Вообще - то я не очень люблю паломничать. Поймите меня правильно. Чтобы трястись в одном автобусе с богомолками по святым местам нужно соответствующее настроение, смирение, длинная юбка долу и платок, закрывающий лоб. А у меня настроение весеннее, т.е. глупая улыбка до ушей, хоть веревочки пришей, выбивающиеся из-под шапки завитушки и недопустимые в монастырях брюки, прикрытые по колено непромокаемым пуховиком. Да и еду я не с паломниками, а с историками. В город-монастырь. В Тихвин.
Дорога до города неблизкая – 2,5 часа. Типично русская, местами ухабистая, не считая небольшого образцово-показательного участка перед рекой Волхов. Говорят, специально к приезду Путина в Старую Ладогу расстарались.
И столько по дороге необычного. Что шею свернуть можно от любопытства. Проезжаем село Лужа. Интересно, как зовутся местные жители: лужане, лужковцы, а может просто лужки? И откуда такое странное название? Говорят, Петр 1 здесь когда-то проезжал на карете и застрял посреди лужи.
Или вот речка Елена. Перед ней табличка, а рядом с табличкой парень девушку фотографирует на «мыльницу». Ненужно быть прорицателем, чтобы догадаться об имени той девушки.
Дальше великие для Ленинградской области реки Волхов и Сясь, через которые когда-то проходил торговый путь из варяг в греки и обратно. Реки впадают в Ладогу. Нет, Ладогу мы не проезжаем. Озеро остается немного в стороне за кустами, лесами, болотами. Зато заезжаем на рыбный рынок. Там умопомрачительно пахнет свежей корюшкой и копченой форелью. Если кто не знает, корюшка благоухает огурцами. А форель еще теплая после коптильни. Такая поджаристая, что хочется начать ее есть немедля, прямо без хлеба и, не снимая перчаток. Цены на рыбу демократичные. И я даю себе зарок непременно отовариться на обратном пути. Уговариваю водителя. Он вроде не против.
Водителя зовут, как Пушкина – Александр Сергеевич. А еще с нами едет девушка Арина. Но не Родионовна. На этом совпадения заканчиваются. Арина носит очки и не верит в сказки. Пишет кандидатскую. Ну, в смысле не в автобусе пишет, а вообще. И поездка запланирована у нее, как раз с целью сбора информации для научного труда. Не то, что я праздно шатающаяся акынка, что хочу, о том пою. Что вижу, то и фотографирую.
Но вот и поворот на первый монастырь – Антониево - Дымский. Он и в самом деле первый, потому что древнее Успенского в Тихвине и древнее других областных обителей. Только мало что от этих древностей сохранилось в первозданном виде.
Разве, что леса и озера, как и века назад, все на том же месте. Да, камень, на котором в начале 13 века по колено в ледяной воде, в тяжелых истязающих тело веригах, молился преподобный Антоний. Место для своих молитв он выбрал не случайное, хоть и уединенное. Неподалеку находилось языческое скопище. И Антоний не огнем и мечом, а личным примером, пытался обратить в свою истинную православную веру не верящие фино - угорские племена. Открыть им, так сказать, глаза. Язычники же подсматривали из-за кустов, как какой-то человек в большой железной шляпе, типа рыцарь (ну таких слов, я думаю, они еще не знали) стоит посреди озера столбом. День стоит, два стоит, а на третий они подошли поближе поинтересоваться, может чего надо.
Кстати, «столбничество», так называлась уединенная молитва монахов на возвышении: столбах, деревьях, горах, камнях, пришло к нам из Византии. И получило расцвет в России в 14 веке. Антоний был не только первопроходцем, но и в каком - то роде законодателем моды в сем нелегком деле. А еще он никому и ничего не навязывал. Ни мыслей, ни разговоров. Просто вдохновлял людей личным примером мужественности и стойкости. И нашлись люди, поверившие ему и уверовавшие в Христа.
Так среди лесов и болот возник деревянный храм на Дымях. Первый монастырь был с виду скромным, как и его основатель. Но слава о Дымском озере по Руси пошла нешуточная.
