Воспоминания о Султанате Часть 7 Город Низва
Выходим из крепости, садимся в машину и едем дальше. Слева в стороне остаётся город Изки. Через этот город проходил древний караванный путь. В Изки имеется форт, интересна старая медина, но султан пока не открыл Изки для туристов. Очень жаль. В своё время местные жители до прихода ислама поклонялись золотому идолу Джарнану. Всем известно, правоверные уничтожали идолов. Поэтому горожане спрятали золотого тельца в недоступной горной пещере где-то совсем рядом с Изки.
Водитель, развлекая нас, ставит арабскую музыку. Жёлто-пепельные горы отступили. Движемся по выжженной солнцем пустыне, покрытой редкими деревцами и кустарником. Встречных машин совсем нет, и дорога в идеальном состоянии.
Интересно, что внутренние районы Султаната называются спина. Раньше здесь жили исключительно бедуины. Вообще, оманский этнос сформирован из представителей пустынных, горных и прибрежных племён.
Мухаммед рассказывает, что он родился недалеко от Маската и соответственно относится к прибрежным оманцам. У Мухаммеда 4 брата и 3 сестры, жена родила ему троих детей, а всевозможных дядей, тётушек, троюродных и двоюродных братьев и сестёр он даже не считал.
Через некоторое время попадаем в город Ибра. Продолжается сиеста, людей на улице почти нет. Где-то вдали на горе маячит смотровая башня. Она сохранила город от врагов, но оказалась бессильной перед силами природы.
Наш водитель вспоминает, что в прежние времена из города в разные стороны разбегались фаладжи, наполняя водой окрестные долины. Но подземные источники неожиданно пересохли, словно сам Аллах прогневался на людей. Власти пытаются сохранить город, проведя сюда воду. Однако для нормальной жизни большой общины людей этого мало. Против воли Аллаха бессилен даже султан со своими министрами.
Кто и когда основал Ибру, никто точно не знает. Множество сторожевых башен на подъезде к Ибре говорит о её важном стратегическом положении, в тоже время Мухаммед утверждает, что крепости здесь, как и в Аль Хамре, никогда не было.
В окрестных горах археологи нашли около ста каменных цилиндрических башен, в которых хоронили в доисламские времена усопших. Макет такой усыпальницы мы видели в музее в Низве. Чем-то всё это напоминает иранские башни молчания зароастрийцев. Наверно здесь в те времена почитали учение Заратустры.
Во все времена жители Ибры считались в Омане аристократами – именно они отправлялись осваивать новые земли. Когда Ливингстон и Стенли пробивали себе дорогу по африканским болотам и джунглям, они с удивлением встречали там арабов.
Особенно много жителей Ибры перебралось на Занзибар в эпоху оманского султана Саида. В эпоху Саида Великого Оман фактически владел восточным побережьем Африки. Символично то, что сам султан Саид правивший 52 года, основоположник нынешней династии султанов, скончался в 1856 г на борту судна шедшего на Занзибар.
После смерти Саида Великого его дети разделили владения империи. Занзибарский трон занял один сын, а в Маскате остался другой. Занзибар в то время стоял на перекрёстке торговых путей. Его купцы успешно торговали корицей и пряностями.
Восток живёт кланами, и выходцы из Ибры не один десяток лет направляли с Занзибара деньги своим родственникам. Город почти 200 лет процветал. В январе 1963г чёрные националисты свергли на Занзибаре 18-летнего султана Джамшита, устроив жуткую резню. Очень мало кто из арабов сумел тогда убежать с Занзибара.
Въезжаем в исторический центр Ибры. Он выглядит так, словно его бомбили.
Славный город Ибра 
Мухаммед даёт нам на осмотр 30 минут. Пройтись прогуляться здесь весьма любопытно, особенно если знаешь историю города. Разрушающиеся особняки сохранили элементы внутреннего и внешнего декора, многие из них заперты, в другие можно войти, но состояние стен и крыши таково, что это несколько экстремально.
Впрочем, не всё так плохо. На главной улице теплится жизнь, здесь есть несколько приличных домов.
Мне стало жутко интересно. Сам не понимаю как, но я взял жену за руку и мы переступили порог его дома. Ворота там как отдельная комнатка, сразу за ними двор, где бегают куры и индюшки. Старик ведёт нас дальше в ещё один домик, приглашая присесть на ковёр в прохладном зале. Опускаемся на подушки, осматриваемся. Привычной нам мебели в комнате нет. На стене портрет султана, ханджары, две сабли, в нишах какие-то книги. Вобщем обстановка примерно как в воссозданных музеях Низвы и Нахли.
Оманец улыбается, что-то тараторит по-арабски, по-английски он не понимает. Я ему указываю на портрет Кабуса, всячески обозначая знаками, что султан, дескать, молодец. Пытаюсь узнать у старика, жил ли он или его родственники на Занзибаре.
Вдруг, как фея из сказки, появляется молодая девушка, молча, кланяется нам, предлагая взять с подноса финики и по чашечке кофе. Когда она успела всё это приготовить, словно знала, что мы зайдём. Я спрашиваю старика, можно ли её сфотографировать. Видимо это было моей ошибкой, а может, не нужно было трогать тему Занзибара.
Хозяин дома как-то переменился в лице. Его весёлое настроение сменилось озабоченностью. Увидев такую ситуацию, Лена стала толкать меня в бок, опасаясь, что нас здесь повяжут и продадут в рабство в Саудовскую Аравию.
Посидев ещё минутку, мы показали знаками, что нам нужно спешить. Так мы и ушли, кофе не нахлебавшись, и оказывается вовремя. Встревоженный Мухаммед уже отправился искать своих туристов, ведь отведённый нам лимит времени давно закончился.
Повернув на узкую улочку, выезжаем на вади – широкое русло высохшей реки, разделяющее город на две части.
Мухаммед утверждает, что в городе хорошие портные, и каждую среду здесь собирается рынок, на который вход открыт только женщинам. Моя жена на рынок наверняка бы не пошла, а я не женщина, впрочем, сегодня и не среда, поэтому движемся дальше.
