Первобытной колоритностью привлекает страна Египетская. Кажется, так было и 100, и 200 лет назад. Солнце, пустыня, скалы и вода, как величайшая ценность. Звезды, по которым можно читать или гадать. Так написано – «мактуб». И чтобы понять не хватит и тысячи лет.
В Египте время будто замедлило свой бег. Да и куда торопиться. Лучше сесть, выкурить шишу и подумать или послушать рядом сидящего мудреца. Кальян, как один из способов приблизиться к истине. И истина вовсе не в вине, как утверждал уважаемый мною поэт, а в белых облачках дыма, рассеивающих думы по ветру.
Собираются египетские философы в непритязательных, непривлекательных на строгий европейский взгляд заведениях без окон и дверей, с грязными облепленными мухами стенами, с клеенчатыми столами. Величественно восседая на лавках, покрытых ветхими тряпками, они смотрят телевизор – непременный атрибут и развлечение любого уличного кафе. Причем на экране показывают вовсе не футбол или иной вид спорта, употребляемый обыкновенно под пиво с воблой. На экране мелькают картинки кино или местных клипов, снятых подобно домашнему видео. Еще чаще можно наблюдать бегущие строки молитв на однообразном зеленом фоне. Протяжный тревожный голос муллы оповещает, что пришло время отрешиться от всего земного и сделать шаг на встречу Аллаху.
Время молитвы священно. Где бы не застал голос муллы, каждый порядочный мусульманин бросает все свои дела и, не сходя с того самого места, где он их делал, начинает биться головой о землю, вознося хвалу Всевышнему.
Гуляя по улочкам Хургады, в один из первых дней мы забрели в кафе. Внешняя бедность окупилась радушием хозяев. Нам принесли яблочный кальян, который мы могли курить бесконечно долго, ведь угли меняли, стоило им начать остывать. Кофе, поданный в турке из меди, оказался густым, бархатным и приятным на вкус. Отхлебывая маленькими глотками, я оглядывала просторное многолюдное помещение и оживленную улицу, просматриваемую через окна без стекол. В кафе я и мой друг были единственными туристами. Пожалуй, за исключением белокурой скандинавки в компании арабов. Местные женщины не посещают подобных заведений. Обычно в них отдыхают только мужчины. Но белокурая европейка вела себя естественно. Мы трижды заходили в то кафе и всякий раз встречали ее. Мы курили, медленно болтали ни о чем, и наши голоса сливались с общим гулом.
Собственно времени на праведные труды у египтян остается не так много. Первое впечатление, что живет население бедно и грязно. Неорганизованно как-то. Недостроенные дома без крыш, а иногда и без окон. На последних этажах сушатся плоды урожая, красочные ковры, разноцветное тряпье. Посреди Каира можно наблюдать высохшие от жары каналы, превратившиеся в помойки с разлагающимися трупами животных. По дорогам ездят в большинстве своем старенькие, нуждающиеся в ремонте машины, на которые хозяин давно махнул рукой.
Но это лишь первый взгляд. Объяснения находятся быстро. Строения без крыш, как возможность уйти от налогов. Или другой вариант. Родственники, не в пример русским братьям, предпочитают родниться, т.е. во всем поддерживать друг друга, соответственно и живут вместе. На первом этаже селятся старики, начавшие стройку, на втором их дети и далее по поколениям. Снизу корни, сверху молодые зеленые ветки. Дерево жизни.
Распространен и семейный бизнес. Работать на государство не выгодно. Ни денег не заработать, ни карьеры особой не сделать. Правда, восхождением по служебной лестнице арабы в силу образа жизни не сильно озабочены. Лишь бы дети были сыты и здоровы.
В туристических центрах местное население зарабатывает торговлей. Как-то зазвал нас к себе в лавку Мустафа. И мы пили у него кофе, и холодный красный чай - «кракаде», а после кальяна голова вообще пошла кругом. Наш новый знакомый в ярко алой майке с надписью «СССР» клялся нам в своей любви к Петербургу, в который он приезжал по бизнесу. Мы показывали ему кадры с новогодними вечерними видами исторического центра города на Неве, а он принес нам свой альбомчик с фотографиями. Душевная получилась беседа, в результате которой мы приобрели у него сразу три тура. И только оказавшись на улице поняли, что он ловко обсчитал нас на 15 у.е. Таковы особенности национальной торговли. Любыми путями заманить к себе в лавку и что-нибудь продать желательно дороже. Продавцы будут тебе льстить, дарить ненужные пустячки, просить написать им что-нибудь на русском языке для рекламы. И при этом в их лукавых глазах будет читаться явный интерес к твоему кошельку.
Деньги делаются на всем, включая камни, воздух, и воду. Примечательно, что обмануть, обсчитать, «впарить», как любит говорить один знакомый, что-нибудь заведомо не нужное белому богатому туристу считается верхом мастерства и справедливости. Но украсть – большой грех.
