Пик всенародного ничегонеделания — Новогодние каникулы – заполняет в нашем Отечестве всяк по-своему. Вот и мы с дочкой, Вероникой, вальяжно прогуливаясь в эту пору по улицам Абакана (благо аномально тёплая зима позволяет нынче делать это безнаказанно), бросили сначала косвенный взгляд на здание местного краеведческого музея, а затем — уже более пристальный, тем самым придумав вполне культурное заполнение текущему дню.



Позыв Вероники, очевидно, был связан с восторженным впечатлением от увиденной здесь годом ранее выставки экзотических животных, ну а я робко надеялся на то, что довольно заурядная в былые годы экспозиция музея стала в последнее время поживее.

Хакасский национальный краеведческий музей имени Л.Р.Кызласова (таково его официальное название) считается одной из визитных карточек Хакасии. Музей получил статус государственного по республиканским меркам довольно давно, ещё в 1931 году, а в 2007 году ему присвоено звание национального, а также имя Леонида Романовича Кызласова – хакасского ученого, археолога, профессора МГУ им. М.В.Ломоносова.



Посетителям предлагается здесь поглазеть на экспозицию основных природных комплексов, богатство и многообразие флоры и фауны республики.



Однако настоящей гордостью музея являются коллекции наскальных рисунков, каменных изваяний и стел. Изваяния относятся к уникальному изобразительному искусству древности, созданному на заре бронзового века носителями Окуневской культуры, населявшими Хакасско-Минусинскую котловину около пяти тысяч лет назад. Каменные изваяния, известные ныне в мире как «Идолы Енисея», интересны своими загадочными рисунками — антропоморфными трехглазыми личинами, солнцеликими божествами, фантастическими зверями и фигурами с головами животных. До сих пор ученые спорят о значении этих изображений.



Обширно и историко-археологическое собрание музея. Это коллекции предметов каменного, бронзового и железного веков. Они свидетельствуют о том, что Южная Сибирь была древним центром металлургии. Различные украшения, оружие, предметы быта рассказывают о высоком умении древних мастеров. Кроме того, археологический фонд составляют бронзовые изделия скифо-сибирского звериного стиля, таштыкские погребальные маски, созданные из глины и гипса в I-V вв. н.э., керамическая посуда с энеолитической эпохи до средневековья.



Кроме того, в музее хранятся коллекции, отражающие всё богатство хакасской культуры: интерьер жилища, утварь, национальная одежда, украшения, образцы хакасских вышивок, музыкальные инструменты, предметы шаманской атрибутики, орудия охоты и рыболовства, предметы быта и религиозных обрядов.



В настоящее время фонд музея составляет более 120 тысяч экспонатов. На всеобщее обозрение выставлена здесь примерно 1/10 часть имеющихся предметов. Остальное – хранится в запасниках. Столь скромная экспозиция связана с объективной причиной – дефицитом музейных площадей. Да и, в целом, помещения музея – полуприспособленные, располагаются они в жилой пятиэтажке постройки начала 70-х годов прошлого века.
Впрочем, как заверили работники музея, столь стеснённая их жизнь скоро изменится к лучшему. Спроектировано и уже строится новое здание музея, причём планируется его сдача уже в 2015 году.



К слову, я вскоре сам убедился, что это не просто слова. Проходя по улице Пушкина, в районе 20-й школы, я увидел, что строительство здания музея ведётся и весьма интенсивное, причём в выходной день.

Подводя итог нашим с Вероникой похождениям по немногочисленным залам абаканского музея, мы вынужденно констатировали, что особенного впечатления наш культпоход в душе не оставил: дочура была разочарована отсутствием живого зверья, с которым она общалась годом раньше (цирк, как говорится, уехал), а я не увидел в музее ожидаемых изменений.

С чувством полного неудовлетворения мы побрели уже было на выход к гардеробу, однако сотрудница музея посоветовала нам пройтись на второй этаж здания, где располагалось собрание экспонатов, ради которого, как оказалось, посетить музей обязательно стоило.

Зал второго этажа занимала большая выставка довольно разношёрстных предметов искусства. Очевидное смешение видов, стилей, эпох объяснила смотрительница этого зала, которая почти «набросилась» на нас — единственных посетителей в этот час — со своими комментариями (спасибо ей за это).



Оказалось, что здесь выставлена часть личного собрания предметов искусства И.Н. Карачаковой-Картиной.



Это была удивительная женщина уникальной судьбы, наполненной творческими взлетами и трагическими разочарованиями. Судьбы, пожалуй, достойной воплощения в романе или кинофильме. Леонид Романович Кызласов, именем которого и назван музей, называл её «последней хакасской принцессой».
Может возникнуть естественный вопрос: почему учёный назвал её так?

Дело в том, что Ирина Николаевна происходила из древнего и богатого хакасского рода Картиных. В свое время царь Николай I подарил её прадеду морской мундир за заслуги перед Отечеством.

