Дагестан. Ч - 6. Дорога в Гуниб

Начинаем подниматься по витиеватой дороге, которая проложена по намёткам узкой тропы.

Горцам хорошая дорога была не нужна – труднодоступность аулов являлось залогом их спокойствия и безопасности, и, глядя на окрестные горы, понимаешь, что они со времён Шамиля нисколько не изменились.

И сабли,
что о скалы точены
Взлетают, видевшие виды.
И скачут вдоль крутой обочины
Кавказа верные мюриды.

Первую дорогу в Гуниб проложили к приезду государя-императора Александра 2-ого, визит которого в Гуниб состоялся в сентябре 1871 года. Однако отметим, что царь въезжал в аул другой верхней дорогой, тогда как этим путём он наоборот спускался вниз, уезжая из Гуниба.

Впереди небольшая башня, в которой устроены ворота.

Император, будучи здесь, назвал их в честь А.И.Барятинского.
Рядом, на выложенной из камня стене, висит памятная доска в честь Закари Нахибашева. Этот человек был наибом Шамиля, но после окончания войны помогал царским войскам возводить Гунибскую крепость. Считается, что далее он, как бывший соратник имама, участвовал в восстании горцев 1877 года, но точного подтверждения этому нет.

Повороты и серпантин заканчиваются, мы попадаем на большую площадь, что представляется для горного селения весьма удивительным.

Тут нужно объяснить – то, что мы видим теперь последним оплотом имама отнюдь не является. Высокогорный аул Гуниб во время штурма 1859 г подвергся обстрелу из пушек, после чего он был очищен от жителей – какое-то время им запрещалось здесь селиться. Прежний Гуниб находится на этом же плато несколько выше, и там теперь никто не живёт.

Новый Гуниб был заложен в 1862 году. Первоначально он задумывался как место для жительства солдат, отчего площадь в былые времена использовали как плац.

Новый Гуниб это многоэтажное поселение, которое начало разрастаться как вверх, так и вниз именно отсюда с этой площади.

Здесь замечательный воздух — в Гунибе бывает 300 солнечных дней. Хирург Пирогов первым в качестве курорта оценил эти горы. Сын императора Великий князь Павел Александрович в детстве часто болел, отчего доктор посоветовал царю — сменить ребёнку климат и отправить его в Гуниб.
В 1867г. здесь был построен большой дом, где некоторое время жил Великий князь — в этом же доме останавливался и сам император. После особняком пользовался комендант Гунибской крепости Д.В.Комаров, в семье которого в 1873 г. родилась известная русско-советская писательница Ольга Форш. Горная закалка пошла ей на пользу. Ольга Форш прожила до 1961 года, тогда как Великому князю не повезло – большевики расстреляли Павла Александровича в 1919г.

Наш гид Жабир Омаров, боясь, что погода может испортиться, предлагает сразу поехать, посмотреть верхний Гуниб, точнее, то место, где сдался Барятинскому имам Шамиль.
Вновь садимся в машину и едем ещё выше, петляя по поселковым улицам.

В одном месте возле источника делаем остановку. В советской экранизации Толстого «Кавказский пленник» показан горный родничок, вытекающий из горы через трубу – туда по фильму приходят женщины аула.

Но это кино. Насколько мне приходилось видеть, на Кавказе родник, если он в проходном месте, всегда обустроен и оформлен камнем.

Считается, что именно арабские просветители научили горцев облагораживать подобные места. Так это или нет, сказать не могу, но некое архитектурное сходство у арабов и у дагестанцев определённо прослеживается.

Жилые строения заканчиваются. Мы движемся по горной дороге, пробитой посреди скал. В какой-то момент достигаем большого рисунка, где на зелёном фоне изображён имам Шамиль. Кто-то из дагестанских художников весьма постарался, но чтобы оценить работу, смотреть её нужно не отсюда, а именно снизу.

Гора имеет почти вертикальные скалы,

а там, где можно подняться, верхний Гуниб огорожен крепостной стеной, где также устроены ворота. Император Александр 2-ой назвал их в честь Шамиля. К мятежному имаму здешние фортификационные сооружения имеют лишь символическое отношение, так как были построены уже после него, но свой единственный бой во время восстания 1877 г. с его бывшими мюридами крепость выдержала.

Гуниб с аварского переводится как — стог сена. По мере подъёма появляется невысокий кустарниковый лес, чередующийся с альпийскими лугами — природа здесь потрясающая.