В лавке у Мустафы от рассеянности и жары вкупе с выкуренным кальяном я забыла сумку. И мне ее вернули в целостности и сохранности со всем содержимым.
Окном в мир для современных египтян является телевидение. Какой бы бедной не была семья, и в какой бы жалкой лачуге она не жила обязательно имеется спутниковая антенна.
Путешествуют арабы на машинах почти антикварного вида. Новое авто, как средство передвижения – роскошь, которую могут позволить себе лишь богачи. Ведь купив машину нужно заплатить налог государству не меньше ее цены. На улицах Каира часто можно увидеть русские Лады, стоят они 13000 $. Так что предпочитают арабы экономить. Да, с маленькой поправкой. По таким отличным дорогам, как у них и при стоимости 98 бензина 1 фунт (1$=5.75 фунтов),95 бензина – 90 пиастров, солярки – 65 пиастров, можно ездить и на ржавом корыте.
В Каире наш автобус попадал в автомобильные пробки. И я разглядывала проезжающий транспорт с экзотичными пассажирами. Вот, на крыше Пежо перевозят связки тростника, похожие на сено, а сверху на них сидит мальчик в длинном белом платье и клетчатой черно-белой «арафатке» на голове. Из соседней машины мычат коровы. Красивая мусульманка в голубом платке показывает на нас своим черноглазым детям, и те машут вслед автобусу. А вот ослик везет телегу, нагруженную ящиками с ярко-алыми томатами. У него лопоухая, добродушная морда и усталые глаза. Похожий на старика Хоттабыча хозяин животного не возмутим. Кажется, он уснул или молится, и ему нет дела ни до гудения автомобилей, ни до суеты.
Гудят водители по поводу и без повода. Разве что слепой не заметит странных особенностей местной езды. Водят машину египтяне эмоционально, легко нарушая общепринятые правила. По встречной полосе, задним ходом на перекрестке, на скорости.
Каир – самый большой город Египта, в нем проживает почти все население этой древней страны. Что, не удивительно, ведь основную площадь занимает пустыня.
Сокровища гробниц и пирамиды – достояния, ради которых туристы жаждут увидеть столицу страны.
В Каире нам дали гида египтянина, который для простоты общения предложил именовать его Сергеем. Уморительной мимикой и непосредственным чувством юмора он напоминал одного из персонажей Киплинга. Сергей сказал, что знает более 5 языков, но, увы и ах русский язык его был беден.
Он водил нас от одной до другой фигуры на постаменте, от саркофага к саркофагу.
«Посмотрите на статую. Кто это - мужчина или женщина, фараон или не фараон?»- вопрошал наш экскурсовод. И сам же, не давая поразмыслить, отвечал на вопрос:
«Если есть картуш, «коруна», и символ жизни, то это фараон, если есть борода, то фараон - мужчина». Но было и исключение, когда мужчина с бородой оказался коварной женщиной - царицей, которая с кем надо переспала и обманом пришла к власти.
Болтовня Сергея напомнила мне эпизод из советского фильма со знаменитой фразой: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе науке еще не известно».
В свободные полчаса мы галопом понеслись смотреть сокровища. Золота было так много, что от количества увиденного оно, казалось, теряло цену и переставало восхищать. Видимо, работал закон предельной полезности. А может, все это было чужим, а потому абстрактным. На улице гид предложил нам изделия из золота и серебра. И долго показывал и рассказывал. В это время я пыталась запечатлеть на камеру прекрасный цветок лотоса с пчелой в его золотой серединке. Маленькое подсмотренное чудо.
Чудесным показался и дворец, построенный местечковым миллионером среди пальм. Из окон этого ажурного белоснежного строения наверняка можно было наблюдать пирамиды. Денежный вид. Пирамиды приближались. Сначала сквозь пелену тумана и смог города едва улавливались их очертания. Затем они становились все отчетливее и реальнее. Мы ехали по центральной улице мимо пестрых сувенирных лавок, в которые торговцы зазывали нас жестами. Прежде, чем выйти из автобуса и устремиться на встречу чудесам света, гид предостерег нас от многочисленных жуликов, пытающихся облапошить раскрывших рты туристов. «Ля шокран»,- этой фразой он рекомендовал отбиваться от назойливых продавцов.
В первую очередь, мы смотрели сфинкса, вернее не столько любовались, сколько фотографировались возле него. Мол, мы здесь были, и сидели вот на этом самом камне, и трогали руками пирамиды, и даже спускались в них. Но мы не поняли ничего из того, что нам хотели донести молчаливые чудеса и хранители незримых тайн.
Пожалуй, истинными были лишь насмешливые лучи солнца и розовый закат над пирамидами, достойный полотна живописца. Странно, но я не заметила ни продаваемых акварелек, ни художников с мольбертами, пытающихся запечатлеть необычный пейзаж.
Сумерки мягко завуалировали грязь и убожество, придав городу мистический вид. Сквозь открытые двери мечетей мелькали голые пятки молящихся мусульман. В каналах булькала вода, создавая иллюзию дождя. В помойках, подобно чайкам в Питере, копались цапли. На улицах почти не было женщин. Город как будто затих.
