На моей Родине, в Советском Союзе, многие города в капиталистических странах резко критиковали, да и как их не ругнуть эти гнезда разврата, эти каменные джунгли. Париж почему то не трогали, даже грустинка какая то появлялась в голосе ящика, что то вроде: «Вот примкнула бы Франция вовремя к социалистическому лагерю и все у них вообще было бы в порядке.»
Конечно и в Париже советскому гражданину следовало быть предельно внимательным, все таки социально чуждое окружение и все пороки свойственные капитализму, но при этом Париж определялся как город культурных людей, которые обмануты капиталистической пропагандой. Это вам не Нью Йорк какой нибудь, или не дай бог Гамбург, где если от группы отстал сразу ложись на тротуар и помирай, чтобы не мучится.
Технически в Париж можно было съездить на экскурсию. Подготовка правда могла занять пару лет. Сначала вашу моральную устойчивость проверяли где нибудь в Болгарии, потом разрешали близко к границам европейских кап. стран подъехать. И вот наконец можно подать документы на поездку во Францию. Проверят конечно как следует, а то вдруг вы были в зоне немецкой оккупации, куда вам теперь в капстрану.
Люди которые побывали в Париже получали в советском обществе новый статус. Они становились «хаджи». Теперь любой свой рассказ «просветленный» начинал со слов: «Это было еще до того как я съездил в Париж» или наоборот «Это было уже после того как я побывал в Париже». Даже враги не оспаривали обладание уникальными знаниями.
Мир поменялся и теперь моим землякам не нравиться как пахнет в парижском метро, и то что рестораны в Париже открываются в семь часов. Многое не нравится, и мне, но в целом для меня Париж остался тем Черным Камнем советской интеллигенции поцеловать который есть высочайшее счастье.
Так получилось что в Париже мне удалось и побыть и пожить, поэтому необходимости сразу лезть на Эйфелеву башню у меня нет. Можно просто бродить по городу и проведывать старых знакомых. Париж — это такой большой город который дарит каждому человеку его любимый уголок.
Иногда он дарит вид, который потом долго снится тебе по ночам.
Иногда образ, от которого наворачиваются слезы. Я вообще то не плакса, но вот эта пушка, она про моего дедушку, которого я очень любил.
Я точно вижу как сидят на ней Турковский, Кольцов и Шония. Молодые, очень веселые и хорошо датые. Стакан один, зато бутылки две, а тут еще Кондратенко подошел (видите сначала точка стояла после Шония), и Кондратенко тоже налили, как тут не налить — ПОБЕДА!
А вот в Парижской опере мы с Иришей так и не побывали. Даже приглашение у нас было, на премьеру, на самые лучшие места, но сильно удивив работодателя мы оказались.
Понимали что не выдержим, заснем. За неделю предшествующую подписанию Большого Договора Тоталя мы спали в общей сложности часов десять. Дали смету на восемь человек, а сами все сделали вдвоем. У нас в то время было не так много денег чтобы кому то их платить:)
Когда нибудь послушаем, всегда упущенного хочется больше всего. Поднимается занавес и ... пусть это будет Аида, очень подходит к такому Торжественному залу. Слышите марш...
Париж подкупает тем что он первичен. Я еще не разу не слышал, что бы кто нибудь назвал Париж европейским Буэнос Айресом, а наоборот, пожалуйста. Если долго не ездить в Париж, то центральная часть Сан Франциско начинает казаться очень похожей на него, но как только добираешься до оригинала это ощущение проходит. Париж один, а когда другой город называют Парижем – это просто комплимент, почему не сделать провинциальной простушке приятное.
Города всегда зеркальное отражение образа народа который их построил. Глядя на Париж понимаешь что французам нельзя отказать в хорошем вкусе. При этом, я пока не встречал народа с настолько глубоким отсутствием чувства внутренней иронии.
Вот это на мой взгляд надежный признак мании величия. Когда я встречаю француза, который кажется мне разумнее других, я обязательно ему об этом говорю. Еще ни один не засмеялся.
Наверно если пишешь про Париж нужно что то написать про музеи. И напишу... У меня нет любимого музея искусств в Париже. Ведь так хочется сказать голосом великого знатока: «Да что там Де Орсе...». Нет наверно я не могу сказать такого, как то по хамски это прозвучит. Понимаете если картину выставили в музее в Париже значит это не просто картина, а обыкновенный шедевр. Лучше я скажу по другому, во многих музеях можно целый день смотреть один экспонат. Вот такой это специальный город.
О Париже на Турбине написано много и хорошо. Я ограничусь вот этой немного сумбурной заметкой и больше про Париж писать не буду. Согласитесь строго построенное и выверенное признание в любви звучало бы довольно странно. Пусть моя Парижская заметка будет сумбурной и эмоциональной.
