22 августа.
Утром я проснулся от холода. Оба иллюминатора были открыты, а температура воздуха за ночь опустилась до 7 градусов. Небо затянула сплошная пелена облаков, и морская вода тоже окрасилась в суровый тёмно-серый цвет. Вода отражает цвет неба. В хорошую погоду море синее или бирюзовое, но хорошей погоды в Арктике надо ещё дождаться.
Я почистил зубы и принял утренний душ. Вода на корабле производится при помощи собственных опреснительных установок. Две установки, выдают по 5 кубических метров пресной воды в час. На бытовые нужды хватает с избытком.
Вышел на палубу, чтобы подышать свежим воздухом и размяться. Наш ледокол окрашен в удивительный тёмно-красный цвет. Рассказывают, что оранжевые суда северного флота любовно называют «морковками». Если так, то наш «Ямал» самая настоящая «свёкла», единственная в своём роде. Размышляя на вегетарианские темы, я направился в кают-компанию. Так называется столовая для привилегированной публики – офицеров, старших специалистов и почётных пассажиров, к которым отнесли и нас журналистов. Простые матросы питаются палубой ниже, но еда точно такая же. Отличие кают-компании в том, что согласно традиции, входить в неё можно лишь прилично одетым. Запрещены майки, куртки и шлёпанцы. Нарушителям тут же укажут на их внешний вид и отправят переодеваться.
Симпатичные и заботливые работницы кают-компании называются по-флотски дневальными, а поварихи – камбузницами. Дневальные уже расставили на столах посуду, и она ритмично звенела в такт движению судна: «дзззинь… дзззинь…» Передо мной яростно плескался компот в стакане: ещё не буря, но явно приличный шторм. По чистой воде корабль шёл быстро - 19,5 узлов. Узел – 1 морская миля (1852 метра) в час, то есть скорость была около 36 км/ч. Можно идти ещё быстрее, но тогда вибрация станет опасной. На некоторых столах стояло молоко. Это дань традиции. Молоко дают «за вредность работы». Говорят, когда-то давно обслуживающему персоналу атомохода выдавали красное вино и чёрную икру. Но потом выяснилось, что в смысле защиты от радиации молоко и чёрный чай спасают ничуть не хуже. Тем более что на ледоколе вообще нет радиационной утечки.
Про радиацию и работу атомного реактора всё знает Виктор Никитенко, старший техник АППУ, атомной паро-производящей установки. По сути, наш корабль движется на паровом ходу: это тот же пароход, просто пар возникает в водяных контурах под воздействием ядерной реакции. Виктору 41 год, из них 17 он отдал «Ямалу». «Реактор – это большая бочка, в которой находится уран» - объясняет он журналистам, пытаясь подобрать слова попроще. «Это проект 1961 года, но очень удачный. Всё продублировано: два реактора, две турбины. Если один реактор остановится, можно использовать второй. Реактор надёжно защищён от внешних воздействий; даже при гипотетическом перевороте судна, он будет заблокирован. В крайнем случае, для его нейтрализации можно использовать «жидкий поглотитель», раствор борной кислоты».
Атомоход – сложная машина, для её обслуживания требуется больше персонала, чем для дизельного судна, да и квалификация специалистов должна быть выше. Зато ядерное топливо обходится дешевле дизельного, к тому же оно экологичнее и компактнее. Мощность атомного двигателя не сравниться с электро-дизельными. Например, мощность «Ямала» - 75 тысяч лошадиных сил, он способен крушить льды 2-3 метровой толщины. Атомоход может годами находиться в автономном плаванье без захода в порт. Главное – взять достаточно еды для экипажа. За все 50 лет истории советского атомного флота не было ни одной серьёзной аварии связанной с реакторными установками, выбросом радиоактивных отходов в окружающую среду или облучением персонала.
Начиная с 1959 года в Советском Союзе построили 8 атомных ледоколов и один лихтеровоз (контейнеровоз). В постсоветской России был снят со стапелей всего один – «50 лет победы». К моменту окончания строительства праздник «победы над фашизмом» уже разменял седьмой десяток лет. Но это единственный молодой ледокол в составе всего атомного флота России. Вполне вероятно, что к 2020 году он единственный и останется в строю, если только сейчас не начать строительство новых судов. В настоящее время действующих атомных ледоколов всего пять: «Ямал», «Россия», «50 лет победы», и маломощные «Таймыр» и «Вайгач». Что же ждёт российский атомный флот в будущем: неувядающая слава или вечная память? Зависит от того, начнут ли в 2010 году строить давно ожидаемые ледоколы нового поколения или под предлогом кризиса это так и не случится.
Пока ледоколы ходят в Арктику, этим пользуются учёные. Они уже прикрепили свои датчики к борту судна и снимают показания: температуру, влажность воздуха, скорость и направление ветра, уровень солнечной радиации и содержания углекислого газа.
Дневник готовился для журнала ГЕО.
