Новый день для нас начался в районе 11 утра. Мы вдоволь отоспались за последние сутки. Видимо, излишний сон пошел нам во вред. Все утро мы ходили, как сонные мухи. В результате гулять по Ростову мы отправились уже в районе трех часов дня.

У подъезда мы столкнулись с ярким проявлением местной рекламной индустрии.

Если подумать, что нужно водителю грузовой машины, что бы хорошо работать? Необходимо быть пустым, трезвым и без денег. Все логично.

Погодка стоит пасмурная и прохладная, но несравнимо теплее, чем вчера. А автобус до Ростова ждать пришлось не долго, и вот – мы уже переезжаем через великий Дон. В первую очередь, в Ростове мы собирались стритовать. Мои финансы, к тому моменту, уже вовсю «пели романсы». Я путешествовал на последние 2500 рублей, из которых полторы тысячи были заняты у Александра еще в Адлере. На еду, конечно же, хватит, но на что-то большее вряд ли, и нам эту ситуацию хотелось изменить.

В поисках места для стрита, мы бродим по городу. Встречаем двух молодых ребят с гитарой. Они нам советуют несколько мест, предупреждая, что к человеку, стоящему «на шляпе», то есть именно тому, кто подходит к людям, местные правоохранительные органы относятся крайне негативно. Мы их благодарим за информацию и отправляемся дальше.

Бульвары Ростова нас вывели на одну из центральных площадей города с большим памятником, по всей видимости, посвященному красноармейцам.

Вообще, Ростов-на-Дону предстал перед нами крайне серым и невзрачным городом. Улицы маленькие и скучные, по которым ходит огромное количество людей, выражение лиц которых говорило: «Обходи меня стороной — убью». Ростов- «папа» по сполна оправдывает свое прозвище.

Проезд в общественном транспорте стоит 13 рублей, автобусы старые, у нас в Омске такие ходили в 90-х. Да и вообще сложилось впечатление, что город остался в этих годах. Набережная Дона тоже, мягко говоря, не впечатлила.

Проходя мимо памятника красноармейцам, мы увидели, как нам навстречу идет невысокий парень и кричит: «Панки Хой, пацаны!» Приветствие нам понравилось, и мы решили на него ответить.

-Здорова, ребята, вы музыканты? – заговорил с нами незнакомец.
— Ну да, есть немного, — отвечает Валек.
— Круто, айда к нам, пацаны. А сами откуда? Местные? — сказал незнакомец и повел нас к скамейке, где, по всей видимости, сидели его друзья. Сам парень выглядел крайне невзрачно. Он был одет в грязный спортивный костюм.
— Нет, не местные, мы автостопщики, с Сибири приехали, — отвечаю я.
— Да ладно? Автостопщики?! Я тоже автостопщик, из Одессы, уже неделю не могу выехать из вашей страны.
— Почему не можешь?
— Посольство не отпускает, документы не хочет делать, — ответил он нам.

Тем временем мы подошли к его друзьям. Их было трое человек. Один длинноволосый парень в кожаном плаще, второй – довольной высокий молодой человек, с выбитыми передними зубами, третья была девушка в мальчишеском прикиде. Не смотря на внешний облик наших новых знакомых, ощущалось, что это неформалы – путешественники. Словом, родственные души.

— Братва, знакомьтесь, ребята автостопщики, из Сибири приехали.

Наш знакомый познакомил нас со своими товарищами. Занимались ребята, естественно, распитием портвейна из пластиковых стаканов. В общем, классика жанра.

— А откуда именно из Сибири? – спросил Юра, именно так зовут нашего нового знакомого.
— Из Омска.
— Да ладно?! Из Омска?! Не может быть! С родины Егора Летова?! – на всю площадь прокричал Юрец. Теперь я точно понял, что это «свои».
— Да, мы с родины Егора, на кладбище у него был, — отвечаю я.

Теперь разговор пошел веселее. Естественно, была расчехлена гитара. Панки из Одессы сыграли нам несколько песен, в том числе так называемую «Ростовскую народную», припев которой призывал к физической расправе над социальным кругом лиц, в народе называемых «гопота». Ребята очень громко кричали припев, что я невольно начал осторожно оглядываться назад.

— Надо денег на портвейн, — жалуется Юра, — давай у тех ребят спросим?- обращается он ко мне, указывая на пару молодых парней, сидящих неподалеку в черных спортивных костюмах «адидас».