Дагестан в трудные 90-ые годы сумел сохранить советскую систему санаториев и пионерлагерей. И то и другое в верхнем Гунибе имеется – на отдых сюда приезжают как взрослые, так и дети.

Словно Жилин и Костылин, где первый тащит на себе второго, на одной из полянок появляется обелиск, состоящий из двух больших валунов, положенных друг на друга.

На верхнем камне табличка с надписью – «В ПАМЯТЬ О НАРОДНОМ ПОДВИГЕ В КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЕ».
Мы останавливаемся, выходим из машины. Дорога убегает куда-то вверх, в то время как указатель предлагает подняться чуть в сторону и посмотреть беседку Шамиля. Это место также называют ротондой Барятинского, ибо построена она сверху над выступившим из земли камнем, на котором 25 августа 1859 года сидел А.И.Барятинский ожидавший, когда к нему из аула спустится мятежный имам.
Рядом с беседкой установлена гранитная доска, где выбиты все основные события Кавказской войны. Говорят, что в 90-х ротонду ломали, однако местная милиция быстро нашла вандалов.
События тех лет многим и в наше время не дают покоя. Думаю, здесь стоит рассказать о последних днях Шамиля в Гунибе.

Если в Гимрах Кавказская война начала как следует разгораться, то в Гунибе её фитиль почти затух. После Крымской войны царское правительство стянуло на Кавказ почти 200 тыс. солдат. Силы были абсолютно не равны. Дагестан к тому моменту лежал в руинах, и горцам порядком надоело воевать.

Приведу немного исторических фактов. В своё время к Шамилю попала корона Надир-шаха, из которой его жёны поочерёдно выковыривали драгоценные камни. Когда имам после падения Ведено, отступал к Гунибу, его казначей, ведавший всеми богатствами, просто исчез, прихватив с собой все золото и все драгоценности.

Более того, у имама появился соперник — Кибит-Магома, собравший большую партию недовольных. Кибит-Магома думал при помощи русских избавиться от Шамиля и сделаться имамом.

18 августа князь Барятинский лично прибыл к подножию Гуниба, который на тот момент был плотно охвачен войсками. Началась подготовка к штурму. В ночь на 25 августа со страшными трудностями, при помощи верёвок и лестниц, солдаты поднялись на верхнее плато Гуниба. Бой продолжался недолго, мюриды были перебиты, и только горсть их во главе с Шамилем заперлась в последнем небольшом ауле, который был окружён 14-ю батальонами.

Если за несколько дней до этого Шамиль ставил какие-то условия, предлагая выдать его мюридам в обмен на себя русского генерала, то здесь о каком-либо обмене речь уже не шла – только безоговорочная капитуляция.

В 4 часа дня Шамиль, оставив своих телохранителей, в сопровождении полковника Лазарева вышел из аула. Оглушительное троекратное «УРА» разнеслось над Гунибом. Шамиль испугался, и хотел было вернуться обратно, но тут находчивый Лазарев объяснил, что это солдаты так его приветствуют.

Подойдя к Барятинскому, имам сказал:
«Сардарь, я не внял твоим советам – прости и не осуждай меня. Я – простой уздень, тридцать лет дравшийся за религию, но теперь народы мои изменили мне, а наши разбежались, да и сам я утомился; я стар, мне 63 года. Не гляди на мою рыжую бороду, я сед. Это просто хна. Поздравляю вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю Государю успеха в управлении горцами для их же блага»

На что Барятинский постарался успокоить имама, пообещав замолвить за Шамиля слово перед государем-императором. В свою очередь полковник Лазарев распорядился, чтобы в солдатский лагерь доставили всю его семью.

На тему сдачи в плен Шамиля есть две великолепные картины. Одну в 1863 г. написал Теодор Горшельд «Пленный Шамиль перед главнокомандующим А.И.Барятинским».

Вторая 1886 г. принадлежит кисти Ф.Рубо «Пленение Шамиля»
Остаётся только добавить, что все переговоры велись на кумыкском языке – он в те годы для Дагестана был объединяющим языком, как сейчас русский. На тюркском разговаривали практически все горцы, и именно поэтому Толстой называл их татарами.

Вернёмся в настоящее. Если верить художникам, то в этом месте произошёл оползень, ибо они изображают здесь более ровное пространство. Мало кто знает, но чуть выше от беседки на горе находится интересная поляна, и наш гид Жабир предлагает туда подняться, причём, что там, он не говорит. Поднимаемся тропинкой через лес. Гуниб хоть и называется — гранитной твердыней – но это несколько не так.

