По плану на 13 июля у меня было назначен полет в Долину Гейзеров.
Утром позвонили и сказали, что машина за мной придет чуть позже – в 9-00. Без пояснений. Потом снова позвонили и передвинули выезд ещё на час. В конце концов, машина прибыла и в 11-00 я была на вертолетном аэродроме. Там мне снова сказали, о необходимости часок подождать. И я, ни о чём не подозревая, устроилась в тени деревьев на скамейке в парке у взлетной полосы. Наблюдала за насекомыми, у них жизнь била ключом.
Ми — 2. Готов к взлету.
В первом часу, ситуация наконец прояснилась – полет отменяется. В районе Гейзеров нелетная погода. Народ у офиса ходил расстроенный, кто деньги забирал, кто пытался договориться на другой день. Я звоню организаторам, сообщаю о возникшей проблеме. К их чести, они мгновенно решают, чем заменить эту экскурсию, чтоб день не пропадал, договариваются с сотрудниками заповедника и начинается «Формула 1». А суть в том, что мне необходимо за час, каким-то чудом, оказаться на причале Авачинской бухты (Петропавловск-Камчатского) – а это далеко, очень.
Водителю Кроноцкого заповедника необходимо было доставить меня почти на скорости сверхзвука в мою гостиницу, куда к нам навстречу туроператор договорился и отправил такси из города П-К, чтоб тот отвез меня на речной вокзал.
Речной порт.
Первый водитель, совершая дух-захватывающие манёвры на виражах, низко летя над дорогой – доставил меня в «Антариус», куда в тот же момент подъехало такси. Я быстро выскочила из одной машины и нырнула в другую — гонки продолжились. При въезде в город ситуация резко осложнилась, мало того что есть ограничения в скорости, так там в самом разгаре шел праздник посвященный дню рыбака. Центральные трасы перекрыты. Мы какими-то околотками выезжаем на одну дорогу — закрыто, на другую – закрыто. Других вариантов нет и времени тоже. Водитель такси выскакивает из машины и бежит договариваться с работниками ГИБДД, чтоб те дали разрешение на проезд, ведь «иностранка» местности не знает, а ей очень надо попасть на речной вокзал. И они разрешили! Полет продолжается. По пустой дороге мы устремляемся к месту назначения. Ура! Мы прибыли вовремя! Катер уже качался на волнах в ожидании группы «мореплавателей».
На нем и поплывем
Так началось мое путешествие на остров Старичков (ударение на «а»).
В городе погода замечательная, а на море уже через час она испортилась. Но тем не менее, наш капитан Александр Сергеевич и его помощник Андрей уверено вели корабль к месту назначения. На катере я, конечно, плыла не одна. Меня присоединили к группе местных ребят, которые в кои-то веки решили совершить такое путешествие (по некоторым причинам, не всякому камчатцу оно подъемное). Вначале эта компания меня несколько насторожила, а виной тому была их речь – изрядно приблатненная со вставками из «русского фольклора». Ну, думаю – попала! А деваться некуда.
Но потом, когда мы поближе познакомились, оказалось – необычная, но веселая компания. Сразу делаю поправку – такая манера изъясняться не является местной традицией. Вообще здесь живут невероятно добрые и отзывчивые люди.
Авачинская бухта
И так Авачинская бухта.
Это крупная никогда не замерзающая бухта у юго-восточного побережья Камчатки. Вторая по величине после австралийского Порт-Джексон и способная вместить в своих водах ВЕСЬ мировой флот!
Она является главными транспортными «воротами» камчатского края. Площадь водного зеркала 215 квадратных километров.
Самая глубокая (26м) естественная бухта в мире.
Символ бухты – скалы «Три брата».
Три брата
Как рассказал мне Андрей, помощник капитана, есть одна очень древняя легенда об этих каменных столбах.
Когда-то очень давно. На этих берегах находилось поселение коряков. И в одних из хмурых дней случился сильнейший шторм. Поднялась волна (цунами) и направилась в сторону бухты. Жили в том поселке три брата – богатыря, и решили они выйти в море, и во чтобы-то не стало, спасти родимый дом, не пропустить огромную волну. Доплыли до входа в бухту, встали по грудь в море и всей своей силой богатырской сдерживали волны. Долго бушевал шторм. Много дней и ночей не утихал. Потому застыли братья, закаменели. А как утихла буря, пошли местные жители искать пропавших братьев. И увидели в заливе на стыке моря три скалы. Три каменных исполина. Трех братьев.
Так и стоят они по сей день, оберегая родные просторы от сурового нрава Тихого океана.
Долго ли коротко ли, а прибыли мы на остров Старичков, когда солнце клонилось к закату.
И в вечерних лучах рассматривали берега заповедного острова. А заповедного, потому что с 2003 года он объявлен памятником природы из-за большого скопления колоний птиц. На острове с 1995 года зарегистрировано 44 гнездовых колонии, а также 11 видов морских колониальных птиц.
Остров Старичков
Пришвартовываться к нему запрещено, выходить на берег тоже.
Остров получил свое название в честь птицы, там обитающей (занесенной в Красную книгу Камчатки) – Старик обыкновенный. Правда я его там не увидела, может просто не заметила – ведь там самый настоящий птичий базар. Снимала только тех, кто находился ближе к катеру. Видела Белоплечих орланов. Они сидели на верхушке выступающей из воды скалы – судя по всему на гнездах. Мои объективом их было не достать.
Белоплечий орлан
Топорики.
Разбег Топорка
Бакланы.
