Жил в Брацлаве, похоронен в Умани, почитаем во всем мире
Местечко Брацлав живописно раскинулось на берегу Южного Буга в 60 км от Винницы. Здесь прошло мое детство, каждое лето я с родителями выезжал из душного города сюда, где, теряясь в прибрежных скалах, разбиваясь о каменистые пороги за старой мельницей Солитермана, мирно текла река. Здесь мы ловили с отцом рыбу и, пацанами, набирали у бабушек полные карманы семечек «на пробу». Беззаботная пора!
Прошли годы. В далекой Москве я узнал, что, в Брацлаве в XVIII веке жил величайший святой иудаизма — ребе Нахман. Это был живой светоч премудрости, утешение для простого люда. Он учил народ, странствовал из селения в селение и нашел покой в Умани. Его могила сегодня превращена в место великого паломничества (даже девятиэтажную гостиницу специально построили). А на скромной табличке у надгробия, одна из надписей гласит: «Если кто усердно будет молиться ко мне – вытащу за волосы из ада, какие бы тяжкие грехи не совершил».
Брацлав. Вид на заброшенную мельницу Солитермана на берегу Южного Буга.
Ребе Нахман был, кроме всего, еще и великим ученым иудаизма, онтологически понимая учение на уровне самого «бытия». В его наследие входят многочисленные толкования Торы. Но, то ли следуя традиции, то ли ему не давала это сделать его, буквально, физиологическая «наполненность» светом (все, что для других было чудом, для него – естеством), то ли он руководствовался принципом, что переведенная в «букву» одухотворенность умирает, – он вообще ничего не записывал. И эту роль брал на себя его любимый ученик, также известный и почитаемый ныне, ребе Натан Штернгарц.
Правда, когда после смерти ребе Нахмана брацлавские евреи предложили ребе Натану возглавить общину, тот мягко отказался со словами: «Лучше я останусь его любимым учеником!»
И вот, спустя двадцать лет, я снова здесь. В пятистах метрах от дедушкиного дома, на старом еврейском кладбище на скале, над мельницей, красуется новый кирпичный домик с красной черепицей — здесь и покоится ребе Натан Штернгарц (я подумал даже, что это самое высокое место в Брацлаве). К нему, рядом с тропинкой, утоптанной ногами паломников, ведет новая террасная лестница. Евреи (и не только) со всего света приезжают сюда для поклонения и молитвы. Внутри домика — два белых надгробия, пустое кресло, скамейка и книжный шкаф. Больше ничего. Все книги на иврите, за исключением одной маленькой брошюрки – она называлась «Пустое кресло» и состояла из изречений и афоризмов ребе Нахмана.
— Странно! – подумал я, бросил беглый взгляд на кресло и, усевшись поудобнее, начал читать…
От иудаизма к православию
Почему «Пустое кресло»? Цадик учил, что человек, пытающийся понять мироздание, осознает, что кресло, в котором он сидит – действительно пустое, что он сам – мало привлекательное существо – и начинает просить мудрости у Создателя. И это – начало всего. В тайном учении иудаизма существует такое понятие, как «кли» – «сосуд» (в отношении к человеку). Чтобы в сосуд что-либо положить (налить) – сосуду необходимо быть, во-первых, пустым, во-вторых, — чистым. (К слову, и Христос со страниц Евангелия, призывает вначале очистить чашу и блюдо изнутри). Человек, стремящийся познать своего Творца, должен желать избавиться от своих недостатков и пороков и быть готовым к тому, что Бог Сам будет его формировать.
(А нам, порой, хочется «выклянчивать» свыше те или иные блага и ценности, а когда они по необъяснимым нам причинам не подаются – грозимся кулаком в небо.)
Старинное еврейское кладбище в Брацлаве
… Пока я читал книгу – казалось — время остановилось. Эта маленькая брошюрка в твердом глянцевом переплете была бесконечно премудра и, в то же время, проста, как на ладони; глубинна – и, казалось, что это – голос из самой вечности. И еще. Она была написана о том же и теми же словами, что и учения многих православных старцев, которых я читал ранее: таких, как Нил Сорский, Паисий Величковский, преподобный Симеон Столпник. Все они (в том числе и брацлавский ребе) отличались не только живой верой в единого Бога, но и особым слухом, слышащим голос своего Творца (первая иудейская заповедь “шма” – “слушай!” – прим. автора).