Кое-где в разорванной горе можно увидеть её слоёную, словно пирог почву, составленную из глинозёма и камней.

Если бы Жилин в своё время находился в плену в Гунибе, то с материалом для кукол, которые он лепил для Дины, у него бы проблем не возникало.

Кавказский горный лес от нашей средней полосы отличается. Деревья вроде, как знакомые, но при этом они чуть-чуть другие. Подхожу к берёзке, она вроде родная и узнаваемая, но при этом она непохожая на свою есенинскую сестрёнку, ибо её кора не белая, а какая-то зелёная, или даже коричневая.

Такой вид называется — берёза Радде — она впервые найденная и описанная натуралистом Г. Радде в 1885 году. Радде является реликтом палеогенового периода, и растёт лишь только в некоторых районах Дагестана.
Любопытно, но практически все художники, рисовавшие в конце 19 века легендарный Гуниб, изображают плато полностью лишённым какой-либо растительности. Объясняется это тем, что горцы использовали хворост и деревья в своей хозяйственной деятельности, и далее во время осады Гуниба остатки леса почти совсем исчезли.

Но, как пишут в справочниках, уже с 1886 года на плато поставлена правильная и рациональная охрана лесов, что привело к их восстановлению, в частности, сохранению гунибской березовой рощи. В годы Советской власти эксплуатация леса на плато была запрещена. Сейчас под лесами почти 40 процентов всей площади плато.
В настоящее время на Гунибском плато создается национальный парк.

Наконец Жабир приводит нас на поляну – она по принципу тельняшки вся перерыта какими-то полосами, а рядом, чуть сбоку возвышается поросшая травой горка. Жабир предлагает угадать, что это такое? давая подсказку, что место это связано с пребыванием императора и его свиты.

Я долго ходил, осматривая бугристую местность.

Ну не картошку же они тут сажали? в итоге пришлось сказать, что сдаюсь. Тогда наш гид рассказал нам об этой поляне.

Когда царь со своей многочисленной свитой прибыл, наконец, куда он очень хотел попасть, а именно в Гуниб, здесь выяснилось, что столов и стульев на 500 человек ни в крепости, ни в близлежащих аулах никак не набрать. А как тогда справлять фуршет в честь победы, в честь государя императора?
Тогда один из генералов предложил выкопать траншеи-окопы, где будут стоять гости, а нетронутое ровное пространство использовать в качестве стола, который горцы застелили своими бурками.
Царь стоял в траншее вместе со всеми, а рядом на земляном отвале был установлен Российский Государственный флаг.

Любопытно, что прибыл сюда царь верхней дорогой – её во времена Шамиля ещё не было. Расквартированные здесь солдаты Апшеронского полка пробили в одной из гор 100 метровый тоннель, который выходил через плато на другую сторону гор. Сделано это было для того, чтобы горцы не отрезали им единственный путь при осаде. По словам местных жителей, тоннель существует и теперь. Однако мы из-за ограниченности времени подниматься туда не стали.

Садимся в машину, и спускаемся на площадь в Нижний Гуниб. Посёлок живёт своей обычной провинциальной жизнью, работы для людей здесь почти нет, отчего многие гунибцы уезжают на заработки, работая вахтовым методом. Но какого-то уныния и безнадёги, общаясь с людьми, совершенно не испытываешь.

В прежние годы национальный состав населения был смешанным, в наше время в посёлке проживают только аварцы.

Приближается время обеда. Жабир предлагает, зайти пообедать и далее продолжить осмотр Гуниба. Мы соглашаемся, заходим и садимся за стол в совершенно пустом кафе. У мусульман идёт священный месяц Рамадан, отчего посетителей днём нет. Впрочем, я не уверен, что кафе наполняется ими после захода солнца.

Кухня чеченцев, ингушей и дагестанцев довольно проста. Причин тому множество, тут и запрет на свинину, и отсутствие рыбы, и былая вековая бедность, отчего самое распространённое блюдо это мясо с галушками.

Говорят, что когда сопровождавшему царскую армию хирургу Пирогову горцы принесли на обед жирное мясо, такое, какое они обычно ели сами, доктор сразу сказал: «Питаясь такой пищей, вы долго не проживёте». После, когда ему подали бульон с галушками, Пирогов с удовольствием всё это съел и поправился: «Вы сто лет проживёте».

