До Эйфелевой башни от Мелёна всего-то 40 километров, а завтра у нас выходной. Обязательно поеду в Париж. Первым делом поднимусь на смотровые площадки его «Железной дамы» и осмотрю город с высоты птичьего полета. А дальше - Нотр-Дам, Латинский квартал, Сакре-Кёр, Консьержи, Дом инвалидов… Нет, пожалуй, на всё это времени не хватит. К тому же вечером надо побывать в «Лидо». В таком суетливо-приподнятом настроении я строил грандиозные планы предстоящей поездки.
Но пора было заканчивать свои мечтания и отправляться на боковую, а то завтра вставать ни свет, ни заря.
И вот он наступил – день путешествий по Парижу! Настроенный на великие свершения, я рано утром вышел из гостиницы. Однако вокруг я не увидел привычных глазу зеленых газонов и остатков пожелтевшей листвы на деревьях. Первый снег пушистыми хлопьями неспешно укрывал следы уходящей осени. Дома метрах в двухстах от меня смутно прорисовывались сквозь белёсо-серую дымку и более походили на картины импрессионистов, нежели чем на реальную действительность. Я представил себе, что примерно такая же блекло-унылая панорама будет сегодня открываться и с Эйфелевой башни. Настроение у меня стало постепенно падать, впрочем, как и температура воздуха на улице. «Сможет ли хоть чем-нибудь обрадовать меня Париж при такой мерзопакостной погоде?» - с грустной физиономией размышлял я. Но другой-то возможности побывать ТАМ у меня больше не будет, поэтому-то и поплелся я в сторону железнодорожного вокзала Мелёна.
Полчаса, проведенных в вагоне электрички, несколько позабавили меня. Я с интересом разглядывал моих попутчиков-французов, скукожившихся от холода и закутанных в толстые шарфы. На головах некоторых из них были шапки-ушанки, которые явно походили на зимние головные уборы наших солдат. Наверное, такую моду во Францию принесла бежавшая из России да по морозу наполеоновская армия.
Лионский вокзал Парижа встретил меня обычной для таких мест суетой, а также разлегшимися на полу вдоль стен то ли туристами, то ли... Нет, при внимательном рассмотрении оказалось, что это все-таки бомжи. Внутри вокзала было достаточно холодно, поэтому они выбирали для себя наиболее теплые места. Когда я вышел на привокзальную площадь, то мне сразу бросилась в глаза припорошенная снегом вывеска "Гастроном" на первом этаже одного солидного дома. Конечно же, я заглянул в русский магазин, но не по причине разыгравшейся ностальгии. Все значительно проще: мне надо было найти ближайшую станцию метро, и отзывчивые продавщицы, наши соотечественницы, вежливо послали меня в нужном направлении.
Маршрут знакомства с Парижем я выстраивал таким образом, чтобы объять необъятное (хотя К.Прутков утверждал обратное). Поэтому сначала поехал не к Эйфелевой башне, а значительно ближе - к Парижской мэрии. От неё, судя по туристической карте, рукой подать до Нотр-Дам де Пари. Здание городской администрации смотрится очень эффектно. Даже на фоне серого неба и небольшого снегопада. Жаль, что не удалось подойти к нему поближе и повнимательней рассмотреть изумительный фасад. Оставалась ровно неделя до Рождества, и вокруг мэрии, обнесенной решетчатым забором, бульдозеры рьяно утюжили площадку под будущий каток, а прочая техника была задействована на установке большой елки. Трудовой энтузиазм французских строителей, помноженный на отсутствие времени для возведения ледового городка, наглядно доказывал, что не только в Советском Союзе пятилетние планы могут выполняться за три дня.
От мэрии по мосту Д'Арколь я быстрым шагом перешел через Сену на остров Ситэ, но к Собору Парижской богоматери попал не сразу. Наверное, как и всякий другой ротозей, оказавшийся на целый день в Париже, я застрял в протянувшихся друг за другом нескольких сувенирных лавочках. Мне же надо было возвращаться из Франции не с пустыми руками! Большинство сувениров на прилавках, если хорошо приглядеться, имели едва заметные ярлыки "Made in China", замаскированные на оборотной стороне или внутри той или иной поделки. Но цены (!) здесь были совсем не китайские. «Вот она, золотая жила нехитрого бизнеса, - смекнул я, - берем товар за какие-то фыни и юани в Поднебесной, а продаем здесь за полновесные евро!» Ошибочно приняв мою задумчивость за стеснительность, продавец перешел к активным действиям. Он предложил брать майки с видами Парижа оптом, а брелки в виде маленькой Эйфелевой башни и вовсе на вес. Тыкая пальцами в ценники, продавец быстро убедил меня в том, что так будет дешевле. В знак согласия с его доводами мне пришлось раскошелиться на небольшие покупки. Распрощавшись с довольным лавочником, я таки вырвался на улицу из цепких объятий торговли.
