Я родилась в С-Петербурге; детство провела в Крыму и, в течение жизни на отдых, в основном ездила на юг. И вот в зрелые года потянуло на Север. Знойным летом 2010 года мы с мужем (моим верным попутчиком) взяли путевку в питерской турфирме "Акварель" и отправились на Соловецкие острова.

Скорый поезд "С-Петербург-Мурманск" душным августовским вечером набирал ход, взяв курс на север. Проплыли за окном знакомые пригороды, пахнуло гарью с дымящих торфяных болот самой глухой и безлюдной части Ленинградской области; по грохочущему мосту наш поезд форсировал реку Свирь и нырнул в чернильную, рокочущую недалекой грозой ночь. На полустанках, несмотря на поздний час, местные жители толпились на перроне, предлагая пассажирам чернику, грибы, морошку, — непривычные для меня дары северных лесов. Духота на улице стояла, как в парной, — никак не верилось, что зимой здесь бывают морозы до — 40. Редкие капли теплого, как парное молоко, дождя лишь дразнили иссохшую землю. В лесу кое-где дымило, но пламени не было видно. Прекрасные озера Карелии и разливы Беломоро-Балтийского канала мы благополучно проспали, а утром сошли на довольно убогой станции Кемь.

Здесь нас поджидал автобус, чтобы везти на пристань. Поразили поля грязи на берегу весьма внушительных размеров. Это следы отлива. На знакомом с детства Черном море отливов почти не бывает, и зрелище это показалось весьма странным. Белое море, действительно, белое, точнее белесое. Нам повезло: стоял мертвый штиль (а шторма здесь бывают до 6 баллов, но это, как правило, поздней осенью) Утлое суденышко отчалило от пристани, где стояли машины и автобусы, судя по номерам, со всей России и ее ближайших окрестностей (из Украины, Белоруссии, Финляндии и т.д) Плыть до островов долго — около 3 часов. Побережье Белого моря представляет собой довольно низкий шхерный берег, похожий на побережье Балтики возле Хельсинки и Стокгольма. Катер почти все время сопровождают чайки. Здесь они не такие, как на Финском заливе, и не такие, как в Крыму — крупные, с черным оперением на крыльях. Иногда из воды высовывают свои усатые морды любопытные нерпы. Вода вокруг кажется густой, как сироп, и такой высокой кружевной облачности, пропускающей лучи солнца, я на юге тоже не встречала. Море довольно прозрачно, — видно на 8 — 10 метров в глубину. Наконец, на горизонте появляются силуэты монастыря. С моря он смотрится весьма внушительно и грозно. Очень суровый вид придают крепости башни из грубых гранитных валунов.

Сходим на берег. Организовано все неплохо (встреча туристов, заселение в гостиницу и т.д) — наверно, отработано все за много лет (музей-заповедник существует с 1974 года). Гостиница нам досталась весьма уютная: все из дерева и оформлено в северорусском стиле. Кормят здесь в ресторане при гостинице, как выяснилось позже, на убой — дома мы так не питаемся. В меню тоже национальная русская кухня. Повсюду запах дерева и прогретой солнцем смолы. В общем, райское место.

После сытного обеда у нас экскурсия по монастырю. Экскурсоводами здесь работают молодые юноши и девушки — в основном, студенты вузов Архангельска. Большинство гостиниц и гостевых домов функционируют с 15 мая по 15 сентября, но есть и работающие круглогодично. При монастыре есть поселок на 900 жителей, в нем несколько продуктовых и сувенирных магазинов, школа для местных детей и электростанция. Есть здесь и аэропорт. Он особенно актуален зимой, когда Белое море замерзает, и глубокой осенью, когда бушуют особенно сильные шторма. Регулярно летают самолеты из Москвы и из Архангельска.