Кто сколько проживёт? – про это ведает лишь Аллах, но скажем честно — на сытый желудок жизнь воспринимается куда позитивней.

Над зданием областной администрации висят портреты имама Шамиля и нынешнего руководителя Республики Р.Абдулатипова. Интересно, что дом этот тоже старый, и ранее в нём жил один из преданных наибов имама.

Рядом бывшее здание солдатской церкви, ныне приспособленное под музей. За 10 рублей покупаем билет, и заходим внутрь, где я начну рассказывать со второго более большого зала.

Гунибское плато изучали археологи. По результатам их работы можно точно сказать – люди жили здесь всегда, с самых древних времён – сланцевые, железные и костяные наконечники от стрел тому подтверждение. Археологами был найден камень с дыркой, на котором в результате трения добывался огонь.

Безумно интересен кусочек сланца с древним рисунком. Глиняные черепки средневековья как пазлы собраны и заботливо склеены руками местных реставраторов.

В музее полностью воссоздано что-то похожее на дом горца. Здесь также собрано большое количество различной посуды, одежда, обувь, картины, инструменты, старые фотографии Гуниба.

Если в России в крестьянских домах до появления электричества жгли лучину, то в Дагестане помещение освещали угольком. Его клали на специальную металлическую подставку, которую можно назвать эдаким торшером того времени.

В домах имелся небольшой переносной тандыр, где хозяйки выпекали хлеб.

Купались горцы, используя для омовения тела большой металлический таз. Любопытно приспособление, которое вставляли в детскую люльку, Когда ещё не было памперсов. Кстати, моя спутница сказала, что нечто похожее она видела в Лаосе.

Целый стенд посвящён лекарям.

Нужно отметить, что традиционная народная медицина имела значительные успехи и была популярна среди горцев. Местные врачеватели обычно передавали знания по наследству своим детям. Причём местные лекари были знакомы с трудами Абу Али Ибн Сины (Авиценнты). Особого успеха народная медицина достигла к середине 19-ого века. Именно к этому времени относится сборник рецептов, написанный на даргинском языке «Книга о лекарствах», автор которой так и остался неизвестен.

В любом случае лекари горцев не имели многое из того, что было доступно русской медицине. Местные врачеватели-хирурги при ампутации конечностей использовали подручные средства – остро отточенный кинжал или топор. Проводя операцию, они вставляли пациенту в рот палку, дабы он, страдая от боли, сжимал её зубами – как здесь не отметить, крайнюю выдержанность горцев.

Известны случаи, когда во время Кавказской войны пулевые ранения мюриды затыкали ватой или тряпкой и продолжали воевать. Вспомним, что на картине «Пленный Шамиль перед главнокомандующим А.И.Барятинским» возле Шамиля стоит горец, затыкающий рану на правой руке пучком травы – так Теодор Горшельд изобразил одного из верных наибов Шамиля – Юнуса из Чиркея.

Русскую армию в её походах на Кавказе часто сопровождал хирург Н.И.Пирогов. Именно в Дагестане возле аварского селения Салта Пирогов в полевых условиях впервые в мировой практике применил наркоз при операции.

Здесь возле Гуниба Пирогов близко познакомился с местным целителем-костоправом в седьмом поколении по имени Кебед Гаджиев. Последний умел лечить многое, причём он даже делал трепанацию черепа. Гаджиев на глазах у Пирогова взял 10 сырых яиц, очистил их руками от скорлупы и передал Пирогову все 10 в тонкой яичной плёнке. Знаменитый хирург подарил лекарю свои инструменты, которые хранятся теперь в гунибском музее.

Нужно отметить, что прожил Кебед Гаджиев более 130 лет.

Отдельный стенд посвящён имаму Шамилю. Здесь можно видеть его боевое знамя,

его портрет, как расколотые, так и целые пушечные ядра, убийственную картечь. Держа в руке такую большую круглую пульку, становится страшно от одной только мысли, что при выстреле из пушки подобных шариков вылетало великое множество. Против пехоты артиллеристская картечь была абсолютно зверским оружием.

Все эти пули и снаряды, конечно, были найдены здесь возле Гуниба. Шамиль в своё время платил 10 рублей серебром тому, кто сумеет поймать русский снаряд и выдернуть оттуда фитиль.

Разбогатевших таким образом счастливчиков было немного, тогда, как подорвалось горцев на снарядах великое множество.

