К 126 годовщине со дня рождения И.П. Кавалеридзе

Всем дружеский привет!

13 апреля т.г. исполнится 126 лет со дня рождения великого украинского скульптора и режиссёра Ивана Петровича Кавалеридзе. Именно к этой дате я приурочил публикацию этой записи, которая является продолжением и одновременно окончанием материала "Его называли — Украинский Микеланджело" turbina.ru/authors/piksel/tra…

Как мне кажется, заметки такого содержания вполне подходят под рубрику "культурный туризм" и имеют полное право быть размещенными на сайте ТУРБИНЫ в разделе "Заметки". Но я пока не решился на это и поэтому размещаю данный материал в разделе "Записи блога". Как я и обещал в первой части заметки, сегодня речь пойдет о советском периоде в творчестве И.П. Кавалеридзе.

Ну что же, вступление закончено, перехожу к основному разделу.

На советский довоенный период приходятся самые плодотворные годы жизни И.П. Кавалеридзе, которые стали производной его таланта, неуёмной энергии и жажды творчества.

Именно в эти годы Иван Кавалеридзе вошел в большое искусство как художник-новатор, ведь именно он в числе немногих стоял у истоков украинского авангарда в скульптурной пластике. Его кубофутористические, конструктивистские, импрессионистские приемы не всегда воспринимались современниками.

Хотя лично он о кубизме думал несколько иначе. Послушайте, что он говорил:

Не раз приходилось мне с горечью слышать и читать, будто я отдал свое время увлечению кубизмом. У людей толковых, я уверен, возникают вполне естественные вопросы: зачем было скульптору в середине двадцатых годов обращаться к направлению, которое к тому времени уже стало достоянием истории? Неужели захотел творить некий украинский вариант кубизма? Ничего подобного я, естественно, не думал … Кубизм — это возведение живой формы с использованием геометрических объёмов — куба, призмы, шара. Мне же хотелось другого — строить фигуру, как строят архитектурное сооружение — плоскостями. Трактуя скульптурную форму плоскостями, можно добиться внешней и внутренней связи с архитектурой.
Ярким примером его «фирменного» стиля стала монументальная скульптура Артему.

//Отступление 1// 27 декабря 2001 года Правительство Украины определило наиболее ценные в художественном плане памятники монументального искусства Украины и внесло их в Государственный реестр национального культурного наследия. Среди 44 выдающихся произведений значится монументальная скульптура Артёма (Фёдора Андреевича Сергеева) 1927 года в г.Святогорске Донецкой области.

Монумент Артёма — заметная часть ландшафта Святогорска и одна из его архитектурных доминант.

А начиналось все так. В 1923 году властями был объявлен конкурс на лучший проект памятника знаменитому революционеру Артему (Сергееву), который было решено установить в г.Бахмуте (теперешний г. Артемовск).

Для участия в конкурсе были приглашены лучшие художественные силы страны. Перед конкурсантами встала задача — какими художественными средствами изображать героя революции, героя народных масс?

Решил принять участие в конкурсе и Иван Кавалеридзе, Летом 1923 года макет памятника был представлен среди 68 проектов конкурсной комиссии и был признан лучшим. Сам автор позже писал, что творческий подход к этому проекту был изначально новаторским и героя Октябрьской революции и героя народных масс не отображают, как царского генерала с саблей, или амура с крылышками. Неизвестные ранее идеи и чувства обусловили необходимость применения новых средств изображения. Эти новые средства автор видел в построении скульптуры плоскостями. На них ощущение мира и глубина тени создают совсем другое впечатление, чем на окружных формах.

В итоге появилось грандиозное 30-метровое сооружение, выполненное в железобетоне.

Как и многие другие произведения Кавалеридзе, оно не дожило до наших дней. Сейчас в городе стоит более реалистичный Артем.

А теперь вернусь к памятнику Артему в Святогорске. Иван Петрович вспоминал, как его вызвал к себе председатель Всеукраинского центрального исполнительного комитета Григорий Петровский. И предложил:

— В Святогорске нужно поставить бюст Артема. На это у нас есть девять тысяч рублей. Пять — ваш гонорар, четыре тысячи на материалы.

