Замок Тараскон (Chateau de Tarascon)
43°48'21" 4°39'19" – паркинг. 13340 жителей.
Мой рейтинг – 7,5/10.
Замок закрыт по понедельникам, 1 января, 1 мая, 1 и 11 ноября, 25 декабря; открыт ежедневно:
c 1 апреля по 31 августа с 9 до 19 часов
c 1 сентября по 31 марта с 10:30 до 17 часов.
Первые поселения в этом месте известны еще с античных времен. Древнегреческий город, стоявший здесь, назывался Юверника или Герника. Затем римляне построили свои военные укрепления, и их крепость стала носит имя Таруско. Как у любого уважающего себя города у Тараскона есть легенда. Она связана с жизнью святой Марфы и злобным чудищем Тараско. (О том, кто победит в этой жестокой, бессердечной бойне не расскажу до самого конца — интрига!!!!!).
Строительство замка было начато в середине XIII века Карлом Анжуйским, который на тот момент уже владел замками в Анжере и Сомюре. В 1401 году Луи II Анжуйский предпринимает попытку серьезной реконструкции, но его пыл довольно быстро угасает, и он прекращает все работы. В результате восстановление замка растянулось на долгие 48 лет и закончилось только в 1449 году уже при Рене Добром.
Он огромен, хотя по меркам замков, это довольно скромное сооружение
К моменту окончания всех работ замок был окружен 45-метровой крепостной стеной, толщина которой местами доходила до 4 метров. Она имела две округлые башни на востоке и две прямоугольные на западе. Интересно, что наиболее уязвимая южная сторона замка не имеет ни одного наружного окна, все окна на ней выходят только во внутренний двор.
Изюминкой замка стали винтовые лестницы, которые в те времена обходились владельцам очень дорого (A,B,С,D) и терраса, с которой открывался шикарный вид на реку (9). Спальня короля Рене находилась на втором этаже (6) и также выходила окнами на воду. В ней в целях безопасности было заложено только два окна.
Из парадного зала (2) можно было на выбор попасть либо в зал для пиршеств (4), либо в главную часовню (3). К услугам тех, кого не ждали ни там, ни там было три лестницы, ведущие к остальным помещениям в замке.
О Рене Добром расскажу как-нибудь в следующий раз, думаю в Провансе найдется не один повод это сделать. Здесь же необходимо упомянуть самое важное для Прованса событие, связанное с королем Рене, — герцогом Лотарингии (1431—1453), герцогом Анжуйским (1434—1475), титулярным королем Неаполя и Иерусалима, графом де Гиз (1417—1425) и прочая, прочая…. За свою долгую жизнь он успел профуфукать почти все свои земли, и закат своей жизни проводил в своем единственном оставшемся владении – Провансе. Здесь он собрал при себе лучших музыкантов, поэтов, художников; окружил себя самыми прекрасными дамами и вошел в историю под именем последний король — трубадур. Где-нибудь в Германии такого правителя проклинала бы даже самая последняя бомжиха (достаточно вспомнить историю короля-лебедя), а в Провансе он навсегда останется самым достойным из правителей. C’est la vie! Так вот, после смерти Рене Прованс перешел к его племяннику Карлу Мэнскому, а тот через год, в возрасте 45 лет умер, не оставив после себя наследника. Таким образом, эта парочка преподнесла короне Франции один из самых щедрых подарков в ее истории.
С XVI века в замке была организована тюрьма. Здесь содержались в основном военные заключенные после Испанской кампании (1649) и Английских (1757, 1778-1779, 1793 годов). Во время Французской Революции в крепости дважды совершались массовые убийства заключенных (республиканцев в 1795 и роялистов в 1797).
В 1926-1927 годах замок стал историческим памятником, а с 12 марта 1933 года он открыт для посещений.
Замок Тараскон также известен благодаря французскому романисту Альфонсу Доде, написавшему цикл романов о "Тартарене из Тараскона". В городе довольно быстро смекнули, что Тартарен может привлечь дополнительных туристов. Немедленно вспомнились подробности его жизни в Тарасконе и был открыт музей (MAISON DE TARTARIN).
И напоследок легенда.
Когда-то давным-давно Марфа (тогда еще вовсе не святая) и её единокровная сестрица Мария (уже тогда Магдалина) после известных всему миру печальных событий прибыли к берегам Франции. Дома Марфе категорически не сиделось, потому как важных дел у неё было за гланды. Однажды оказалась она в одном маленьком городишке на берегу реки Роны, и местные жители поведали ей леденящую душу историю. Дескать, живет в реке ужасное чудовище; при себе на постоянной основе имеет морду льва, когти дракона, панцирь черепахи и аппетит троглодита; а отзывается на диковинное имя Тараск.