Египетские ночи наступают неожиданно. Несколько минут назад было солнце и вдруг чернота.
Особо ощутима темнота в пустыне.
В пустыню мы отправились на традиционное развлечение для туристов под названием «Бедуинская деревня» или правильнее сказать ее муляж. Суть аттракциона состоит в катании на верблюдах, изучении быта туземцев, приобретении сувениров и ужине в их импровизированном жилище. А, совсем забыла еще вам обязательно покажут открыточный закат солнца с вершины горы, научат целоваться с верблюженком, накормят лепешками, поджаренными на какашках этого животного и эффектно подожгут сердце на песке ночью.
Да собственно все это второстепенно, хотя и весьма занимательно. Первичны ощущения. Когда ты мчишься на квадрацикле, подпрыгивая за спиной своего друга, вцепившись ему в левое ухо, как бы не оторвать, стукаясь подбородком о его худое плечо. А вокруг ночь, и в свете прожектора ты видишь волны бархан и крупицы песка, похожие на снег. И этот песок проникает под арафатку, в которую тебя заботливо замотали, и глаза давно слезятся от ветра вперемешку с пылью. А ты несешься на скорости, боясь навернуться, и одновременно зная, что все будет хорошо потому, что за рулем сидит тот, кому ты чуть не оторвала ухо.
Именно ночная пустыня позволяет почувствовать себя одной из ее песчинок, маленькой частичкой огромной вселенной. Ощутить целостность и собственную значимость одновременно.
Вот дерево саксаул. Одинокое и великолепное. Графически очерченное. Как в черно-белом кино. Белая пустыня и безжизненные скалы из песка, от острой колкости которых хочется съежиться.
Самые красивые скалы я наблюдала по пути в Луксор. Дымчато-серые. Мы ехали по дороге прорубленной в них и на плато, возле их основания иногда попадались какие-то базы с чахлыми пальмами – искусственно созданными островками зелени. Проезжали блок посты с автоматчиками, необыкновенно сочетающимися с суровой красотой скал. Или вернее сказать их униформа как нельзя лучше подходила к природным декорациям. Ближе к Луксору скудные пейзажи сменились яркими глянцевыми красками. Мы ехали в долине Нила. И я не уставала восхищаться плодородными землями, приносящими урожаи несколько раз в год. На полях созревали помидоры и клубника. Зеленые заросли тростника издали напоминали кукурузу. Пальмовые рощи казались Раем. И в этом Раю жили люди, жили, как могли, не торопясь.
Наш новый гид – «Рамзес 12» так же, как и его каирский предшественник скрадывал плохое знание русского языка искрометным чувством юмора. Ведь императоров было всего 11. Он повел нас в Карнакский храм, где задавал несложные арифметические задачи по подсчету фараонов, правда, успешнее всего с ними справлялись дети школьного возраста. Не мною подмечено, что если считать перед сном баранов, то рано или поздно заснешь. То ли от подсчета императоров, то ли от жары я начала впадать в дрему и мы с другом отбились от толпы, жаждущих знаний туристов, так и не познав азов древнеегипетской письменности, а посему и не разобрав посланий начертанных на столбах храма.
Гулять среди развалин ничуть не познавательнее, чем бродить, например, по старинному кладбищу. Вековые камни, каменные бараны, фаллические символы. «У древних египтян была своя виагра», - поведал наш экскурсовод. Вроде бы прикасаешься к тайнам прошлого и в то же время ты так далеко от них. Вот тут снимали исторические фильмы. И теперь я вижу декорации. И меня переполняет гордость, как будто попала в кадр.
Интересно, очень интересно. Почувствовала себя ребенком и кладоискателем. Знаете, в детстве придумывала себе путешествия. Брала компас, съестные припасы. А как же, чтобы с голоду не умереть, и любимую подружку, с которой жила в одной коммуналке. И мы шли покорять Земскую гору, была у нас недалеко от дома искусственная насыпь.
И вот стою здесь среди развалин в Луксоре. И наивно хлопаю ресницами. Покорительница, великая путешественница. Эх, все мы родом из детства. Детства, в котором сказки казались реальностью.
«Сколько тебе лет и как тебя зовут?» Обернувшись, я увидела черноглазую арабку лет десяти. Ее глаза лучились живым интересом. Неожиданно поймала себя на мысли, что в какой-то момент перестала вот так доверчиво смотреть людям в глаза. Но ведь могу. Могу!
С жадностью вглядывалась я в лица прохожих, в мудрые морщинистые лица стариков, курящих кальян на пороге своих домов, в подведенные угольные глаза женщин, спрятавших лики под хиджабой, в просительные детские улыбки. Училась слушать звенящую тишину и радоваться мелочам. И однажды, время замедлило свой бег. И я поняла, что так было и 100, и 200 лет назад. Менялись только люди. Но и они, в сущности, были одинаковы, в желании познать смысл жизни. Восток – дело тонкое.
