20 лет назад я окончила декоративно-прикладное училище по специальности «резьба по дереву». На память о том времени у меня остались фотография с дипломной работой, нож-косячок, утративший чувствительность палец на левой руке и кое-какие представления об искусстве, за ненадобностью находящиеся в своеобразном анабиозе. За прошедшие годы, наверное, лишь недолгая работа в галерее и еще более краткие визиты в музеи живописи во время поездок позволяли чуть-чуть стряхнуть пыль с давно забытого.

Выход из художественного сна произошёл в Коллиуре. Уж не знаю, что послужило причиной пробуждения – предваряющая знакомство с городом дегустация вин или пазл со словом «фовизм», никак не вставляющийся в общую картину авангарда рубежа веков. С одной стороны, мало что говорящие фамилии художников этой плеяды, с другой, Анри Матисс, который до этого дня у меня шёл в тесной связке с хороводом красных, голых и счастливых нимфо-фавно-людей.

Что-то не сходилось, пришлось основательно проштудировать…

1887 год. Пуантилизм. Поль Синьяк

Встречались ли Вам в жизни люди, которые, не являясь ни в чём профессионалами, достигали легко и блестяще большего, чем те, кто к этому долго и упорно шёл?

Таким блистательным дилетантом был Поль Синьяк. Он не учился живописи, не нуждался в деньгах, любил яхты и море. Он обратил внимание на живопись под влиянием работ импрессионистов. Ни секунды не раздумывая, написал письмо о необходимости встречи… Клоду Моне. Синьяк планировал брать у него уроки живописи. Из этого, разумеется, ничего не вышло – Моне не умел учить. Это не остановило Поля. В 1884 году он уже выставлял свои работы на выставке.

Тогда же и произошло знакомство и дружба навеки с замкнутым, серьёзным и нудноватым художником Жоржем Сёра. В основе творческого метода Сёра было научное обоснование природы света. Он «придумал» подвести научную базу под творческий процесс живописи. Каким образом? Он не смешивал краски на палитре, а наносил чистые цвета сразу на холст в виде точек. Соседствуя, точки влияли друг на друга, усиливали цвет каждой, а глаз зрителя воспринимал цвета в синтезе. Работы в этой технике называли дивизионизмом («division» – разделение) или пуантилизмом («point» – точка). Точки давали оптический эффект лишь на определенном расстоянии, вблизи же всё было то ли «в конфетти», то ли «засижено мухами».
21-летний Поль, воодушевлённый теорией, подхватил новое направление и, добавив легкости от себя, к неудовольствию друга весьма преуспел… Завидовал ли ему Сёра? Возможно…

Синьяк, словно шампанское, лёгкий, жизнерадостный, обаятельный, мгновенно вспыхивал и обижался, так же быстро и великодушно прощал. Это был фейерверк афористичности, утонченности, оптимизма и широкой души. Группа пуантилистов в его лице получила прекрасного пиарщика. Именно благодаря его умению давать точные формулировки и доносить идеи оптической живописи до зрителей пуантилизм и обязан долгой жизни. А кто долго не понимал, мог услышать в свой адрес и непечатное. Он и «дедушку» Камиля Писсарро, самого старшего из импрессионистов, обаял и обратил в веру пуантилистов.

Через 7 лет после знакомства Жорж Сёра скоропостижно скончался от менингита молодым и практически никому неизвестным. Поль Синьяк приложил все силы к тому, чтобы имя друга не кануло в лету. Провел полную каталогизацию наследия, посвятил памяти друга книгу по истории живописи рубежа веков «От Эжена Делакруа к неоимпрессионизму». Тогда-то он и назвал пуантилистов неоимпрессионистами. Его обвиняли в нескромности, а он просто хотел отдать дань признательности импрессионистам, показать преемственность и ещё раз рассказать о Сёра. Книга человека, даже не учившегося живописи, стала на долгие годы одним из самых весомых трудов.

А ещё Синьяк был первооткрывателем красивых мест для пленера. Путешествуя на своих яхтах, он присматривал живописные места, а потом щедро «раздавал» их друзьям-художникам. В 1887 году он открыл Коллиур…

1895. Неоимпрессионизм. Анри Мартен

Наверное, далеко не каждый художник избрал бы творческую судьбу, если бы знал об участи остаться широко известным в узких кругах. Это большое испытание.