видал я Тараску и пострашнее
Зараз чудище могло сожрать до восьми половозрелых особей человеческого племени, но не брезговало ни домашней скотиной, ни братьями меньшими, ни даже жабами. Чтобы деспот особо не зверствовал, жителям городка приходилось подкармливать его понемногу свежей людятиной из местного населения. Марфа в обход очереди вызвалась заглянуть к чудовищу на полдник. Она бесстрашно спустилась в беспокойные воды реки и без всяческих сюсей-пусей пугнула бесноватого урода своим деревянным крестом. Понял пресноводный, с кем имеет дело, присмирел и даже попытался пойти на контакт. Но Марфа и не таких видала. Завязала она на шее Тараски шелковую ленточку, выдала пару оплеух и отвела на городскую площадь. Жители городка всласть поглумились над кровожадным чудовищем, а слава о Марфе укротительнице и о ее чудотворном кресте понеслась по округе, аки птица шальная.
Легенда о святой Марфе и Тараске не канула в Лету. Побежденное чудовище вновь объявилось в Тарасконе в виде изображения на гербе города, и теперь, видимо, навсегда. А 14 апреля 1474 года король Рене учредил орден рыцарей Тараска. В этот день устраивался турнир, ставилось тематическое театрализованное представление и проводились церковные службы. Праздник этот жив и поныне, хотя дату его сдвинули на 29 июля. Официально он приурочен к созреванию ранних сортов винограда, однако есть у меня подозрение, что справлять праздники летом – просто народная французская забава.
Замок – это единственная достопримечательность довольно простенького города, но он вне всяческих сомнений заслуживает внимания.
Сидя в кофейне перед шатохой и пристально вглядываясь в ее редкие окна, абсолютно невозможно представить себе, сколько всего сокрыто внутри этой каменной махины. В Тарасконе экскурсия устроена по принципу лабиринта, в котором на первой (максимум второй) минуте путешествия ты перестаешь понимать в каком крыле замка находишься, на каком ты этаже и сколько винтов еще предстоит накрутить до долгожданной крыши. Зато добравшись до нее, ты моментально забываешь обо всем.
Размером с половину футбольного поля; обильно облепленная горгульями и буквально ошарашивающая открывающимися видами, только она дает реальное представление о размере замка. Кабы не пара уродливых заводиков в соседнем Бокере, я бы настоятельно рекомендовал всей банде художников, вечно ошивающихся в этих краях, рассесться по периметру на все четыре стороны и писать пока не кончатся краски и не сотрутся кисти.
Внутри стены и залы замка обильно покрыты наскальными надписями неандертальцев многих эпох и столетий. Несколько тысяч уродов, вооруженных гвоздями и маразмом оставили здесь о себе недобрую память. Самый обшарпанный мадригал был датирован 1713 годом. В остальном ничего примечательного внутри замка нет. Удивляет, пожалуй, только то, что помещения, предназначенные для королевской четы, мало чем отличаются от остальных, сходных по задумке комнат.
А в остальном — голые стены, голые залы, каминные трубы да сквозные латрины…. Кстати о них.
Мы можем сколь угодно долго восхищаться, изяществом рыцарских доспехов и утонченностью дамских туалетов, кабинетами герцогов и будуарами графинь. Но все они: герцоги и графини, маркизы и бароны, виконты и даже их слуги любили вкусно и обильно пожрать. В этой связи, как минимум раз в день во всей своей острой и безотлагательной необходимости вставал вопрос отправления естественных надобностей. «Чего же проще?» — может воскликнуть шестнадцатилетний граф де Тараскон, поглядывая на свой роскошный бентли, вяло ковыряясь в интернете и пытаясь посчитать количество туалетных комнат в своем замке. Уймитесь, господин граф, я расскажу вам одну печальную, но очень поучительную историю.
Для примера. Так выглядела туалетная комната Шато де-ла-Барбен
Возможно, древнейшее заведение подобного толка насчитывает более 4,5 тысяч лет истории. Оно было обнаружено на территории крепости Мохендджо-Даро (буквально «холм мертвецов», долина реки Инд).
Чрезвычайно продвинутой публикой в плане гигиены были древние римлянине. В общественный туалет они ходили не только по нужде, но и для философских бесед, плетения кулуарных интриг, заключения сделок и обретения мыслей. За самыми почетными гражданами были закреплены свои стульчаки, которые грели специальные рабы, тенистые деревья бережно защищали их от солнца, а журчащая по специальным желобкам вода аккуратно смывала нечистоты.
место интриг и важнейших решений
Однако положительные начинания Римской империи по части создания общественных туалетов по неизвестной миру причине почили в бозе. Вышло так, что средневековая Европа в вопросах гигиены оказалась отброшенной на столетия назад.
Говорят, что первый проект туалета со смывом, предназначавшегося королю Франциску I, принадлежит великому Леонардо да Винчи. Но, что положено королю, — недоступно простому Жану; к тому же механизм был настолько сложным в управлении и ремонте, что о нем быстро позабыли.
Париж. Город, благоухающий ныне ароматами Шанель, Диор и бараньими ребрышками на гриле всего полтора века назад был наполнен совсем другими благовониями. Вместо туалетов повсеместно использовались горшки. Люди состоятельные украшали их златом, смарагдами да яхонтами, челядь довольствовалась чем попроще, а клошары, как впрочем и поныне, и вовсе не заморачивались. Однако и произведения искусства и бытовые горшки нужно было куда-то опорожнять. А поскольку выгребных ям в городах практически не было, то горожане, ничтоже сумняшися, выливали дело животов своих из окон прямо на головы прохожим.
