"To be, or not to be, вот question в чём,"- шутили мы когда-то,триста лет тому назад, перефразируя на свой лад начало классического шекспировского монолога с приятелем на школьных занятиях по английскому языку. Проводили мы время весело, уж больно потешной была училка, которая, чем больше сердилась на нас, охламонов, тем больше вызывала веселье, причём не только у нарушителей дисциплины, но и у всего класса.
Забавляло всё, начиная от традиционного "who is absent today?", заканчивая "I am a teacher". В общем, чича — она и есть чича. Вот такими "добрыми" цветками жизни были мы с одноклассником.
Что говорить, английский язык, как и любой иной иностранный, был в ту пору столь же прикладным, что и, скажем, латинский. Область его применения, особенно в провинциальном нашем городке, была, мягко говоря, ограниченной, а уж мыслей выехать куда-нибудь за рубеж для его практического использования тогда ни у кого даже не возникало.
Английскому нас учительница так и научила, но ведь это вовсе не значит, что она, вообще, ничему не научила. Лично для меня она преподала наглядный урок, что, если будешь слишком серчать в ответ на шутки студентов, то будешь сам смешон. А ведь современный студент ещё менее сдержан на забавы, чем мы в своё время. Палец в рот ему не клади!
Ну, а Вильяма нашего Шеспира довелось прочитать мне в приличном объёме уже в студенческие годы и тогда же узнать о наличие так называемого "шекспировского вопроса". Я им, признаюсь, сам специально не задавался, но в суть научной проблемы был посвящён уважаемыми преподавателями.
Не буду особенно касаться аргументов авторов анти шекспировских теорий. Это — длинная история, да и публикаций на этот счёт — целая уйма. Отмечу лишь, что, безусловно, определённые мысли нестратфордианцев, оксфордианцев и прочих умных людей (одни наименования чего стоят?!) нельзя с ходу отрицать. Однако все они основывают своё мнение на том обстоятельстве, что о жизни Шекспира известно очень немного.
Я интуитивно всегда был на стороне традиционалистов, поскольку они, на мой взгляд, верно считают, что аргумент тех же нестратфордианцев "нет доказательств авторства Шекспира" является примером ошибочной логики, так называемым "argumentum ex silentio", аргументом, выведенным из умолчания, — отсутствие доказательств является доказательством отсутствия.
Шекспир, как известно, — не единственный пострадавший в литературоведческих баталиях. Вспомните хотя бы тот же "Гомеровский вопрос".
Ладно, Гомеру и Шекспиру, жившим давно, в связи с их "вопросами" приходится в гробу переворачиваться, так и тому же Шолохову ещё при жизни досталось на орехи. Его авторство "Тихого Дона" до сих пор, как известно, признаётся не всеми.
Чтобы окончательно поставить точку в "шекспировском вопросе", во всяком случае для себя, получив, соответственно, "шекспировский ответ", мне пришлось специально лично выехать на место событий из последнего местонахождения, графства Оксфордшир, в графство Уорикшир, благо, что располагаются они по-соседству.
Как известно, местом рождения, значительного периода жизни и, наконец, смерти В.Шекспира был Стратфорд на Эйвоне.
А начал я свой следственный эксперимент, прибыв в Стратфорд, по свойственной мне логике, с конца, т.е. с места захоронения Шекспира.
Шпиль церкви Святой Троицы, где похоронен великий драматург, хорошо виден уже с моста через реку, протекающую посреди города Стратфорд на Эйвоне, название которой я так и не запомнил. Кажется, начинается на букву "Э".
В невысоком Стратфорде церковь — подобна маяку, указующему людям истинный путь к Создателю. Этот путь имел удовольствие созерцать в своё время и сам Шекспир, который не только умер здесь (точнее, захоронен), но и родился (точнее, крестился), да и посещал её еженедельно (можно не уточнять — проверено).
Как водится, вокруг церкви — некрополь. Здесь, среди вековых лип, хоронили усопших, а затем на этом же месте, предварительно освободив место от предыдущих постояльцев, "селили" новых представившихся. Славно, славно, не правда ли? Кстати, эта немного шокирующая практика оборота умерших и тогда была формально незаконна, но использовалась, так сказать, по жизни, довольно часто.
