик подъехал к дому Марко, и мы загрузились в фургон вместе с первой партией молока, заплатив за свою транспортировку всего 10 тысяч песо (4,5 доллара). Сидений в таком грузовике нет, но мы вовремя удачно устроились на мешках с картошкой, предназначенных фермерам по их заказам.

Трясясь и подпрыгивая по неровной дороге, машина медленно двинулась в привычный ей "млечный" путь, останавливаясь лишь затем, чтобы принять от фермеров молоко.

Места здесь красивые, дома друг к другу не лепятся, от одного до другого расстояние приличное — в гости на пять минут не зайдешь. Вдали видны горы, а на пастбищах пасутся те самые коровки, чье молоко мы везём. Одним словом, раздолье для коров и людей.

Вот не знаю, как у нас происходит приёмка молока от деревенского населения, а в Колумбии организовано всё чётко. Объезжает такой грузовик по горной дороге каждого, кто содержит коров, и подбирает у дома или с обочины молочные канистры, оставленные фермерами с утра. Кто-то сам выходит на дорогу с канистрами и бутылями, взамен получает заказанный ранее товар. Вместе со взрослыми к дороге выходят их дети, краснощекие от жгучего солнца, будущая смена нынешним фермерам.

Работающий веселым молочником серьезный молодой парень с лёгкостью подхватывал тяжелые канистры, переливал их содержимое в большие ёмкости, постепенно заполняя доверху, и записывал в тетрадку, кто сколько сдал. Ему помогают все, кто находится в грузовичке. Я смотрела на эту льющуюся белую жидкость и глотала слюнки, постеснявшись попросить стакан молока.

Постепенно грузовик заполняется местным народом, что ступить уже некуда. Кто-то едет в школу, кто по другим своим делам отправился в соседний город Гуикан. Народ большей частью колоритный — в пончо и в шляпах. На нас никакого внимания не обращает, уже привык к таким, как мы, пассажирам. В свою очередь мне, напротив, интересно было понаблюдать за своими колумбийскими спутниками.

На одной из остановок в фургон подсел старик с клюкой, провожал его небольшой пёс.

Думала, вернётся лохматый домой. Но нет. Когда машина тронулась, пёс побежал сзади, глотая пыль. Каждый раз, как фургон останавливался, он вставал так, чтобы видеть глазами хозяина. Так и добежал до Гуикана, не теряя из виду старика. Меня такая собачья преданность всегда восхищала, и эта тронула почти до слёз.

В отличие от неторопливого и сонного Эль Кокуя городок Гуикан (Guican) с населением около 8 тысяч показался больше по размерам и намного живее, хотя принципиально от своего соседа мало чем не отличался, разве что потрясающей синевой неба и белыми, вихрастыми облаками, выплывавшими армадами из-за гор.

На центральной площади стоял собор, голосивший звоном больших круглых часов. От неё во все стороны расходились неширокие, с резкими перепадами крутые улочки, по которым с нагруженным рюкзаком не так просто ходить.

Касса оказалась рядом с площадью, и вопрос с билетами на автобус был быстро решён. Оставалось подождать его 4 часа. Времени достаточно, чтобы отобедать, заглянуть в интернет и поглазеть на местное население, выхватив фотообъективом некоторые мгновения их суровой горной жизни. Вот лишь несколько из них:

Автобус по расписанию покинул Гуикан и, забрав новых пассажиров в Эль Кокуе, повёз нас снова в Боготу. Оттуда самолётом я улетела к Карибскому морю, в Санта Марту, где меня ждали новые приключения, новые знакомства с новыми парками и их коренными обитателями — В джунглях Тайрона.