Монастырь стоит на перешейке между Белым морем и Святым озером. Основал его в XV веке преподобный Савватий. Он жил и служил Богу в Кирилло-Белозерском монастыре недалеко от Вологды, являясь учеником Кирилла Белозерского. В 1429 году после смерти своего учителя Савватий стал искать уединения, и вместе с пустынником Германом поселился на пустынном острове в Белом море. В 1435 году Савватий умер, но Герман недолго жил один — к нему присоединился отшельник Зосима. Они перешли жить на другое место острова, — рядом с озером. Постепенно монашеская община стала расти. Годом основания монастыря можно считать 1436-й. В конце XV века монахи построили из дерева первый храм Преображения Господня. В монастырь потекли деньги и крупные вклады золотом и драгоценностями от бояр Новгородской феодальной республики. Много жертвовала на монастырь известная новгородская боярыня Марфа Борецкая. Архиепископ Иона прислал из Новгорода в монастырь игумена Феодосия.

Однако, расцвет монастыря пришелся на вторую половину XVI века — на время игуменства Филиппа (Колычева). Это при нем началось на Соловецких островах каменное строительство, прокладывались каналы для соединения между собой многочисленных озер. С 1552 г по 1566 г построены в камне Спасо-Преображенский собор, келарская палата, Успенская церковь. С 1582 г по 1594 г строились стены и башни монастыря. В то далекое время почти любой монастырь был крепостью и имел военно-стратегическое значение для расширяющего свои владения Русского государства. Филипп Колычев очень много сделал для монастыря, и его до сих пор поминают во время службы в монастырских храмах. Он смело выступал против опричнины, затеянной Иваном Грозным, и поплатился за это: был преступно убит по приказу царя Малютой Скуратовым в 1569 году. Мощи святого хранятся в Успенском соборе Московского Кремля.

Отличился монастырь и в XVII веке: он стал центром сопротивления русской церкви реформам патриарха Никона. У Никона были свои причины для нелюбви к братии Соловецкого монастыря. Он был там монахом, но конфликтовал с братией и удалился в Анзерский скит (скитов вокруг монастыря несколько). Там он стал иеромонахом, но не смог ужиться с монастырской братией и решил покинуть острова. По дороге он попал в сильную бурю, и его лодку прибило к безлюдному острову. В благодарность богу за свое спасение Никон основал на этом Кий-острове Крестный монастырь в 1630 году. Монастырь стал экономическим соперником Соловецкого монастыря. Со временем духовная карьера Никона круто пошла в гору: он стал приближенным царя Алексея Михайловича. Судьба Никона известна всем: поучительная история о властолюбии и гордыне. А Соловецкий монастырь собрал в своих мощных стенах всех недовольных "бесовскими реформами". Почти 9 лет длилось "соловецкое сидение". Монастырь штурмовали царские войска, но безуспешно. Окрестные крестьяне охотно снабжали сидельцев продуктами. Помогло штурмующим предательство. Монастырь был взят, почти все сидельцы перебиты.

Еще с XVI века монастырь был местом ссылки политических преступников. Посетив главный Спасо-Преображенский собор, трапезную и ряд церквей, мельницу и хранилища продуктов, мы смогли оценить по достоинству мрачные, сырые камеры-кельи для ссыльных. Тюрьма в Шлиссельбурге и казематы Петропавловки показались по сравнению с ними благоустроенным отелем. Много боли, тоски и страданий видели эти стены.

Мощь монастырских стен была проверена и в XIX веке. Крепость монастыря в июле 1854 года выдержала 9-часовой обстрел английской эскадры. Англичане не претендовали на взятие монастыря, — они хотели лишь пополнить в монастыре запасы пресной воды и продуктов. Переговорный камень с вырезанным на нем неразборчивым текстом, лежащий на самом берегу, указывает место встречи монахов и англичан. Непрошенным гостям и словами, и позже крепостными пушками доходчиво объяснили, что им стоит убраться восвояси с российской территории, что вскоре они были вынуждены сделать.

Монастырь посещали цари и князья; все помещения, где мы были, пустые, со следами недавнего ремонта, прежде утопали в золоте. После революции 1917 года монастырь был разграблен, многие ценности проданы за границу, а на этом месте организованы СЛОН (Соловецкие лагеря особого назначения). Сюда опять свозили политических преступников, — врагов уже не царской, а советской власти. А с ними вместе и тысячи невинно осужденных. Заключенные содержались во всех помещениях монастыря, включая отдаленные скиты. С 1939 года в монастыре базировалась школа юнг Северного флота, заключенных распределили по другим лагерям архипелага ГУЛАГ. И лишь совсем недавно монастырь делят между собой музей-заповедник и Русская Православная Церковь.