Художник Анри Жан Гийом Мартен был обласкан судьбой. Отец без колебаний позволил ему учиться живописи. Основы Мартен получил в школе изящных искусств родной Тулузы, а потом отправился покорять Париж. И в столице заметили его талант, достаточно молодым человеком он начал выставляться, был отмечен медалью Парижского салона и даже поощрён стипендией для изучения искусства в Италии. Однако в поездке Мартен очень быстро отошёл от академизма, разработав свой стиль письма широкими раздельными мазками. И хотя художники и критики не видели существенных отличий от пуантилизма Сёра, удача ни разу не отвернулась от Анри: неизменные награды, признание, лестные для самолюбия заказы…

В общем, при жизни у художника всё было достаточно хорошо, а в истории французской живописи он почему-то занял место неоимпрессиониста, скажем так, второго плана.

А в Коллиур Мартен приезжал на пленер с 1895 года до самой старости. Любил.

1905 год. Фовизм. Анри Матисс, Андре Дерен, Жорж Брак

С одной стороны, мне видится некая искусственность в том, как разные художники, ознакомившись с теориями о цвете Мишеля Шеврёля или Огдена Руда, практически в одно и то же время почувствовали необходимость сломать в себе всё то, чему долгие годы учились в академических школах. С другой, лично я вижу в работах фовистов сильную декоративно-прикладную составляющую: начать рисовать – без линии, без перспективы, без полутонов, «без воздуха», словно неряшливо заливая самыми яркими и красивыми красками книжку-раскраску – так могут только дети. Для этого нужна смелость.

Представьте, мужчина, 36 лет, женат, трое детей… Все вокруг говорят, что он талантлив и подает большие надежды. Но в этом возрасте их полагается уже давно оправдать… А он где-то рядом, будто на пороге чего-то, только это что-то ускользает от него. Что ж, детей нужно вывезти на лето… Куда? А вот у жены родственники в Коллиуре. Очень удобно, Амели помогут с детьми, он сможет писать…

Коллиур оглушил Анри Матисса буйством цвета и ослепительным светом. Однако ему не хватало смелости, ему нужно было дружеское плечо. От ужаса он кинул клич всем своим друзьям-художникам, приглашая на лето в Коллиур.

Откликнулся только Андре Дерен. Этот начинающий 25-летний художник был благодарен чете Матиссов за участие в его художественной судьбе. Когда Андре после краткого курса в Школе изящных искусств и службы в армии был призван семьёй для более серьезных занятий, супруги Матисс разыграли перед папашей Дереном небольшой спектакль: респектабельная пара буржуа посетила его… и весьма радужно обрисовала перспективы сына.

По меткому наблюдению Оскара Уайльда, огромное преимущество Франции над Англией заключается в том, что во Франции каждый буржуа мечтает быть художником, тогда как в Англии – каждый художник хочет стать буржуа. Спектакль удался, папа Дерен расчувствовался, разрешил сыну остаться художником и даже дал денег.

С приезда Андре Дерена летом 1905 года в Коллиур началось новое направление живописи. Разумеется, тогда и речи не шло о какой-либо программе. Матиссу нужен был Дерен так же, как Дерену – Матисс. Никто не решился бы на такое в одиночку: писать чистыми цветами, чтобы «краски буквально взрывались от света», отказаться от традиционного моделирования свето-тенью, упростить форму буквально до её отсутствия.

Уже осенью парижский салон помимо работ Анри Матисса и Андре Дерена представил еще несколько живописцев, заразившихся магией чистого цвета. «Отдельность» этой группы художников была видна невооруженным глазом, особенно в контрасте с поставленной в том же зале статуей скульптора Марка в стиле итальянского Возрождения. Одни критики жаловались, что «на головы зрителей будто вылили банку жёлтой краски», но афористичнее всех выразился Луи Воксель. Он сравнил скульптуру, буквально «потерявшуюся» среди буйства цвета, с Донателло в клетке диких зверей… Слово «дикие» (les fauves) устроило всех.

То, что началось летом 1905 года в Коллиуре, стало фовизмом – одним из самых ярких и коротких художественных течений. Дальше каждый из художников пошёл своим путём. Например, Жорж Брак, поначалу впечатлённый и фовизмом, и творчеством Матисса, очень быстро отправился на поиски чего-то более уравновешенного. Он не мог «всё время находиться в пароксизме цвета», а потому вместе с Пабло Пикассо стал одним из основателей…кубизма. ))
1924 год. Чарльз Ренни Макинтош

По основной своей профессии Чарльз Ренни Макинтош был архитектором. Однако ему были интересны помимо архитектуры и дизайн, и графика, и живопись… Это имя №1 в списке шотландского модерна и №1 в родном Глазго, для которого он очень много построил.
Но сегодня не об архитектуре.

