Наши в Гольгуле Люда родилась в русской семье в Севастополе, откуда она перебралась в Испанию, где и прожила последние семь лет. Совсем недавно она окончила университет, получив диплом экономиста. Теперь она здесь в Корее на другом конце земного шарика вот уже полтора месяца изучает сонмудо. Мы сидим напротив двухэтажного здания, где находятся номера-кельи для учеников. Это общежитие.
Предыдущие посты:Часть 1, Часть 2
Иногда мимо проходят монахи, чаще пробегают собаки. Бывает, появляются туристы. Но ни те, ни другие, ни третьи не мешают нам. Здесь на территории монастыря каждый человек находит уединение.
— Да, мне здесь очень нравится. Нравится все: и люди, и атмосфера, и сама монастырская жизнь, — говорит она, — к тренировкам тоже успела привыкнуть. Раньше мышцы ныли, а теперь больше нет.
Люда поступила в Гольгуль на три месяца и скоро ее первый экзамен. Она молода и глаза ее светятся счастьем. Смотреть в них одно удовольствие – они искренние. Это особенно ценишь в тот момент, когда понимаешь, что стоит только выйти за периметр этого монастыря и там уже совсем другие люди с совершенно другими взглядами. С искусством сонмудо Люда познакомилась ни здесь, не в Корее. Она полгода посещала занятия во Франции, где есть филиал федерации. Тогда у нее было три тренировки в неделю. Теперь же их две, но каждый день. Вот это серьезный подход!
– Поступала я сюда как и все иностранцы по программе “templestay”. Правда, мне пришлось соврать немного. Я сказала, что занимаюсь уже год. Иначе бы меня не допустили до будущих экзаменов. Настоятель же предложил мне обучаться на инструктора. Это бесплатно. Но я отказалась. Просто я не готова еще оставаться здесь на пару лет. Первое время мне нравилась дисциплина в монастыре. Это то чего я действительна хотела. Но позже я от этой дисциплины устала немного. Теперь даже не думаю, что буду продлевать программу. Сдам экзамены, доучусь свои три месяца и уйду, – смеется Люда.
Каждый месяц платной программы стоит около девятисот долларов. Можно остаться и на меньший срок. Тогда каждый день будет стоить долларов пятьдесят. Берут всех. Даже без подготовки. Но до экзаменов допускают только тех, кто занимается продолжительное время. Дисциплина же в монастыре и вправду серьезная. Ни курить, ни выпивать нельзя. Есть мясо тоже. Но все это мелочи по сравнению с тем, что жить придется по строгому графику. Отбой в десять вечера после активной тренировки. В четыре утра уже подъем и песнопения, затем медитация, завтрак, опять тренировка, опять медитация, обед ровно в полдень, снова медитация и так изо дня в день – все расписано по часам. Опаздывать нельзя иначе заставят кланяться. Например, за отсутствие на утреннем песнопении придется исполнить три тысячи поклонов. Правда, сейчас такая мера наказания не особо практикуется. Постепенно традиции монастыря меняются, становятся более приветливыми по отношению к новому потоку учеников.
– Я слышала от наших инструкторов, что раньше тренировки были гораздо жестче. А теперь даже никто ни с кем не дерется, – говорит Люда.
– А что будет на экзаменах?
– Там и узнаю. На занятиях мы разучиваем серию движений и доводим их до совершенства. Наверное, будем сдавать технику.
Люда берет ручку и выводит в тетрадке рисунок, который состоит из пяти фигур выстроенных вертикально: кирпич, шар, что-то непонятное, похожее на многогранник, чаша и опять шар. У каждой фигуры свой цвет — синий, белый, красный, черный, желтый. А так же свой элемент – воздух, металл, огонь, вода, земля. Это пять ступеней, которые проходит ученик на пути от состояния поиска к великой мудрости к просветлению. Каждым экзамен – это одна ступень вверх.
– А есть ли в Гольгуле хоть кто-то, кому удалось достичь того самого?
– Просветления? Если честно, то не знаю. Да и монахи здесь такие, что как только окажутся за пределами монастыря сразу бегут в ресторан есть мясо. Сама видела.
Нашу беседу прерывает серия глухих деревянных стуков. Пришло время ужина, и все ученики направились в столовую. Мне же туда нельзя, ведь я всего лишь посетитель. Люда замолвила за меня словечко, но ей ответили отказом. Поэтому нам пришлось расстаться на время.
Самый первый раз По расписанию после ужина и очередных песнопений вечерняя тренировка. Она более изматывающая, нежели утренняя, хотя длится столько же – полтора часа. Я присутствовал на ней в роли зрителя. Занятия проводятся в современном зале на первом этаже школы. Солнце уже село. Ученики сидят на полу и ожидают инструктора, который должен вести сегодняшний урок. И опытные и дилетанты сейчас в одной группе. Только после разминки и медитации их разделят. В самом же зале нет чего-то необычного, и все внимание к себе приковывает гигантский разукрашенный в яркие цвета барабан.
– Его не так давно поставили сюда, – рассказала мне Люда, – правда, он в дверь не влезал. Поэтому его распилили на две части, внесли и собрали тут заново.