И за это люди их любили и тянулись к ним, чтоб поучиться премудрости. Вспомните хотя бы Иоанна Кронштадского, за благословением к которому в царский Санкт-Петербург стекались тысячи людей со всей Великой, Малой и Белой Руси (еще не нужны были загранпаспорта, а может быть, в скором времени, и визы). Думаете, это – наша история? Нет. Это – наше настоящее!
Потому, что в каждом из нас, “зашоренном” городским-бытовым-суетливо-заботливым образом жизни всегда есть частичка сердца, отгороженная для вечных ценностей (а они не зависят от национальности или от того, в какую церковь ходила прабабушка).
Умань. Усыпальница ребе Нахмана.
Тайна французского медальона
…Но я ошибся! Самым высоким местом в Брацлаве оказалась не могилка цадика, а белая статуя парижской Богоматери над входом в католический собор. Нет, нет, это – не пышно-почтенная Нотр-Дам де Пари. Это — другая история.
Холодный январь 1830-го. Франция накануне кровавых событий. В школе сестер милосердия имени св. Винсента на улице Бак (rue de Bak) в Париже, юной послушнице Катрин Лябуре является Пресвятая Дева, предсказывает предстоящее падение монархии, революцию, разгул коммунизма и многочисленные людские жертвы. Она просит отчеканить особый чудотворный медальон, который призван хранить от случайной смерти всех, кто будет с верой его носить. На медальоне должна быть изображена Богоматерь со слегка разведенными в сторону руками – знак того, что через Нее будут изливаться особые милости.
Брацлав. Фасад восстановленного костела.
Однако послания Катрин воспринимаются “в штыки” духовенством. (Собственно говоря, а как должны реагировать “заместители Бога”?!) Но разворачивающиеся в стране события быстро “отрезвляют” — вскоре медальон отчеканен и роздан тысячам солдат, отправляющимся на фронт. После этого многие говорили о чуде. И поныне существуют свидетельства спасенных этим медальоном людей.
Бритоголовый «чеченец»
Однажды моя старенькая машина сломалась где-то под Торжком на трассе Москва – Санкт-Петербург. Автосервисом “заправлял” здоровенный детина с татуировками на мускулистом накаченном торсе. Под тройным подбородком, на шее — массивная золотая цепь. А на ней … (неужели?) – парижский медальон!
— А ты в курсе, что это у тебя? — поинтересовался я.
— А как же, — и он подробно рассказал, что служил в Чечне, не раз бывал под обстрелом, а медальон — сестра, провожая в армию, подарила. — С тех пор я и храню его, как зеницу ока.
Причем парень рассказал и историю самого медальона, да так живо, что я сразу вспомнил служителя из католического собора в Брацлаве – тот и двух слов сказать по этому поводу не смог. И на мой вопрос, откуда эта статуя на крыше – только пожал плечами: Мадонна — и все тут!
Индульгенцию всегда можно купить
Хотя, чему удивляться? В Париже меня ждало не меньшее разочарование.
Кафедра св. Винсента затеряна в глухом дворике со стороны улицы Бак в самом центре Парижа. В двух шагах от нее – католический магазин. Здесь продают всякие погремушки, ангелочков и прочие украшения, — красноречиво говорящие, что эпоха индульгенций еще не миновала и всегда можно за соответствующее вознаграждение купить эксклюзивный билет в царство небесное.
Париж. Рю де Бак, Кафедральный Собор св. Винсента. (все фото автора)
Тыча пальцем в карту города, зная два-три слова по-французски, я просил показать место, которое искал. Но никто и слыхом не слыхивал! Хотя санктуариум громадный и знаменитый. (Собственно говоря, в Москве, в католическом магазине на вопрос, можно ли посмотреть лурдскую статуэтку, мне показали фатимскую).
… Все-таки, чудом, расспросив какую-то нищенку, я нырнул в нужную подворотню. Только что началась служба. Священники с разных континентов служили мессу одновременно на нескольких языках. На снимке, сделанном в этом соборе, видно, что рядом молятся люди разных национальностей и цвета кожи. И, как ни странно, ничто им не мешает!
Послесловие...
Поэтому и приходится ребе Нахману (и другим святым, независимо от вероисповедания), усиленно помогать нам из вечности. И тропа к их могилкам не зарастет никогда, так как ищущих Бога, пылких и целеустремленных – много. Но все они остаются сиротами, потому что живых светильников, способных по-настоящему возжечь в их сердцах свечу веры, днем с огнем не сыщешь!