В Париже не единожды издавались указы, то запрещающие сие непотребство, то предписывающие сливание нечистот сопровождать громким троекратным криком «Внимание! Лью!». Но воз стоял на прежнем месте, двигаться не торопился и изрядно вонял. Иногда Париж пытались чистить. Первый такой «субботник» случился в 1662 г., и настолько поразил современников, что по этому поводу была выбита медаль. Только в XVII веке паризьены начали отказываться от обыкновения орошать прохожих, начав использовать ямы, обделанные камнем.
Интересно, что отправляясь на променад, знатная дама могла прихватить с собой bourdalou или"бурдалю" (не путать с tart bourdaloue – пирог с грушами).
фото из интернета
Интересующий нас бурдолю, ни что иное, как подкладное судно, изготовленное из фарфора или фаянса. Оно, как правило, имело продолговатую форму и в современной жизни могло сойти за тривиальный соусник. Бурдалю легко прятался в муфте, да и будучи замеченным не вызывал ни ухмылок, ни обсуждений. Все всё прекрасно понимали. Случались и затейливые варианты этого весьма прозаического предмета туалета. В Петергофе на дне одного из таких «соусников» изображён глаз, а надпись на французском языке предупреждает: «Он тебя видит, шалунишка!»
По поводу всего на свете во Франции существует как минимум 2 легенды. Одна более или менее похожая на правду, — остальные либо веселые, либо красивые. Расскажу веселую. Согласно ей свое название бурдолю получили по имени приходского священника времен Людовика XIV (1643-1717). Проповеди святого отца были столь длинны, что дамам время от времени приходилось ненадолго отвлекаться от основной темы, и то куда они отвлекались получило имя виновника торжества.
Едва ли не предел комфорта и совершенства
Но вернемся на парижские улицы. В одно время вошли в моду так называемые «мобильные туалеты». Это была целая конструкция, отдаленно напоминающая заплечный рюкзак.
Менялись способы ее транспортировки и ее вид, неизменным оставалось ведро на дне и желание людей им воспользоваться. За определенную мзду эта конструкция устанавливалась на улице, страждущий получал накидку и, сокрывшись от мира сего, делал свое пахучее дело.
В 1834 году по указанию префекта Парижа Рамбюто были открыты первые общественные туалеты. Пользоваться подобной роскошью могли только мужчины. В народе эти устройства получили название «веспасианы». По легенде римский император выстроил для своих солдат писсуары на улицах Рима. А будучи по натуре человеком прижимистым, сделал их платными. В ответ на упреки о неком запашке, исходящим от этих денег, Веспасиан отметился в веках фразой: «Деньги не пахнут!». В 1843 году в Париже насчитывалось 468 таких туалетов. Заботливой французской рукой один из них сохранен и поныне. Он расположен возле дома 86 по бульвару Арагон в 13-м округе, в аккурат напротив тюрьмы «Санте».
Только в 1850 году бароном Османом и инженером Эженом Бельграном была разработана система водоснабжения и канализации для столицы Франции. Париж вдохнул свободно!!!
Дворцы и Замки.
Париж Парижем, а что было делать несчастным маркизам и графам в своих прекрасных, но очень уж многоэтажных родовых имениях?
Поначалу было совсем тяжко. Коли под рукой или попой не оказывалось вожделенного горшка, обитатели замка усаживались на широкий подоконник и ….
Задумайтесь, какой нелепой смертью мог погибнуть барон де какой-то, если в этот день было дождливо; какой конфуз мог случиться с прекрасной графиней де сякой-то при несчастливой для нее розе ветров. Пытаясь сохранить лучших сынов отечества, прозорливые владельцы замков придумали спасаться специально оборудованными эркерами, сидением в которых служила каменная плита с отверстием.
Жизнь потихоньку налаживалась. При случае расскажу, как они эволюционировали в предмет гордости почти всех французских городов. Ну, или сами попробуйте представить себе историю появления знаменитого на весь мир французского балкона!!!
Вопросы связанные с туалетами для Франции были столь животрепещущи, что в 1934 году появилась великолепная книга Габриэля Шевалье «Клошмерль» полностью посвященная этой деликатной теме. Книгу перевели на 26 языков, за ней последовало 2 продолжения, по ней было поставлено 2 фильма, а тиражи перевалили за несколько миллионов экземпляров.
P.S. Мне показалось забавным появление в русском языке слова сортир, а потому спешу поделиться узнанным. Наше дворянство в общении довольно легко переходило с французского на русский. И естественно все, что не должно было долететь до ушей слуг или просто носило щекотливый характер, говорилось на непонятном для челяди языке. «Je dois sortir», -шепотом произносили они. «Их благородие в сортир хотеть изволят» – понимали расторопные слуги.
Легкого всем стула и до новых встреч.