Первый день пребывания на Соловках клонился к закату, и закончить его мы решили купанием в Белом море. Несмотря на стоящую здесь уже несколько недель жару, море было весьма прохладным — около 17. Вызвала восторг кристальная чистота воды и обилие водорослей, похожих на тропические. Один вид очень напоминал виноград, но на вкус зеленые овальные горошины оказались похожи на малосольные огурцы. Вода в Белом море солонее, чем в Черном: 27 промилле против 18-ти. Настоящий рассол для похмельных туристов (некоторые отдыхающие глухи к красоте местной природы и развлекаются пьянством, хотя водка и пиво в местных магазинах дороже, чем в Москве)

На следующий день нам предстояла экскурсия по острову с катанием на лодках по озерам и каналам. Вода в озерах намного теплее, чем в море — около 25. Природа острова напоминает Карельский перешеек. Удивительно, что на острове в начале августа мы не встретили ни одного комара, хотя, напуганные сотрудниками питерской турфирмы, набрали репеллентов, наверно, на год.
После разминки на веслах нас кормили шикарной ухой из семги, сваренной на костре. Далее нам предстояло восхождение на Секирную гору. Это самая высокая точка Большого Соловецкого острова. На вершине 100-метровой горы стоит церковь с маяком на куполе. Церковь так же, как и остальные постройки монастыря, пережила серьезный ремонт.

С высоты Секирной горы открываются дивные пейзажи. Когда на архипелаге размещался СЛОН, на Секирной горе находился карцер для арестантов, нарушивших режим. Здесь их содержали до месяца в ужасающих условиях на одном хлебе и воде, и без отопления зимой. На горе и вокруг нее много поклонных деревянных крестов в честь невинно замученных здесь людей.

. Затем мы направились на "пазике" в самый северный ботанический сад Европы. Отсюда до Северного Полярного круга 165 км. Экскурсовод нам рассказывала про особый микроклимат этого места, из-за которого здесь прижились растения, которые не должны расти в столь высоких широтах. Микроклимата я не почувствовала — просто весьма жаркий летний день, каких, наверно, немного в этих краях. Завершен этот день был опять купанием — на сей раз в Святом озере. Согласно, поверью, при купании в озере, что плещется у самых стен монастыря, смываются все грехи. Когда я зашла в воду, солнце клонилось к западу, и вода слегка потемнела — то ли от наступающего вечера, то ли от моих грехов.

На острова опускались долгие летние сумерки. Идти в гостиницу не хотелось, и мы отправились к переговорному камню. По дороге встретили людей с масками и трубками. Кому-то не помеха холодная вода Белого моря, а для дайверов подводный мир этого моря — настоящий рай. День был закончен распитием русского национального напитка в честь 39-й годовщины моего появления на этот свет. Надо сказать, что свет этот меня не перестает радовать своими красотами на западе, севере, юге и востоке.

Последний день нашего маленького путешествия мы провели на Заяцком острове. Именно здесь можно ощутить, что ты на севере. Карликовая растительность, каменные лабиринты и захоронения древних людей (а люди здесь селились со времен палеолита), одинокий православный крест на пустынном берегу и просторы Белого моря с далекими и близкими островами. Все это трудно описать словами — это надо видеть. На острове стоит деревянная церковь XVIII века, вроде бы, в честь Андрея Первозванного. При церкви есть сторожка для смотрителя ( в летнее время здесь живет один из монахов Соловецкого монастыря) и небольшая гавань для мелких судов..

Покидать Соловки не хотелось. Но впереди ждали трудовые будни. Катер шел к берегам Кеми против ветра, и мы едва не опоздали на поезд. Всю долгую дорогу по морю кормили чаек (у команды и пассажиров они съели не менее 3 буханок хлеба) В поезде нам попался очень веселый и разговорчивый сосед. Мы проговорили до глубокой ночи, на сей раз вдоволь налюбовавшись на озерно-лесные пейзажи Карелии, а сойдя с поезда на другой день на Ладожском вокзале, как будто зашли в сауну (температура в нашем родном городе била все рекорды и доходила до 37 градусов) Ох, и жарким ты бываешь иногда, русский Север!..