Не очень подходящее, наверное, в данном случае слово, которым можно охарактеризовать ощущение от этого старого прицерковного погоста, — "уютный". Хорошо, пусть будет — "покойный". Если не вспоминать обстоятельство, упомянутое выше, то это кладбище, действительно, настоящее воплощение уютного покоя, не суетности, умиротворения.
Церковь Святой Троицы — очень старая,13 века постройки (самое старое здание города). При этом, в общем, вполне заурядная, если бы ей "не посчастливилось" стать местом захоронения великого драматурга, которое заставляет порядка 200 тысяч людей в год срываться с насиженных мест и устремляться в маленький городок Центральной Англии. Не случайно её называют "шекспировской церковью".
Примечательно, что похоронили Шекспира не в часовне, а в алтарной части храма. Удостоен он такой чести вовсе не потому, что был великим драматургом, а поскольку уплатил десятину в размере 440 фунтов. Это была довольно большая сумма по тем временам.
Рядом покоятся супруга Энн и другие члены семьи драматурга (видимо, также похороненные за аналогичную плату). Спустя 7 лет после смерти литератора неподалеку от места захоронения был установлен его бюст, под которым размещена купель, где, считают, Шекспир был крещён.
Здесь же выставлены копии церковных записей о крещении и смерти поэта. Их оригиналы хранятся в лондонском Шекспировском фонде.
В алтарной части находятся двадцать шесть мизерикордов (сидений), сделанных в 15 веке и украшенных резьбой с религиозными, мирскими и мифологическими изображениями.
Некоторые из них весьма забавны. Не так ли?
На надгробном камне начертана эпитафия, по преданию, сочиненная якобы самим драматургом:
Существует множество поэтических переводов этих строк, но по мне гораздо поэтичнее звучит один из переводов прозаических: "Добрый друг, во имя Иисуса воздержись выкапывать прах, заключенный здесь".
Однако этот перевод несколько скрывает важный, как считают некоторые исследователи, смысл эпитафии, поэтому обратимся к поэтическому варианту:
Кто вознесённым был судьбою,
Лежит в пыли перед тобою.
Благословен, зашедший в гости,
И проклят тот, кто тронет кости.
Или вот ещё:
Благословенным будет тот,
Кто хладный камень сбережет,
Порог могильный сохранит,
Чтоб временем я не был смыт.
Останки тленные мои
Под ним лежат в недрах земли.
Кто оскверненною рукой
Дерзнет дотронуться до них,
Посмеет вечности покой
Нарушить.. .
Он проклят будет, очернен,
Заклят и миром посрамлен.
Считают, что в этих угрозах проклятия великого британского драматурга — проявление параноидальной боязни эксгумации, которую он живо описал в "Гамлете" , "Ромео и Джульетте" и "Ричарде III". Даже подсчитали, что беспокойство насчет неподобающего обращения с останками можно обнаружить в половине пьес Шекспира – по крайней мере, в 16 из 37.
Была ли подобная фобия у Шекспира, конечно, доподлинно никто не знает, но, как уже говорилось ранее, опасность подобного исхода для усопшего была вполне вероятной.
Написал ли это проклятие Шекспир или кто иной, одно можно констатировать — оно успешно выполнило своё назначение, ибо ни церковный сторож, ни какой-нибудь дьячок или маньяк не тронули костей, погребённых в этой могиле.
Ну, а какова же судьба следственного эксперимента, ради которого я, собственно, прибыл сюда? Стоя здесь, у надгробия одного величайших драматургов всех времён и народов, "шекспировский вопрос" кажется надуманным и банальным, поскольку человек, подаривший миру "Ромео и Джульетту", "Гамлета", "Короля Лира" и др., самим фактом создания этих произведений дал миру свой, шекспировский ответ, попросив у современников и потомков лишь одного — не трогать его прах. Согласитесь, не очень-то и много.
Земля — природы мать, её же и могила:
Что породила, то и схоронила.