Иван Петрович видел всё более грандиозно:

— Зачем делать очередной бюстик? В Святогорске есть удивительно красивая скала, высотой 125 метров. А если на ней мы поставим Артема? Перед скалой равнина до самого Изюма. Фигуру сделаем метров тридцать. Далеко будет видно... Если надо будет, пущу в ход свой гонорар!

Так оно и вышло. Кавалеридзе получил за свое самое величественное (и весьма необычное) сооружение, до сих пор возвышающееся на правом берегу Северского Донца, рядом со Святогорской лаврой, лишь... девяносто два рубля. Причем древесиной и подсобными работами местные жители помогали ему бесплатно. И, конечно, здорово подсобили инженер Вербенко, а также мастера Орленко (четыре брата и три сына).

Над проектом памятника Артёму для Святогорска скульптор работал до 1926 года, а уже в январе 1927 года Славянская газета «Большевик» напечатала отзыв на макет этого памятника: «Кроме ценности исторической, памятник чрезвычайно художественно и экспрессивно отражают тов. Артёма. Чрезвычайная монументальность форм архитектурной кладки, блестяще рассчитано созвучие отдельных частей и динамика — вот отличительные черты этого последнего выбора тов. Кавалеридзе».

По расчетам специалистов, общая площадь монумента составляет 400 кв.м, вес — около 800тонн. Высота памятника Артёму равна 22 метрам. Вместе с фундаментом, который должен быть не менее 5-6 метров, общая высота сооружения составляет 27-28 метров.

Монумент сооружался по частям и заливался бетоном на месте — ярусами снизу вверх. Особенно напряженной была последняя неделя перед назначенным на 11 сентября 1927 года торжественным открытием. «Только сейчас закончили набивку фигуры Артема. Осталось разобрать формы и рештование. Работая всё это время и днем, и ночью, совсем обалдел», — писал Кавалеридзе жене 4 сентября.

Относительно творческой предистории создания памятников Артему сошлюсь на авторитетное мнение исследователей творчества И.П. Кавалеридзе:

Формируя новейшую культурную среду, монумент Артёма в то же время самоценен как художественное произведение, аналогов которому сложно найти. Бесполезно искать в памятнике черты «чистого» стиля. Несмотря на общепризнанное отнесение «Артёма» к кубизму, сам автор отрицал упрощенное отношение к своему произведению. Влияние авангардистского направления безусловно чувствуется в фигуре памятника, но есть здесь и другие стилистические черты, которые так и остались неразвитыми. Эти новые черты скорее всего рожденные энергией революционной эпохи, которая формировала свою «собственную культурную среду». «Артём» довольно точно отражает особый период в культурном измерении общественной жизни Украины 20-х годов XX века.

Искусствоведы редко обращают внимание на тот факт, что автор монумента и сам Артём жили в одно и то же время, были почти ровесниками, дышали одним воздухом, ходили по одним и тем же улицам одного и того же города. Находясь за границей, в Париже, в начале XX века будущий художник и будущий революционер жили в одном отеле или снимали квартиры у одного и того же владельца, имели общий круг знакомых, принимали помощь одного человека — известного ученого И. Мечникова. Фёдор Сергеев (Артем) и Иван Кавалеридзе формировались в одном историческом измерении и среде, хотя и воспринимали эту среду по-разному и шли разными путями. Опять зигзаг судьбы!

Самое интересное то, что по мнению художника, его творческий замысел шёл не от идей авангарда, а базировался на традициях украинской церковной деревянной архитектуры. Во всяком случае И. П. Кавалеридзе так писал по этому поводу:

Вряд ли смогу назвать здесь два-три таких совершенных произведения художественного гения, как с детства известная мне церковь Покрова в Ровно, построенная по заказу гетьмана Петра Калнышевского, та самая, на которой рукой ее строителя было высечено: "Резал Федор Забарный с Засулля", за которую сахарозаводчик Терещенко давал десять тысяч рублей и которую за две тысячи купил полтавский архитектор и перевез в Полтаву.

