«Маяковку,… фонари,… фары?
И косматую, как плед полночь,
Два коктейля на столе, помнишь?»
Почти все что было первое и важное в моей жизни случилось в Москве. Москва для меня всегда была особым городом. Оценивать я ее не могу. У нас другие взаимоотношения. Понять их может тот кто после полугодовой «темной» вахты возвращался Домой. Когда ты специально, собрав в кулак все силы не смотришь в иллюминатор самолета, и открываешь глаза только минут за десять перед посадкой, а внизу море огней, родной город в котором тебя ждет семья... На поезде тоже хорошо, особенно в тот момент когда включали «Утро красит нежным светом...».
Как то мы с супругой посчитали, за время знакомства мы жили и работали в 24 городах находящихся в пятнадцати странах, но москвичами мы останемся навсегда. Я очень люблю Хорватию, Америку, Индонезию, … При этом, лучше других знаю, что человек не живший в этих странах с детства, не может стать ни Хорватом, ни тем более Американцем. Можно только притвориться, кстати очень забавно смотреть, на людей которые этим занимаются. Быстро и бесследно, при очередном переезде, исчезает почти все что ты накопил в предыдущей стране, а лавочка в парке, где ты первый раз целовался, остается на всегда.
«Отпечатались следы в слякоть»
Я вернулся в свой Город на пару дней. Я честно смотрю достопримечательности. Мне совершенно все равно что здесь смотреть. Пытаюсь показать Москву сыну. Родной Город очень тяжело показывать, все объекты в нем для тебя равноценны и выделять достопримечательности приходится искусственно, на основании заключений специалистов:).
Если в дальними видами все понятно, Москву на мой взгляд нужно смотреть с мостов, то отдельные объекты, про которые полагается рассказывать легенды, выделить тяжелее, а легенды получаются все больше про себя родного, да такие, которые врал столько раз, что сам поверил.
Москва город факирский. Увидев девиц в милицейской форме (включающей узкую юбку и туфли на каблуках), которых заставили маршировать по брусчатке Красной Площади, мой фотоапарат крякнул и сдох. Так оно и должно было быть, теперь я настоящий турист фотографирующий семью «на фоне Пушкина» сотовым телефоном.
Город стал лучше чем он был когда то. Он чистый, нарядный. Он строится. Видно, что это не зависший на годы, долгострой. Строят явно в пару смен, используя самую современную технику. Да, скоро будет еще красивее... Моим правда уже не будет. Иду по родной Пятницкой считаю потери... Красного Текстильщика то за что? Здесь, на месте где теперь стоят эти дорогие гостиницы, в клубе с дурацким названием Красные Текстильщики, будущая московская интеллигенция училась отличать Модильяни от Антониони и Габена от Родена. Здесь в самые тяжелые времена показывали французскую и итальянскую классику и читали лекции по авангардизму. Жалко же... Впрочем, наверно, правильно что поломали, «древнеримские» фасады гостиниц смотрятся лучше чем боевой, постреволюционый московский конструктивизм, а если каждое поколение начнет ставить себе памятники получится «Город мертвецов».
Не московское это памятники предкам. Не со злости в Москве ломают то что было святым у предыдущего поколения. Москва — город атомный ледокол, ей нужно идти вперед, она сбрасывает то что ее обременяет, оставляя только самое важное из каждой эпохи. У нее всего много. Москва — это не провинциальный городишко который из зо всех сил бережет свой единственный исторический сарай. Вроде обросла мясом, разжирела, принарядилась в платье с рюшечками и вдруг, сбросила с себя все и снова в дикую пляску в одной своей пряничной короне имени древнего сумасшедшего.
Ну что Родная, я пошел? Не сердись, ты сама меня такого вырастила. Я так же как ты, не умею сидеть на месте, не умею ждать. Когда мы встретимся в следующий раз, мы оба опять будем уже другие, совсем другие. Но я всегда буду тебя любить, такую какую помню. Такую какая живет в моем сердце, ту придуманную мной еще долгими уренгойскими ночами МОСКВУ.
«Это так я, наболтал… сдуру...»