Несколько шагов по прямой, и передо мной предстает во всем величии Собор Парижской богоматери. На просторной площади у храма рыскают многочисленные группы туристов и отдельные гости столицы. Эти заезжие ценители прекрасного вертят головами вокруг себя, щелкают фотоаппаратами и месят под ногами свежевыпавший снег. Продрогнув на открытом воздухе, они поспешно бегут в Нотр-Дам де Пари спасаться от холода.
Пора и мне в собор. Но сделать это не совсем просто. По дороге к храму стоят, сидят и просто хаотично перемещаются как в броуновском движении нахальные попрошайки арабской или африканской внешности. В отличие от известной Эсмеральды они для тебя не споют и даже не станцуют. Тем более ни у кого из них и в помине нет той белой козочки, которая показывала фокусы. Вместо этого так называемые «нищие» энергично протягивают к тебе руки и на хорошем английском языке громко призывают оказать им посильную финансовую помощь. Прикидываться глухонемым мне было не с руки, поэтому я начинал играть с ними в "твоя моя не понимай". Незнание нашего "великого и могучего" быстро охлаждало их пыл, и они, долго не мешкая, переключались на других потенциальных спонсоров. Отмечу, что ничего подобного перед соборами в других городах Франции я не видел!
Обойдя все внутренности храма, я попытался найти вход на крышу здания, дабы пройти маршрутом звонаря Квазимодо, а заодно осмотреть появившихся там позднее всяких химер и горгулий. Увы, но когда в Париже выпадает снег, то вход на крышу Нотр-Дама, равно как и на Эйфелеву башню, закрыт. Определенно мне сегодня не везло!
Покидая лоно церкви, я размышлял о том, доступно ли мне с такой же силой восхищаться Собором Парижской богоматери, как это делал в своем известном романе В.Гюго или же артисты из нашумевшего мюзикла. Не определившись до конца со своими чувствами, я как-то незаметно добрался до Консьержи – еще одной достопримечательности на острове Ситэ. В настоящее время значительную часть исторического здания занимает Дворец правосудия, но как музейные объекты здесь сохранились помещения средневековой королевской резиденции и тюремные камеры времен Великой Французской революции. Конечно же, мне хотелось увидеть все это наследие старины. Подойдя к музейному входу, как ни старался, но никак не мог открыть массивную дверь. Я решил было искать другой вход, как заметил на окне справа объявление о том, что сегодня в Консьержи вход для посетителей закрыт. «Опять плохая погода помешала! Намело, понимаешь, снега в открытые окна! - раздраженно констатировал я. - Прям непруха какая-то сегодня».
Надежда на получение мною каких-то необычных впечатлений от пребывания в Париже быстро угасала. Да и хмурый день начинал сдавать свои позиции перед длинными зимними сумерками.
Поспешу хоть к Эйфелевой башне, чтобы успеть увидеть её в полный рост, пока еще верхушка единственного «жирафа» в Париже не растворилась в темноте. Метро в этом плане оказалось хорошим помощником. От станции "Георг V" я прошелся по фешенебельному авеню, носившего имя этого же короля, и оказался у моста Альма.
На противоположном берегу Сены уже смутно, почти в темноте, проступает силуэт главного символа Франции. «Все! Приехали! – удрученно причитаю я, - Вот и посмотрел Париж! Таких «впечатлений» хватит на всю оставшуюся жизнь!»
И вдруг для меня, расстроенного и подавленного постоянным невезением, произошло настоящее чудо. На фоне чернеющего небосвода вспыхнула и засияла фантастической иллюминацией красавица Эйфелева башня. "Скорее к ней, и только к ней!" - только подумал я, а ноги мои уже быстро понеслись в нужном направлении. Есть, наверное, нечто магическое, которое неудержимо влечет тебя к главной достопримечательности Парижа. И хотя ты видел её сотни раз и в фильмах, и на фотографиях, прекрасно знаешь, как она выглядит, но смотреть своими широко открытыми от восторга глазами на самую знаменитую башню, да еще в натуральную величину – это, скажу я Вам, ЧТО-ТО!!! Ведь только здесь мне на ум пришла знаменитая фраза Ильи Эренбурга «Увидеть Париж и умереть».