Здесь, отступив от описания музея, хочу привести некоторые факты из жизни Шамиля, рассказать о его детях и далее немного порассуждать.

Так кем же был имам Шамиль? Какова его историческая миссия? Полководцем имама назвать сложно, ибо из 10 крупных сражений 9 он проиграл, причём в некоторых случаях ему приходилось спасаться бегством.

Зато как администратор, Шамиль был одной из гениальнейших личностей 19 века. Для возвышения своего авторитета в глазах соотечественников Шамиль во всём, даже в мелочах, старался поступать так, как поступал пророк Мухаммед.

Он разделил весь Дагестан на наибства и во главе каждого поставил верного, испытанного человека – малейшее отступление от законности жестоко наказывалось и поблажек тут ни наибы, ни сам имам, никому не давали.

Главной заслугой имама можно считать то, что он в созданном им государстве вытравил из сознания горцев адат, устроив общественную жизнь по шариату. Шариат в переводе с арабского означает «прямой и правильный путь» — это совокупность норм и правил, которыми должен руководствоваться каждый мусульманин.

Имам запретил мстить, кроме как ближайшим родственникам убитого. Будучи уже в Калуге, Шамиль рассказал приставу А.Руновскому о конфликте между двумя тухумами, который продолжался 300 лет, причём поводом для вражды послужила курица, случайно убитая соседом.
Кровная месть прекратилась ещё и от того, что убийца практически не мог уже скрыться – Шамиль ввёл что-то типа паспортов, которые нужно было предъявлять в каждом ауле, куда приезжал горец.
Когда Шамиля взяли в плен и повезли в Петербург, он постоянно отслеживал по компасу маршрут, боясь, что его направят в Сибирь. Пленного имама провезли по многим городам, дабы показать ему Россию, и чтобы люди в свою очередь также на него посмотрели. В городе Чугуев состоялась его встреча с Государем. Шамиль боялся, что царь его накажет, и выглядел в тот день, по воспоминаниям современников, бледнее обычного.
Однако царь встал с кресла, обнял и поцеловал Шамиля. Бывший имам был настолько поражён, что на некоторое время потерял дар речи. Александр 2-ой изволил дать военнопленному Шамилю такую пенсию, которую он своим боевым генералам не жаловал, не говоря уже о нижних чинах.
На следующий день бывший имам, находясь в свите императора, посетил Харьков, но далее в Петербург Шамиля конвоировали уже самостоятельно. В Туле ему показали оружейный завод – старик был очень удивлён действием пара и различными хитроумными машинами. 22 сентября он прибыл в Москву, где захотел встретиться с Ермоловым. Затем через 4 дня Шамиль прибыл в Петербург, где первым делом пожелал осмотреть Кунскамеру, в которой не без удовольствия обнаружил голову Хаджи-Мурата. Шамиль высоко оценил достопримечательности Петербурга, возили его и в Царское село.
После этого бывший имам был направлен в Калугу, где прожил почти 10 лет. По-русски он не говорил, отчего возле него постоянно присутствовал А.Руновский, выполнявший обязанности переводчика.

Достоверно известен такой случай. Как-то раз в Калуге к Шамилю подошёл бывший солдат и поцеловал ему руку. Когда его спросили, зачем он это сделал, солдат ответил, что какое-то время он находился у горцев в плену, а Шамиль строго-настрого следил, дабы с пленными обращались хорошо.
Тут, правда, необходимо вспомнить, что в 1845 г. отступая из Дарго, Шамиль велел убить пленного полковника Веселицкого и ещё 10 офицеров — по приказу имама им всем отрезали головы.

Интересна и очень показательна судьба детей Шамиля. В один из сложных для себя моментов имам отдал русским в качестве заложника своего восьмилетнего сына Джемал-Эдина. Ребёнка по личному распоряжению царя направили в лучшее учебное заведение страны. Сын заклятого врага России сначала воспитывался в Александровском кадетском корпусе в Царском селе, затем он добровольно принял православное крещение, и его перевели в Первый кадетский корпус, где юноша занимался вместе с сыновьями государя императора.

Джемал-Эддин после выпуска получил офицерский чин, и далее стал продвигаться по служебной лестнице, прожив среди русских людей 15 лет. Его полк стоял в Варшаве, куда вдруг неожиданно пришла срочная депеша – отправить Джемал-Эддина обратно к отцу. Это был приказ. Джемал-Эддина поменяли на захваченных в плен грузинских княгинь.