В сталинские времена её семью, как полагалось, репрессировали, и она стала дочерью врага народа. Поэтому ей пришлось сменить фамилию, уехать в далекую Киргизию. И тут в её судьбе произошел фантастический поворот. Она встретила там искусствоведа, в будущем старшего научного сотрудника Государственного Русского музея ленинградца Козаченко И.Г. Они полюбили друг друга. Два аристократа духа, она — с Востока, он — с Запада, дворянских кровей. Козаченко был замечательно образованным человеком. Будучи старше Ирины на 16 лет, он, без сомнения, оказал большое влияние на становление Карачаковой-Картиной как творческой личности. Ирина Николаевна вышла замуж за Козаченко, а после войны поступила учиться в Ленинградскую Академию художеств на факультет скульптуры.



Скульптура «Алишер Навои», созданная Карачаковой-Картиной, как дипломный проект, принесла ей сразу всесоюзное признание и была приобретена Львовским музеем.



Счастливая личная жизнь Ирины Николаевны закончилась довольно быстро, т.к. на 51-м году жизни в 1954 году скончался её муж, Козаченко И.Г. От него она унаследовала домашнюю коллекцию предметов искусства и не только сохранила её, но и сумела существенно приумножить. Хотя каких ей это стоило лишений — трудно даже представить!



Она жила в коммуналке на Васильевском острове. В двух небольших комнатах старинные картины и скульптуры едва помещались. Они были свернуты, стиснуты, поставлены друг на друга. Соседи по коммуналке буквально терроризировали её своими претензиями, кляузами, угрозами, пытаясь отобрать у неё комнату, где хранилась коллекция.

Разочарования сопровождали её и в творчестве. В 1957 году хакасский скульптор году стала победителем конкурса «Солнце», посвящённого 250-летию вхождения Хакасии в состав России. Её проект модель памятника «Дружба народов» был признан лучшим. На его основе должен был быть создан великолепный памятник, сооруженный в парке города Абакана. Руководство Хакасии клятвенно заверило тогда скульптора, что памятник будет установлен. Однако обещания так и не были реализованы.



Помимо творческих занятий, большое внимание Ирина Николаевна уделяла сохранению и преумножению художественной коллекции, унаследованной от мужа. Жила она при этом очень скромно, практически все свои средства тратя на приобретение новых произведений, реставрацию уже имеющихся.

Незадолго до смерти Ирина Николаевна завещала своим землякам огромное творческое наследие: более 2000 предметов живописи, скульптуры, предметов декоративно-прикладного искусства, художественной мебели, а так же собственные творения.



Из её коллекции в экспозиции музея находятся две шпалеры, которые относятся к серии «Месяцы Луки» (февраль, март) девятого повторения, выполненные в 1737-1740 гг. французским ткачом Мишелем Одраном на Мануфактуре гобеленов, творения итальянских скульпторов Дезидерио («Иисус-младенец»), Верроккьо («Амур с дельфином» и копия «Давида»). Есть две миниатюрные работы скульптора 16 века Болоньи: «Скиф-точильщик» и «Венера на черепахе», работы японских и китайских скульпторов. Прекрасны работы Клодта, Мартоса, Шубина, Лансере — русских скульпторов разных поколений и др.



Основная коллекция мебели относится к первой половине 19 — началу 20 веков. Это кабинет, спальня и столовая эпохи классицизма, гостиная 19 века. Есть уникальные предметы, такие как секретер-поставец из персидского ореха работы крепостных мастеров эпохи Елизаветы Петровны, резной ореховый столик со сценами охоты немецкого мастера, мебель из других пород дерева — карельской березы, тополя, красного дерева.



О ценности частной коллекции Карачаковой-Картиной свидетельствуют ряд фактов. Так, например, Эрмитаж несколько раз предлагал ей очень большие деньги за французские шпалеры, за художественную бронзу средневекового Китая, за художественную мебель эпохи Возрождения.

Её бывший сокурсник по Академии художеств, известный монгольский художник Ц. Ядамсурэн, просил Карачакову продать всю коллекцию Монгольской Народной Республике. Он сулил помимо большого вознаграждения и заказ на выполнение большой монументальной скульптуры в Улан-Баторе.

Представители одного из итальянских музеев, приезжавшие в Ленинград, давали за голову римлянина Ирине Николаевне два миллиона (это в советское время!). Два раза просили, но Карачакова была непреклонна, хотя часто ей приходилось отказывать себе в самом необходимом.



Ни одной скульптуры, ни одной картины она так и не продала, свято веря в их бесценность. Она хотела, чтобы художественная коллекция целиком досталась её народу.
25 августа 1989 года Ирины Николаевны не стало. Умерла она в Ленинграде. 2 сентября 1989 года на аэродром города Абакан приземлились два самолета: один с телом Карачаковой-Картиной, другой — с её коллекцией, подаренной Хакасии.

Рассказывают, что «…когда самолет, перевозивший тело Ирины Николаевны в Абакан, взлетел, в салоне отключили тепло... и вдруг вопреки всему из «ниоткуда» появилась большая необыкновенно красивая бабочка. Она села на крышку гроба — и так почти весь полет сопровождала умершую. Было ощущение, что душа «последней хакасской принцессы» летит на родину».

Факт бесценного дарения свидетельствует о её бескорыстной, преданной, искренней любви к родине, без которой Ирина Николаевна не мыслила себя. В одном из писем Председателю Хакасского облисполкома В.А. Угужакову она писала: «...меня не занимает вопрос утверждения моего имени, это не главное, но я горю желанием приобщить к миру прекрасного народ наш...».