Но умирать было некогда. Как только цифры на моих часах показали 20.00, на Эйфелевой башне начали перемигиваться тысячи и тысячи маленьких вспышек, которые превратили её на 2-3 минуты в самую большую елку планеты.
С этого места парижские чудеса больше уже не скрывались от меня, а с охотой шли на встречу. Только я отошел от нетленного творения Густава Эйфеля и уже неспешно прогуливался по набережной Сены, как за мостом Гренёль, прямо по середине реки увидел статую Свободы. Сначала я не мог поверить своим глазам. Откуда она здесь?! Но потом вспомнил, что такой ставший всемирно-известным монумент именно французы преподнесли в дар Нью-Йорку в честь столетия независимости США. Позднее мне рассказали, что спустя год американцы, жившие в Париже, вручили точно такую же скульптуру французам. В знак благодарности, наверное. Однако сия копия оказалась раз в пять меньше оригинала. Вот такая получилась история! И кто же после этого скажет, что американцы не способны делать оригинальные подарки?!
Без фотографии со статуей Свободы я просто не мог покидать Париж. Когда я еще доберусь до Нью-Йорка? А здесь есть шанс запечатлеть себя с символом заокеанской демократии! По мосту Гренель быстро спустился к постаменту сего памятника и увидел, что я не одинок в стремлении сделать желанный снимок. Я «щёлкну» на фото тебя, ты – меня, и можно двигаться дальше.
За статуей Свободы продолжался бульвар, протянувшийся прямо по воде от одного моста к другому. Никогда еще в своей жизни не прогуливался по центру реки. В это время справа и слева мимо меня проплывают речные лайнеры, облепленные со всех сторон мощными прожекторами. И становится все вокруг ослепительно ярко. Наверное, светлее, чем днем. На застекленной нижней палубе очередного судна замечаю пассажиров, которые в своем большинстве увлечены не красотами Парижа, а содержимым столиков, за которыми они справляют обильный ужин. Спасибо этим прожекторам, хоть не туристы, так я полюбовался эффектными небоскребами, которые раскинулись по обе стороны от Сены. Как мне показалось, в этих местах Париж больше походит на московские новостройки или современные кварталы Пекина, возведенные к Олимпиаде.
Однако совсем скоро начнется спектакль в «Лидо» - лучшем театре-варьете Парижа. Несмотря на высокую цену билетов, я просто не мог пройти мимо такого знаменитого очага французского искусства. До поездки во Францию был премного наслышан от разных людей, которые хоть и не были в Париже, но точно знают, что вход в «Лидо» стоит от 200 евро и выше. В крайнем случае – 100-120 евро, но только (по убеждению таких «знатоков») в период больших распродаж и скидок! Как же мне было приятно узнать у администратора варьете, одетого в импозантный черный смокинг и при бабочке, что билет можно купить и за 55 евро, но на балкон и без «Шампанского».
В конце концов, я все же хотел увидеть программу блистательно варьете, а не откушать "Шампанского", пусть даже и французского!
Спектакль был хорош... А цирковые номера просто превосходны!!! Но больше всего на меня произвела впечатление сценография - на какое-то время пол сцены опускается вниз, затем вверх поднимается или бассейн с фонтанами, или ледовый каток с фигуристами, или уж совсем неожиданно из-под пола вырастает трехэтажный индийский храм с изваяниями богинь по периметру. Когда же храм начинает вращаться вокруг своей оси, а скульптуры оживают и кружатся в древнем ритуальном танце - то весь номер сидишь с открытым ртом. И только потом понимаешь, как ты забавно смотрелся со стороны.
Очарованный спектаклем, я покидаю гостеприимное "Лидо" и сразу окунаюсь в изысканно-праздничный мир Елисейских полей. Повсюду бурлит жизнь – шумят прокуренные брасри (по-нашему пивные), поблескивают своим лоском дорогие рестораны… Даже большие магазины и крошечные бутики открыты в столь поздний час. А чуть поодаль, за гирляндами огней, развешанных на деревьях, виднеется площадь великого президента Франции Шарля де Голля со знаменитой Триумфальной аркой в центре. От неё по Елисейским полям я прохожу до площади Согласия, где стоит колесо обозрения. Холодное бело-голубое освещение делает его похожим на волшебную снежинку гигантских размеров.
И вновь Лионский вокзал – возвращение в Мелён.
На этом моё однодневное пребывание в Париже подошло к концу. Началось оно с серого неба, промозглой погоды и тотальной непрухи. Но как удивительно красиво все завершилось! Наверное, по-другому и не могло быть в Париже, городе-празднике, который, по мнению Э.Хемингуэя, всегда с тобой.