Мы подходим к ребятам.
— Панки хой, пацаны! Мы панки — автостопщики, я – из Одессы, вот этот человек – из Омска. Нам не на что купить вино. Можете нам помочь финансово?- ребята, выражаясь литературно, были крайне удивлены от такой наглости.
— А мы что, похожи на людей, у которых могут быть деньги? – ответили они, не растерявшись.

В результате дальнейших переговоров, они все-таки дали Юре 50 рублей. Затем он подошел еще к одному парню, и получил 100 рублей. Причем все это он проделывал с явной улыбкой и без намека на агрессию.

«Умеешь ты убеждать людей», — говорю я ему. Общение наше продолжалось довольно долго, но мы вспомнили, что наша первоначальная цель была заработать денег, постритовав. А кто же еще может посоветовать лучшее место для стрита, как не панки – кочевники? Ребята подсказали нам пару мест, и мы отправились к ним. «Приезжайте в Одессу, пацаны», — кричит нам вслед Юра. С тех пор выражение «Одесские панки» стало для нас нарицательным.

По пути мы встретили памятник Антону Павловичу Чехову.

Вскоре мы нашли ту самую пешеходную улочку, про которую нам говорили панки из Одессы. Не скажу, что движение по ней особо сильное, но все-таки люди есть. Валек расчехляет гитару, я достаю шляпу: у каждого свое оружие.

За полтора часа исполнения песен мы заработали рублей двести пятьдесят на двоих. Причем треть этой суммы мы получили от паренька лет 22, который заказал одну из песен группы «Сектор Газа», посвященных войне. Парень показал Вальку корочку, где было указано, что он был в горячей точке. Нам было очень приятно сделать доброму этому человеку.

Вскоре нам это надоело. Заработок практически нулевой, тем более, несколько раз мне приходилось уходить и прятаться от проходящих мимо служителей закону. Принимаем решение просто погулять по городу и, если попадется место, продолжить стрит.

Скитания по Ростову нас привели к подземному переходу, расположенному неподалеку от площади, где мы познакомились с Одесскими панками. Решаем еще раз попытать удачу. Переход охраняется, и Валек подходит спрашивать разрешение. Охранник добро дал, при условии, если мы отдадим ему 100 рублей от нашей выручки.

В переходе дело пошло веселее. Поток людей увеличился и наш заработок тоже. Мы дарим людям душевные песни, и они нас благодарят за это. Естественно, по своему желанию, все честно. В переходе был только один момент, который мне не понравился. Внезапно в подземку спустились человек 20 в полицейской форме. Я вовремя спрятал шляпу и притворился слушателем. Как мне показалось впоследствии, это были курсанты, но в данный момент думать мне было некогда. К тому же, где есть курсанты, там могут быть и их старшие товарищи.

За оставшееся время мы подняли рублей 400. Общий заработок в Ростове составил 600 рублей на двоих. На пельмени хватит. Да и не только на пельмени.
Отдавать часть нашего небольшого заработка охраннику нам совершенно не хотелось, поэтому мы тихонько поднимаемся и выбегаем из перехода. Больше в этот переход мы не заходили.

Идем на нашу остановку по вечернему Ростову. На нашем пути встретилось здание городской администрации этого города. С подсветкой оно выглядело веселее, чем днем.

На автобусе мы благополучно добрались до вписки. Осталось поужинать, сходить в душ и отоспаться. Завтра выдвигаемся на трассу. Но куда? До Волгограда? В Абхазии мы рассуждали насчет того, что поедем в Омск через Москву, но это было больше на уровне шутки. Сейчас же мы всерьез задумались об этом вопросе.

Либо мы едем старым, проверенным путем через Волгоград, Саратов и Самару. Этот путь нам хорошо знаком, у нас пробиты вписки. Но вновь ехать со скоростью 30 километров в час по Саратовским дорогам нам не хотелось.

Второй вариант – если мы доезжаем по трассе М4 до МКАДа, и затем, не заезжая в Москву, заворачиваем в сторону Казани. Этот путь по хорошим дорогам, но абсолютно неизвестен. Ни в одном из городов, что нам встретятся, у нас нет вписки, следовательно, ночевать только в палатке.

Мы решаем выбрать второй вариант. Поедем в Сибирь с Юга через Москву. Я пишу нескольким людям из Воронежа с просьбой помочь со впиской. Ответа нет. Решение не меняем, завтра мы выходим на трассу и добираемся до Воронежа, а ночуем, где придется.

Завтра 31 августа. Последние 16 лет этот день означал, что мне через день надо было выходить на учебу. А сейчас мне не надо никуда: ни на учебу, ни на работу. Я никуда не должен спешить, меня никто не ждет, я свободен и независим, и ловлю от этого сумасшедший кайф.