Разбег Баклана
Сивуч или морской лев Стеллера.
Сивуч
На обратном пути нас угощали икрой морских ежей. Ну, очень специфический продукт. Одного раза мне было достаточно. А вот салат из морских огурцов мне очень понравился!
Морские ежи
По дороге ещё ловили камбалу на спиннинги.
Улов
Считается, что виды Авачинской бухты, очень живописны, но в нашем случае этого видно не было. Мрачно, холодно, ветер, низкая облачность.
Снимать уже было нечего. Все, что было по плану и вне его мы уже выполнили, возвращаемся домой. Но ходу ещё несколько часов.
Скала Корона
И вот это время Андрей, помощник капитана и рассказал мне о необыкновенном человеке, жившем на Камчатке.
Звали его Виталий Александрович Николаенко (я приведу такой микс-концентрат из рассказов А. Нечаева и С. Лойко они знали его лично).
З6 лет из своих 65 проработал в Кроноцком заповеднике. Без высшего и даже специального образования он устроился на работу в заповедник в 1967 году простым егерем и уже не смог уехать от своих медведей и гейзеров. Со временем стал научным сотрудником заповедника, и если говорить о практическом материале, накопленном более чем за 30 лет наблюдений за жизнью бурых медведей в дикой природе, то здесь Николаенко нет равных не только в России, но и, наверное, в мире.
Виталия Николаенко многие, даже его сослуживцы, считали, мягко говоря, давно утратившим ощущение реальности на почве любви к бурым камчатским медведям.
Он построил себе нечто вроде бунгало в стиле Робинзона Крузо и жил в нем от последнего снега до первого. Почти 9 месяцев в году.
Неудержимая страсть к науке и путешествиям, ораторский дар, уникальная отвага… Во многом именно благодаря Виталию Николаенко мир познакомился с природным феноменом Долины гейзеров.
Пионерские исследования в зловещей Долине смерти — тоже заслуга Виталия Александровича.
Но мировую славу Виталию Николаенко принес собранный им бесценный материал о поведении камчатского бурого медведя в естественной среде обитания.
Длительное, сопряжённое с величайшим риском исследование стало кульминацией творческого пути натуралиста. «Своих» медведей он знал «в лицо» и давал им имена: Корноухий, Добрыня, Темнолапка, Ключник, Красавчик, Сиротка, Желтошей, Тихоня…
Виталий мог подробно рассказать о жизни целых медвежьих поколений в заповеднике. Только о Добрыне Виталий снял десятки видеокассет и тысячи фотопленок. Самая дорогая для Виталия видеозапись — это та, где он встречает новое, третье тысячелетие в компании с Добрыней. Добрыне к тому времени уже было около 25 лет (медведи предположительно живут 30 — 35 лет), весил он добрых 600 килограммов и мог съесть в день до ста килограммов рыбы. 31 декабря 2001 года упорно не желавший засыпать Добрыня наелся рыбы, улегся отдыхать прямо напротив избушки Виталия, которому и пришлось встретить Новый год в такой веселой компании.
Виталий поставил камеру на треноге на автоматический режим записи, сел на стул метрах в пяти от отдыхающего Добрыни, откупорил бутылку шампанского, налил себе и символически Добрыне, выпил, поздравил Добрыню с Новым годом и смачно закусил на морозе яблоком. Когда Виталий говорил тост за здоровье Добрыни, тот приподнял голову, посмотрел на Виталия и что-то пробурчал в ответ на своем медвежьем языке. Может, спасибо, или "и тебе того же"…
11 января Виталий все-таки проводил Добрыню до берлоги и впервые в жизни снял на видео, как зверь залегает в берлогу, как он ест землю в берлоге, чтобы напоследок закрепить желудок, как обхватывает здоровенную мохнатую башку когтистыми гигантскими лапами и, словно ребенок, засыпает.
Виталий говорит (рассказывает его друг С.Лойко), что самым большим счастьем в его жизни было 22-летнее общение с Добрыней. Весной 2002 года, прилетев на Тихую, Виталий обнаружил разбросанные прямо рядом с хижиной клоки и фрагменты шкуры гигантского медведя. Зверь, должно быть, умер здесь поздней осенью, а его останки уничтожили другие звери. Вряд ли это мог быть кто-то, кроме Добрыни. Только он подходил так близко к дому Виталия.
«Я гоню от себя эту мысль, — говорит Николаенко. — Но, бывает, закрою глаза — и вижу, как раненый Добрыня бежит к моему домику за помощью. В последний момент он вспомнил обо мне, а я не смог помочь ему».
Весной 2003 года он отправился в Москву, чтоб издать свою первую книгу «Камчатский медведь» на основе огромного материала накопленного им в течение долгих лет. В августе он получил свежий экземпляр альбома и, улетая в заповедник, взял его с собой. 26 декабря 2003 года, в верховьях реки Тихой, в глубоком снегу, рассерженный медведь поставил точку в земной жизни Виталия Николаенко. А в избушке, в которую Виталий так и не вернулся, остался лежать альбом с авторскими пометками на полях…
Экземпляр, хотя и сильно потрёпанный, мне дал посмотреть помощник капитана. Почитать толком её конечно не удалось, а фотографии посмотрела. Таких снимков медведей я не видела никогда!
Я поставила чуть не пол Камчатки на «уши» чтоб разыскать этот Альбом. Но он был выпущен сверхмалым тиражом, и его просто уже нет в наличии. Да и самого человека мало кто помнит …
Вот так, тихо, почти без звука, уходят легенды.