Француз Мусан (о нем я писал в предыдущих заметках) тоже был в зале и сейчас он рассказывал американке Мие о том, что ее ждет в ближайшие полтора часа. Неподготовленному человеку будет сложно с этим справиться, но Мия не из их числа – она продолжительное время занималась восточными единоборствами. Поэтому на свою первую тренировку в Гольгуле она пришла абсолютно спокойной. Вообще Мия родилась в Корее, но еще будучи маленькой девочкой, эмигрировала с семьей в Штаты. Все это время она жила в Чикаго, где стала учителем йоги. Теперь она вернулась на свою родину, но уже в качестве туристки.
– У меня бабушка живет в городе Мокпхо. Ей девяносто один год. А недавно она мне написала, что собралась умереть, когда ей исполнится девяносто три. Я вот и подумала, почему бы мне ее не навестить? А за одно и страну можно посмотреть. Последней раз, когда я была в Корее, здесь на улицах покрышки жгли и отсутствовала канализация. Теперь же мою родину совсем не узнать.
За то время, что Мия провела в Штатах, она стала американкой не только по паспорту, но и по манере речи, менталитету и образу мыслей. Конечно, для местных жителей внешне она своя. Но когда Мия постарается заговорить по-корейски, тогда понять ее смогут далеко не все. Поэтому здесь в монастыре к ней приставили инструктора, который работает с иностранными туристами, а не с корейцами. Завтра Мия уже покинет монастырь, так как она не успела еще повидать свою бабушку. Она записалась в Голькуль только на один день, чтобы разбавить немного свою туристическую программу. Так многие делают.
Тренировка началась с медитации. В зале воцарилась абсолютная тишина. Затем последовали дыхательные упражнения, им уделяют особое внимание, и гимнастика. Корейский инструктор извивался подобно змее, показывая чудеса гибкости и владения своим телом. Ученики должны были повторять все за ним, но у многих получалось это делать лишь отдалено. Достичь такого совершенство – это годы и годы упорных тренировок, а в зале присутствовали в большинстве своем люди, которые не проучились и месяца. Инструктор продолжал гнуть свою линию, попутно рассказывая на корейском, что надо делать. Мусан все это время находился в конце зала. У него своя программа. Человек, который занимается 4,5 года может обойтись и без инструктора. Когда ученики еще только делали разминку, он уже вовсю отрабатывал серию боевых движений, кружился подобно вихрю и наносил удары невидимому противнику. Со стороны это очень напоминает китайское ушу и ему подобные практики.
Вторая половина тренировки имела уже другой облик. Присутствующих разделили на новичков и опытных, раскидав по разным концам зала. В числе опытных всего лишь 6 человек, среди них даже два ребенка дошкольного возраста. Мусан отправился заниматься с новичками, а корейский инструктор остался с малой группой, рядом с которой крутился и я. Так началась активная фаза, когда вход пошли боевые движения. Фотографировать мне разрешили, но чтобы никому не мешать я отключил вспышку. Во время тренировки нужна предельная концентрация, а внешние раздражители этому не способствуют. Поэтому мне пришлось ползать на брюхе, натирая полы до блеска. Практически все фотографии я вынужден был делать именно из этой позиции, ведь штатива у меня с собой не было. Получилось забавно. Но если бы корейский инструктор не был буддистом, он бы, наверное, дал мне пинка, а так все обошлось.
Когда тренировка подошла к концу, я потерял из виду Люду. Возможно, она сразу отправилась отдыхать в свою комнату. Зато мне удалось поймать Мию и осведомиться о ее впечатлениях.
— Как это было? Ну, теперь я вспомнила, почему когда-то перестала заниматься боевыми искусствами, — смеется она, — нет, на самом деле все было замечательно. Я в восторге не смотря на то, что безумно устала.
Эпилог Мой последний визит в монастырь выпал на воскресенье, когда монахи делали постановочное представление для посетителей. Их в этот день было много. Целые автобусы пребывали на парковку. Выступали только трое монахов – инструктор, Мусан и корейский парень, который будет через полтора месяца сдавать экзамены вместе с Людой. Ее самой не было поблизости. Представление проходило на специальной площадке перед храмом под открытым небом. Объявился здесь и настоятель. Он не делал вступительной речи, а скромно провел по дороге свою обезьянку, которая нехотя передвигала двумя лапами. Таким ритуалом сопровождается каждое воскресенье. У остальных монахов этот день выходной и они могут заниматься всем тем, что им только захочется. Когда я встретил Люду, она шла в зал.
— Нет, меня никто не заставляет. Обычно по воскресеньям я предпочитаю заниматься сама.
Стать настоящим монахом, жить в монастыре и изучать восточные единоборства, соприкасаясь с чем-то таинственном и древним – это настоящая мечта многих авантюристов. Здесь же в Корее оказалось, что цена мечты не так уж и высока, а путь к ней прост. Не нужно открывать каких-то тайн, не нужно чего-то искать, не нужно к кому-то напрашиваться или проходить тысячу испытаний. Достаточно просто придти. Вам здесь будут рады. Но среди этих миллионов мечтателей, лишь немногие сделали этот шаг.
Будучи всего лишь посетителем я покидал монастырь с одним желанием – вернуться сюда вновь. И только время покажет смогу ли я когда-нибудь пойти навстречу своей детской мечте.