Величественные, торжественно-радостные, направленные вверх объемы этой церкви до сих пор являются для меня образцом пластической законченности. Как точно определил народный мастер соотношение сруба и верхов! Как верно угадал эффект перспективного сокращения последних — и все это сформировано плоскостями. Разве неинтересно было бы воспользоваться опытом старых народных мастеров, чтобы в современной скульптуре добиться такого совершенства архитектурных форм, такой слаженности и выразительности, подчиненных едином ритму объёмов?

К этому я в меру своих сил и таланта стремился в произведениях двадцатых годов, которые в свое время были восприняты одобрительно, а впоследствии вызвали столько противоречивых оценок.

И даже при выборе материала для создания монумента скульптор выбрал железо и бетон — в его понимании символы новой эпохи. Железо — сила, бетон — устойчивость. Сила и устойчивость вместе дают организацию."

Я постоянно помнил его фразу, — подчеркивал И. Кавалеридзе:
— Зрелище неорганизованных масс для меня невыносимо.
Именно эти слова Артёма высечены на постаменте памятника вместе с датами жизни 1883—1921 и посвящением: Пламенному вождю пролетариата 1-й ВДО — То есть, «1-й Вседонецкий Дом отдыха».

В 1963 году Хрущев обвинил его в кубизме. Мастер встретил это спокойно, не такое переживал, но обидно было то, что его стали обходить стороной.

Друзья, вы можете спросить меня: — а каковы твои личные впечатления от этого произведения искусства? Постараюсь ответить вам искренне. У меня нет специального художественного или искусствоведческого образования. И поэтому оценить все достоинства и недостатки величественного монумента с художественной точки зрения мне трудно.

Единственно, что я могу сказать, так это то, что когда мы вышли к берегу Северского Донца на противоположном берегу нам открылся фантасмагорический вид. Слева, на скале огромный славянский богатырь, по размерам почти колосс Родосский (и даже в чем-то похожий на киберга), а справа — восходящая к небу цепочка сооружений древней и священной Святогорской лавры.

Меня поразила, с одной стороны, определенная сюрреалистичность происходящего на «сцене» («Здесь Лавра, звонящая к богу. Над Лаврой — стоит атеист…»), а с другой — навеки запечатленный в камне и бетоне кусочек истории моей Родины, в котором смешалось все: вера и безбожие, добро Бога и зло люцифера, прощение и, может быть, покаяние…
И именно все это, как мне кажется, завораживает и притягивает внимание тех, кто посетил эти места.

Рассматривая творчество Ивана Петровича в кинематографе в довоенный советский период, можно смело утверждать, что Кавалеридзе был одним из пионеров украинского кино, в истории которого занял достойное место рядом с Александром Довженко. Будучи чрезвычайно талантливым режиссером, он сумел создать в 30-е годы свой киноязык.

Уже с конца 1920-х Иван Петрович предпринимал собственные режиссерские опыты в кино. Они вошли в историю как авангардный эксперимент по поиску специфических пластических основ киноязыка, как уникальная попытка представить фильм своего рода движущейся и драматургически организованной скульптурой. Сюжеты лент Кавалеридзе неизменно избирал эпические, монументальные уже по материалу: «Ливень» («Офорты к истории гайдаматчины», 1929), «Перекоп» (1930), «Штурмовые ночи» (1931), «Колиивщина» (1933), «Прометей» (1935). Вот ссылка на Видео Ретро-фильм "Прометей" — io.ua/v89455ef536f30d775ad4dc…

Свой режиссерский путь Кавалеридзе начинал с фильма «Злива» («Ливень»), увидевшего свет, как видно из приведенной краткой фильмографии, в конце 20-х годов. В этой своеобразной истории Украины актерам, игравшим панов, наносили белый грим, и они казались бескровными марионетками. А вот крестьян красили «под бронзу». Подход странный, официальной властью не понятый.

Потом была «Колиивщина», снятая под впечатлением от спектакля «Гайдамаки» Леся Курбаса. А в 35-м Иван Петрович создал картину «Прометей», которая, по мнению многих киноведов, вызвала гневную реакцию Иосифа Сталина. Уж очень не понравилась вождю сцена разгрома горцами царских войск¬ — он усмотрел в ней кавказский сепаратизм. 18 февраля 1936 года в «Правде» вышла статья под названием «Грубая схема вместо исторической правды». В результате Кавалеридзе запретили работать с молодежью (он руководил серией альманахов «Украинские песни на экране»), создавать картины на историческую тематику и посоветовали снимать кино-оперы. Что он с блеском и сделал.

