Ингушетия - в прошлом и в настоящем. Ч 4. Аул Бейни

Если южные горы в ущелье, где стоит санаторий Армхи, покрыты лесом, то северная часть почти вся состоит из альпийских лугов.
Желая срезать дорогу, проходим по усеянной цветами траве. Ноги от росы все мокрые, брюки пожелтели, собрав на себя пыльцу, вдобавок идти по скользкой траве тяжело – нужно держаться тропы.
Пробитая УАЗиками дорога, петляя, ведёт вверх. Мой лишний вес сразу даёт о себе знать. Подъём только начался, а я уже жутко устал. Усугубляет положение взятый с собой рюкзак, куда я положил тёплую куртку, дождевик и воду. Налившиеся свинцовой тяжестью ноги едва передвигаются, рот открыт, и язык из него вывалился, словно желая убежать. Никак не удаётся нормализовать дыхание. Обливаюсь потом, который от жаркого солнца сразу испаряется, оставляя на теле солёную корку.
Заур шутит, в прежние времена горцы брали с собой расчёску.

Если человек уставал, он отламывал один зубец и выбрасывал. Груз уменьшался, и это придавало сил. Далее Заур показывает наверху тенистое место, где обещает сделать привал.
Стараюсь сконцентрировать внимание на здешних красотах, и постоянно фотографирую горы. Голубое небо почти без облаков. Вдали за перевалом слегка просматривается белая папаха Казбека. Седой патриарх Кавказа предлагает сделку – поднимешься на вершину, и я покажусь тебе во всей красе. С этим тяжело не согласиться, чем выше, тем величественнее панорама окрестных гор.
Доходим до обещанного привала. Здесь из горы бьёт родник, и вкус воды какой-то особо желанный. Смотрю вниз, вроде мы что-то прошли, и башни Бени уже кажутся маленькими, но до вершины ещё очень далеко.
Одновременно с нами к роднику спускается пастух на лошади. Здороваемся. Увидев толстого Карлсона, который никак не может взлететь, пастух предлагает ему лошадь. Толстый Карлсон отказывается, ибо лошадь без седла, и, навернувшись с неё, Карлсон уже точно полетит, но не вверх, а вниз.
Из дальнейшего разговора выясняется – пастухов двое, они пасут барашков на вершине горы. Приглядевшись, замечаем вверху шевелящиеся белые точки, сливающиеся с камнями. На мой вопрос про волков, ингуш отвечает, что они ему надоели. Отару охраняют две большие кавказские овчарки, хищники их боятся, но постоянно крутятся рядом со стадом и жутко воют по ночам.

Столовая гора (Мат-лам) считается у ингушей священной. Там на вершине имеется древнее святилище Мятцил, где вплоть до середины 19ого века проходили ритуальные церемонии. Верхняя часть горы утыкана множеством пещер, которые похожи на пустые глазницы.
Спрашиваю про пещеры, чабан отвечает, что там обычно прятались абреки. Тут стоит пояснить — абречество возникло как социальный протест населения на действия царской администрации, из 96 абреков, числившихся в Терской области в конце 1898г, 64 были ингушами.
Я начинаю вновь расспрашиваю пастуха про пещеры, приходилось ли ему там бывать?

В ответ горец слегка посмеивается. Далее он рассказывает, что до абреков там останавливались паломники, желавшие встретить рассвет на горе Мат-лам, и некоторые пещеры наоборот были обустроены под склепы-усыпальницы. С его слов, одна из пещер внутри аккуратно обделана камнем, словно ванная плиткой – именно там ночевали паломники. По легенде, валунами каменную пещеру обустроил циклоп. Он там жил вместе с баранами, и ночью закрывал проход большим камнем.
В прежние времена археологи периодически изучали священную гору Мат-лам (Столовая гора). Здесь было найдено множество артефактов, дающих представление о жизни горцев. Очень завидую учёным первооткрывателям, у которых была возможность непосредственно самим прикоснуться к древней истории.

Шаг, шаг, ещё шаг… Поддерживая уставшие ноги, стараюсь опираться руками о колени. Мои попутчики уходят в отрыв. Отставать не хочется. Кое-как удаётся нормализовать дыхание. Мимо проносятся двое ребят на мотоцикле.