Когда Макинтош стал терять зрение, то не впал в отчаяние, а отправился жить на юг Франции, в соседний с Коллиуром Пор-Вандр (Port-Vendres). Можно даже пройти по «тропе» между городками, на которой размещены репродукции живописных и акварельных работ его французского периода.

1927 год. Ашиль Ложе

Сын фермера из Тулузы Ашиль Ложе впитал в свою технику все яркие течения своего времени. Когда он учился в парижской школе изящных искусств, все только и говорили о пуантилизме Сёра. Ашиль стал писать точками.

После 1905 года цветовые пятна увеличились, при этом художник всегда мастерски передавал воздух – совсем как импрессионисты.

В Коллиур он приезжал на лето несколько лет подряд из Кайо.

1930 год. Зинаида Серебрякова

В отличие от всех перечисленных выше художников-мужчин, Зинаиде Евгеньевне Серебряковой (урожденной Лансере) не пришлось искать себя в искусстве. Как шутили в семье, в роду Кавос – Лансере – Бенуа все дети рождались с карандашом в руке. В Зиночке наследственный художественный дар проявился очень рано. А то, что её дядя Александр Бенуа и Сергей Дягилев были основателями журнала и общества «Мир искусства», предопределило её творческий путь.

В основе «Мира искусства» лежала идея «искусство для искусства», подразумевавшая ценность художественного творчества самого по себе. Не было течения, канонов, направления. «Мирискусники» – это непохожие друг на друга яркие личности и талантливые художники, у каждого был свой путь, хотя многие испытывали ностальгию по искусству прошлого. Как говорила Зинаида Серебрякова, для себя она приняла искусство только до импрессионистов, хотя последних – с большой натяжкой…

В 19 лет вышла замуж за Бориса Серебрякова, родила четырех детей, много работала. Всё у неё получалось, все её любили. И вдруг, как в страшном сне: революция, разорение родовой усадьбы Нескучное под Харьковом, смерть мужа от сыпного тифа. Ей всего 35, перебивается редкими заработками, нет денег на краски, да что там на краски – детей и мать нечем кормить! В 1924 году, чтобы хоть что-то заработать, она уехала в Париж. Как оказалось, навсегда… Маму она больше не увидела, один брат умер в тюрьме в 1942, второй – в 1946 году. А живопись Серебряковой во все времена оставалась светлой и солнечной, её «Мир искусства» невозможно было сломить.

Летом 1930 года Зинаида Евгеньевна работала в Коллиуре. Южные краски, улыбающаяся младшая дочка Катюша. А сердце разрывается от тоски по двум оставшимся в СССР детям, которых она увидела лишь спустя 35 с лишним лет…

30 сентября 2014 года

Часто в поездках я покупаю небольшие акварели открыточного формата. Иногда в лёгких набросках и нескольких каплях и потёках цветной воды, оставленных на бумаге рукой неизвестного художника, больше чувства и энергии, чем в цифровых кадрах. В Коллиуре среди более чем 40 художественных мастерских, салонов и галерей, ютящихся в живописных домиках, мы набрели на «Atellier d’Artiste Sanguines» на rue de la Faneille, 4. Повезло, на пороге нас встретил художник Филипп-Эмиль Кастельяк, всё рассказал и показал свои работы.

Вот и всё. В 19 веке Коллиур, рыбацкий городок на берегу Лионского залива, влачил участь задворок Франции. Ни возвышающаяся крепость – когда-то летняя резиденция королей Майорки, ни вялотекущая курортная жизнь, ни налаженное производство консервированных анчоусов не вносили особого движения в размеренную жизнь провинции. И вдруг, в Коллиур на пленер стали приезжать художники. Ведь жизнь на Пурпурном берегу (cote Vermeille) дешевле, чем на Лазурном (cote d’Azur), а море и солнце – даже ярче. Нельзя сказать, что художники открыли это место на карте и подарили Коллиуру новую жизнь. Это был честный обмен. Коллиур щедро поделился своим ярким солнцем, слепящим глаза цветом и детской радостью жизни. В общем, всем депрессивным сюда.

Если захочется углубиться в тему:

• Джон Ревалд, «Постимпрессионизм (от Ван Гога до Гогена)»
• В. Турчин, «По лабиринтам авангарда»
• Хилари Сперлинг, «Матисс»
• Фонд Зинаиды Серебряковой

*Все репродукции картин взяты из интернета.