Итак, на второй день (а по факту третий) асфальтом дошли от Курая до Ташанты – приграничного с Монголией алтайского поселка.
Простояли в очереди, повспоминав чуткие к людям стремительные европейские таможни, пришли к выводу — чем беднее местность, тем больше искусственных пробок, перешли российскую границу и сразу почувствовали разницу.
Солнце осталось по ту сторону, в России. А нам включили дождь и ветер. Ветер странствий!
И первые встречи с такими же психанутыми через Йо.
Эти американцы едут на велосипедах вокруг света. На путешествие заложен год. К нашей границе отец и сын Watt, не рассчитав скорость кручения педалей, прибыли на 10 дней раньше до даты открытия визы. Понятно, их развернули. 10 дней жить в приграничном монгольском поселке — слово "жесть" не выразит сути отсутствия событий!
Очень мы переживали за вторую часть марлезонского балета. Монгольская таможня славится своим графиком работы – в выходные не грешат, в праздники — ни-ни, на обед – всей сменой и… пусть весь мир подождет! В общем, прождать можно очень долго. Зато по сравнению с российскими неприветливыми погранцами у монгольского барьера мы встретили каких-то удивительно забавных мартышек-офицеров — в юбках, с длинными косами и пистолетами. Мартышки начали активно хихикать и стимулировать фотосессию. А тут еще сурикаты здешние (то бишь суслики) призывно стоят столбиками, напрашиваясь на нее же, пытаясь себя увековечить за наш счет. Мы расслабились, достали фотокамеры и… слаженная работа провокаторов немедленно принесла плоды. Серегу Пермякова повязали с поличным. Начальник таможни лично вел допрос, грозил изъятием камеры и штрафами, которые можно оплатить только в Улан-Баторе. Это в наши планы не входило. Но пришел "Горбикбана" (это было единственное русское словосочетание, которое мы разобрали в нечленораздельном потоке речи монгольского таможенника), надо полагать оно обозначало крайнюю степень уважения к нашему проводнику и отделались лишь уничтожением с драгоценной уже к тому времени флешки снимков сусликов и мартышек. Сереге, по итогу, даже разрешили пойти поцеловать офицершу. Но он уже не мог.
Сразу за границей дорогу начали перебегать гигантские косматые тучи, оказавшиеся на поверку яками.
Как-то сразу к ним приклеилось погоняло козлояки, но на родном языке их зовут сарлаги. В лучших образцах этих животных присутствует полтонны мяса и копыт. С таким весом они просто обязаны нехотя волочить свои туши, а на деле — игриво козлят друг с другом, поддавая в широкий череп соседа то левой, то правой, при этом сурово похрюкивая – невидаль, да и только. Впоследствии мы научились даже вести с ними диалог. Впрочем, это как раз было несложно.
А малыши козлояков, телята по-научному, так те вовсе ведут себя как щенки непоседливые. Их тут целые полчища. Крупные сердце и легкие и отсутствие потовых желез – вот что диктует им необходимость жить в высокогорье. Мясо яков – элитная говядина. Шерсть и кожа тоже идут в дело.
Пока мы вкушали первые на "терра инкогнито" манты с бараниной на постоялом дворе с устрашающим для мальчиков названием "BLUE WOLF"...
…Техника достойно пережила первое массовое нашествие аборигенов. Ее облепили по периметру в ощущениях 9D, пытаясь нажать все кнопочки одновременно, чтобы запомнить на всю жизнь и оторвать хотя бы шильдик в качестве сувенира (но лучше конечно кнопку стартера).
Местное население, сладострастно урча свои протяжные гласные и одновременно гавкая согласные, щелкало смартфонами, которые они используют исключительно в качестве фотоаппаратов. Один в один эта процедура повторялась всякий раз, как только мы останавливались хоть в чутка населенном пункте.
Если же притормаживали в чистом поле или в горах, то как бы нам ни казалось, что здесь нет ни души, все одно — на горизонте возникала фигура всадника, скачущего на всех парах "подивиться на слона". В общем, монголы есть очень приветливые люди. Не пуганные и очень любопытные.
Нам было крайне неудобно, возвращаясь ночью с очередной затянувшейся радиалки, взрывать гулом девяти моторов тихий размеренный уют этой первобытно отрегулированной земли, усеянной белыми юртами и незатейливыми зимовками.
А Леха Желтяков хоть и возмущался всю дорогу заброшенным видом монгольских детей и даже грозил комитетом по защите прав потребителей, ну то есть детей… ну да что он понимает в босяцком счастье, казанский олигарх.
На ночевку встали под Баян-Ульгий в заточенных под прием туристов юртах. Отужинали.
Вручили Сереге Генералову атаманскую папаху.
Короновали стало быть за усилия в организационных моментах экспедиции, которая нам все больше начинала нравиться.
А утром проснулись в облаке ароматов бараньей шерсти. Казалось, что она же торчит даже изо рта. Вот это выражение лица Алексея, пожалуй, наиболее точно передает ощущения.
В общем, путешествие все больше и больше обрастало монгольскими атрибутами – костями-черепами, да научившимися стоять носками.