Его «Наталка-Полтавка» (1936) стала первым фильмом-оперой, которой рукоплескала Америка и Европа. Фильм три недели подряд шел в нью-йоркском кинотеатре «Рузвельт», где и местные-то творения в ту пору не держались так долго.

Сталинская опала была, конечно же, серьезным зигзагом в творческой и человеческой судьбе Ивана Петровича. Но справедливости ради следует сказать, что все могло бы закончиться гораздо хуже. А так, до начала Великой отечественной войны он успел еще выпустить два фильма: фильм-оперу «Запорожец за Дунаем» (1937) и среднеметражную ленту «Стожары» (1939).

Забегая вперед, в послевоенное время, чтобы больше не возвращаться к творчеству Ивана Петровича в кинематографе, скажу, что в 1958-м вышла его лента «Григорий Сковорода», а три года спустя — «Повія» («Гулящая») по мотивам романа Панаса Мирного, где главную роль — Христи — сыграла Людмила Гурченко. По мнению критиков экранизация получилась откровенно слабенькая. Многое из романа было выхолощено, да и Гурченко в роли опустившейся селянки, выброшенной на обочину жизни и замерзшей на пороге собственной хаты, оказалась, мягко говоря, не убедительной. И всё же именно Кавалеридзе нащупал в Людмиле Марковне драматический нерв, который впоследствии использовали многие режиссеры.

Почти все фильмы Кавалеридзе так или иначе были запрещены в Советском Союзе (так или иначе — надо понимать так: одни фильмы были запрещены к показу прямым образом, а другие просто не принимались в прокат по негласному мнению чиновников от киноиндустрии).

На мой взгляд, это происходило не столько из-за Сталинской опалы по поводу фильма «Прометей», сколько по причине завистников от искусства, которые, как могли, чернили И.П. Кавалеридзе. Особенно пытались «подковыривать» его событиями периода Великой Отечественной войны. Именно тогда в его жизни случился очередной зигзаг судьбы!

После фильма «Стожары» Иван Петровичу разрешили вернуться к исторической тематике. В июне 1941 года Кавалеридзе с рабочей группой отправился в Карпаты на съемки фильма «Олекса Довбуш». Однако началась война, и добраться назад в оккупированный немцами Киев Ивану Петровичу удалось лишь осенью. В годы оккупации Кавалеридзе руководил отделом культуры Киевской городской управы, но при этом отказался от сотрудничества с нацистами, помогал выживать представителям местной интеллигенции, в частности спас кинооператора Владимира Войтенко, который позже, в 1979 году, снял фильм Леонида Быкова «В бой идут одни старики».

Прочитал в интернете и такую историю. Во время оккупации Киева в дом Ивана Кавалеридзе пришел человек в эсэсовской униформе и предложил создать бюст Гитлера. Художник ответил, что лепит только с натуры. Когда вернулась Красная армия, выяснилось, что это был переодетый советский агент. Такое поведение спасло художника от дальнейших репрессий его как к пособника фашистов. Не могу судить имел ли этот случай место реально в жизни Ивана Петровича. Но мыслю так: если бы он действительно сотрудничал с оккупантами, то с учетом его «идеологических» довоенных промахов как минимум ему были бы обеспечены Соловки, а как максимум ... Сталин такие вещи не прощал.

Да, после войны власть не раз вспоминала художнику пребывание под немцами, а киностудия им. А. Довженко выселила мастера из служебной квартиры. Его приютила театральная актриса Любовь Гаккебуш в своем доме на Большой Житомирской, 17.

Несмотря на гонения, Иван Петрович и дальше занимался скульптурой., отойдя от кинематографии (за весь послевоенный период создал только два фильма, о которых я упоминал выше.