Они обеспечивают работу местной антенны. Стою, отдыхаю, смотрю, как по серпантину удаляется трескучая мотто точка.
Сверху слышится баранье – хе-ме — хе-ме…
Барашки усмехаются. Они уверены, что я не дойду до вершины.
Чуть дальше на пути встречается раздавленная маленькая змейка, видимо ребята переехали её мотоциклом.
Автомобильная дорога заканчивается. Впереди самый сложный участок верхнего подъёма. Тропа становится совсем узкой, и начинает петлять среди травы буквой Z.
Из горы выглядывают большие и малые камни. Они подобны стражникам на пути к вершине. Отдавая дань уважения, возле каждого из них делаем короткий привал. Дух горы необходимо уважать. Дух горы вездесущ, он в присутствует: в камнях в, траве и даже в горном ветре.
В одном месте возле тропы находим женские туфли. Рядом валяется оторванное от туфлей сердечко, которое готово было «к вершине бежать из груди», но видимо не получилось.
Из-под ног скатываются камешки. Хорошо, что я надел кроссовки с толстой подошвой. Интересно, куда делась женщина, оставившая на тропе туфли? Босиком здесь ходить невозможно. Наверно какой-то джигит понёс красавицу на руках…
А может это была злая волшебница Генгема? Злодейку сдуло ураганом, а волшебные башмачки остались лежать на тропе…?
Оглядываюсь назад и удивляюсь, что мне удалось подняться на такую высоту! Вершина уже близко. Заур уверяет, там наверху идти будет легче, ибо не нужно будет карабкаться, и будет работать обычная группа мышц. Однако, что будет потом? Всем известно, спуск труднее подъёма.
С каждым шагом приближаемся к стаду барашков. Оставшийся с отарой пастух кидает камнями в непослушную парочку, пытаясь согнать их со скалистого уступа, но, кажется это бесполезно. Барашки уткнулись мордой в траву, и не желают воссоединяться с основным стадом. Пастух ругается и лезет за баранами вверх по склону, увидев нас, останавливается.
Здороваемся. Чабан спрашивает, откуда мы приехали? Отвечаем. Далее он рассказывает, как всё утро гоняется по горе за непослушными питомцами. На его загорелом лице видны морщины, каждая из которых, словно ущелье среди хребтов, появилась не просто так. Его рука крепка, и натруженная ладонь мозолями напоминает наждачный камень. Это и есть настоящий горец! Он живёт трудом, работая 24 часа в сутки. Хороший баран в горах стоит 4-5 тысяч, но чтобы его вырастить нужно, затратить огромное количество жизненных сил.
В новости перестали попадать люди труда, жизнь которых чиста от какой-либо грязи, но мы узнаём теперь друг о друге только криминальную хронику. Обидно, что свинарка из современной России теперь ничего не знает про пастуха из Ингушетии, представляя его бородатым злым террористом.

Мы на вершине.

По небу гуляют появившиеся облака, открывая и закрывая горы от палящих лучей солнца. Вид на окрестности просто потрясающий. Тёплый резкий ветер наполнен ароматами трав, однако Казбек обманул. Не желая больше показываться, гора спряталась за облаками.
Ноги гудят как Иерихонская труба, но вдруг появились силы, и хочется бежать дальше к святилищу.
Столовая гора в одном месте становится совсем тонкой. Справа зияет обрыв, и где-то внизу видна ухоженная посевами равнина – это уже территория Северной Осетии (бывшая территория Ингушетии). Чуть дальше на горе забор с колючей проволокой, через который устроена калитка. Сделано это для того, чтобы пасущиеся здесь лошади и коровы не ушли непонятно куда.
Впрочем, сама гора, будто специально предназначена Создателем под пастбище. Трава здесь необыкновенно сочная, и дождевая вода скапливается в ложбинах, образуя водоёмы.
Вершина Столовой горы не является абсолютно ровной, и если двигаться через сопки на северо-запад, выйдешь как раз на то место, с которого виден Владикавказ.

Ингушетия - в прошлом и в настоящем. Ч 6. Святилище Мятцил