Постепенно монастырь разрастался. Строились каменные храмы. И толпы паломников пешком шли в те глухие места, дабы очистить душу и излечить недуги, совершив омовение в чудесном озере. Преклониться перед святыми мощами, почившего к тому времени Антония. Помолиться на камне, с которого началась история обители.
Камень посреди озера – единственная святыня, которую пощадило время. Его не раздробили, не разнесли по кирпичикам, как православные храмы и стены монастыря. Для этой цели в 1929 году была образована коммуна «Красный броневик». Страницы истории советских лет, как будто написаны по одному шаблону для многих православных монастырей. Приют, коммуна, психиатрическая больница, школа трактористов, санаторий-профилакторий бокситогорского комбината… Можно не продолжать. Потому что продолжение равно разрушению. Храмов, своей истории, себя. Отречению от корней.
Сейчас монастырь вновь стал монастырем. Замкнулся круг.
А нас встречают полуразрушенные братские корпуса, бывшая сельская школа, сараи и новенькая кирпичная арка над входом, за которой заливисто лают собаки, сообщающие хозяину о прибытии не прошеных гостей.
Как бы там ни было, я всегда чувствую себя незваной гостьей в подобных местах, ибо нарушаю границы чужого пространства. Нет, правил я стараюсь не нарушать. Все-таки «в монастырь со своим уставом не ходят». Как положено, облачаюсь в платок, юбку и следую за охранником шутником мимо колокольни. Идем к Дымскому озеру. Лед на озере тает, плавится на солнце. Дорога до креста, установленного на камне, превратилась в месиво. И я иду, проваливаясь в лужи, хрустящие тонкими корочками льда. Возле креста ледяная прорубь с торфяной водой цвета охры. Говорят, вода исцеляет, особенно заболевания опорно-двигательного аппарата. Летом в озере купаются, не смотря на низкую, не больше 10 градусов температуру воды. Здесь бьют подводные ключи. А зимой неподалеку от святого камня рыбачат. Рыбаки сидят кучками и издали напоминают важных пингвинов. Солнце, преломляется в зеркальных поверхностях торосов. Слепит в глаза.
Спешу назад, чтобы забраться на недостроенную колокольню и взглянуть на окрестности с высоты. Поднимаюсь по шаткой деревянной лестнице с заледенелыми ступенями. Предательски дрожат колени. Под куполом обнаруживаю связки сухих березовых веников и исписанные масляной зеленой краской кирпичи. На кирпичах имена людей, пожертвовавших денег на храм. Кто сколько смог. История их не забудет.
Храмы восстанавливают сами монахи. В монастыре, со слов охранника, 4 монаха, 4 послушника, 4 гуся , 4 собаки и один начальник охраны. Вот так.
В практически заново отстроенном на прежнем фундаменте храме Антония Дымского сохранилось несколько старинных икон, изображающих жития святых. Есть и новые, нарядно расшитые бисером и украшенные цветными каменьями Богородицы в кокошниках.
Впрочем, о Богородицах расскажу чуть подробнее. На Руси не так много известных икон с ликом Божьей матери. Их можно буквально пересчитать по пальцам. Загибаю: Казанская, Владимирская, Смоленская, Донская и Тихвинская. Может, кого и забыла. Не суть. Каждая икона – реликвия. Считается, что Донская божья матерь оказала помощь в Куликовской битве. По поводу Казанской иконы существует легенда, согласно которой святыня была трижды обнесена на вертолете над блокадным Ленинградом. И блокада была прорвана.
У каждой иконы своя история и манера написания. Фишка, как сказал бы один знакомец.
Фишка Тихвинской иконы заключается в оттопыренной пяточке Христа. Сидит себе румяный младенец на ручках у Богородицы и как бы невзначай, выставил голую пяточку, которую обычно лобызают паломники. И сколько их было за годы существования иконы, одному Богу известно. Ведь главная соль в том, что Тихвинская богоматерь, в отличие, например, от Казанской и Смоленской икон, не копия с оригинала, а самый настоящий подлинник.
Продолжение в части 2,3