До конца жизни Кавалеридзе работал как скульптор , писал пьесы. В послевоенный период по его проектам были установлены памятники Богдану Хмельницкому в Чернигове (1956, совместно с Галиной Петрашевич), Петру Запорожцу в Белой церкви (1971), Григорию Сковороде в Киеве (1977). Он автор проекта памятника Богдану Хмельницкому в Кобеляках (1962), скульптурных композиций "Амвросий Бучма в роли Николая Задорожного "( 1954), "Прометей" ( 1962), "Лев Толстой" ( 1965), "Святослав в бою "," Запорожец на коне ", "Пушкин и Гоголь" , "Марко Кропивницкий", "Летят журавли"; мемориальных таблиц и горельефов.

Можно было бы еще много рассказывать о скульптурных работах Ивана Петровича, но я этого делать не буду. Поделюсь впечатлениями только о двух работах мастера.

Первая — памятник в Киеве Григорию Сковороде, русскому и украинскому странствующему философу, поэту, баснописцу и педагогу, внесшему существенный вклад в восточнославянскую культуру.

Этот памятник Кавалеридзе создал на 90 году жизни!!! Установлен на Контрактовой (тогда — Красной) площади в Киеве, в самом центре Подола, у стен Киево-Могилянской академии, где учился, а позднее и преподавал в ее стенах великий украинский философ. (Первый памятник Г. Сковороде был создан им в 1922 году в г.Лохвица из бетона).

Вторая работа — памятник великому князю киевскому Ярославу Мудрому, который изготовлен по эскизам Ивана Петровича уже после его смерти и был установлен в золотоворотском сквере рядом с Золотыми Воротами.

При его создании за основу была взята камерная статуэтка, созданная Кавалеридзе в 1958 году. Кавалеридзе видел свою работу миниатюрой, а не большим памятником, но – что получилось, то получилось (не было уже ни у кого испрашивать разрешение и советы…)

В народе этот памятник известен под названием «Мужик с тортом» — так пышно смотрится сооружение на «тарелочке». Авторы даже не забыли на задней части памятника увековечить себя, оставив отпечатки своих рук. Обидно! На самом деле бронзовый князь держит в руках макет самого дорогого, что охраняли в Киевской Руси, — храма Святой Софии. Князь смотрит в сторону Киевской Софии. А если вглядеться по внимательнее?!

Похоже на то, что взор его, присевшего, чуть ли не колено преклонного, обращен к кому-то, кому и предназначен дар, кто выше его в иерархии. Есть только два варианта ответа. Это или император Византии, или наш Вседержитель — Исус Христос, второе лицо святой Троицы, именуемое «Софией Премудростью Божией».!!! Второй вариант достовернее, так как с Византией и соответственно императором (по-моему,Константином Багрянородным) у Ярослава Мудрого отношения были весьма напряженные. И к тому же, ведь храм был посвящен именно Иисусу Христу. В храме Святой Софии есть не очень хорошо сохранившаяся фреска, рассказывающая об этом событии.

//Эпилог//

Душа и творческий дух И.П. Кавалеридзе живут не только в памятниках и фильмах, созданных гением, но и в памяти его соотечественников и земляков, которые и словом и делом сохраняют его наследие для потомков. Яркое тому свидетельство — музей И.П. Кавалеридзе на Андреевском спуске, скульптурная аллея возле музея-мастерской, благотворительный Мемориальный фонд имени И. Кавалеридзе, музей в Новопетровцах, скульптурная галерея в Сумах, мемориальные доски на домах, где жил Кавалеридзе в Ромнах и Киеве, на стене съемочного павильона киностудии имени А. Довженко — мемориальная доска с надписью: «Основоположник украинского исторического кино Иван Кавалеридзе работал здесь в 1934-1941 и 1957-1961 гг».

Закончив жизненный путь на девяносто втором году, художник оставил нетленный след на украинской земле. У его любимого философа Григория Сковороды есть крылатое выражение «Мир ловил меня и не поймал». Не зря, знавший лично Ивана Кавалеридзе, заслуженный артист Украины Василий Будянский сказал такие слова: «Этот человек – вершина столетия, но мы его еще для себя не открыли».

Лично для меня, если говорить о жизни и творчестве Ивана Петровича Кавалеридзе , в изречении Г. Сковороды, украинского Сократа находится ключ к пониманию монументальной личности мастера, преодолевшей все зигзаги судьбы и оставшейся верной своим художественным образам и свободолюбию.

Я горжусь тем, что И.П. Кавалеридзе мой земляк!