Вернувшись в семью, понимая всю силу и мощь России, Джемал-Эддин стал уговаривать отца помириться с Императором, но этим он только разгневал отца, вызвав к себе неприязнь со стороны его окружения.

Положение Джемал-Эддина на родине становилось всё сложнее и сложнее. Ему было запрещено читать русские книги, а сами горцы смотрели на него с недоверием. Молодой человек тихо угасал от туберкулёза, и вскоре скончался в возрасте 27 лет ровно через три года после возвращения на родину.

Будучи в плену Шамиль в очередной (в третий или в четвёртый) раз присягнул на верность Державе Российской. В начале 1870 года бывшему имаму разрешено было ехать в Мекку, куда он вскоре отправился, где и скончался 4 февраля 1871 года. Однако перед этим старик написал царю слёзное письмо, дабы власти отпустили к нему его семью и детей, что и было сделано.

Свою торжественную клятву, данную российскому императору, — «внушить детям их обязанность перед Россией и её законными царями», Шамиль как всегда не выполнил. Его любимый сын Гази-Магомед, принятый по его собственной просьбе, на русскую службу в офицерском чине, после похорон вернувшись из Медины в Петербург, выпросил у Александра 2-ого щедрое пособие для семьи отца — из казны была единовременно выделена гигантская сумма!
Далее пообещав доставить деньги по адресу, он сел в Одессе на пароход и прибыл в Стамбул, где, видимо по совету отца, перешёл на службу к турецкому султану, невзирая ни на присягу и ни на какие клятвы данные им до этого.

Во время русско-турецкой войны 1877 года сын Шамиля в чине дивизионного генерала под именем Федрик-Паша командовал турецкими частями при осаде крепости Баязет (читать В.Пикуля «Баязет»). Причём воевал он, не только против России, но и против родного брата – Мухаммад-Шефи также поступил на русскую службу, и также принимал участие в русско-турецкой кампании 1877 г. В 1885 году полковнику Мухаммад-Шефи было присвоено звание генерал-майора. Выйдя на пенсию, генерал жил в Казани, и далее умер в 1906 г. находясь на лечении в Кисловдске.
В свою очередь любимый сын Шамиля полководцем оказался слабым – крепость Баязед он так и не взял, и после проигранной войны султан отстранил его от дел. Гази-Магомед был отправлен в почётную ссылку в Медину. Он крайне нуждался в деньгах, и умер в нищете, завещав похоронить себя рядом с отцом, что и было исполнено в 1902 году.

Таким образом, если оценивать Шамиля — он был в первую очередь политик, причём довольно хитрый и целеустремлённый.

Причём свою роль имама он хотел передать любимому сыну Гази-Магомеду, чего у суннитов никогда не было, в отличие от шиитов.

И всё же, когда Шамиль обманывал состоявших на русской службе наивных немецких генералов, присягая русскому царю на верность, это было одно, но здесь расклад уже несколько другой.

Вернёмся в гунибский музей.

Первый его зал, про который я, нарушив хронологию, рассказываю наоборот после второго, посвящён землякам, воевавшим на фронте.

На стенде фотографии ветеранов Великой отечественной войны, их портреты, их пиджаки и боевые гимнастёрки, сверкающие наградами, словно ночное июльское небо звёздами. Про своих земляков-героев в Гунибе помнят.

За музеем расположен утопающий в зелени Парк Победы названый именем Р.Гамзатова. Перед входом портреты 4-х гунибцев Героев Советского Союза – двоим из них высокое звание было присвоено посмертно. В парке возвышается стела, на которой выбивают слезу, простые, но убийственно пронзительные слова – «не вернулись с фронта 1340 гунибцев». Рядом на камне портрет Расула Гамзатова. Каждый сентябрь здесь проводятся гамзатовские чтения «Белые журавли».

За стелой на самом краю плато обустроена смотровая площадка, откуда открывается прекрасный вид на окрестности.

Плывут над головой тучки небесные, вечные странники, и глядя на горы, невольно представляется, как летит куда-то белый журавлиный клин, как вожак этого клина рассекает крыльями воздух, как грустно и устало кричат молодые птицы, и крик этот до боли пронзителен. Расул Гамзатов в своём известном стихотворении передал эту боль, лучше него своих чувств никак не выразишь.

Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?

Дагестан. Ч - 8. Нарын-Кала