В начале ноября галерея Гуггенхайма в Нью Йорке наиболее полно оправдала свою архитектурную особенность: центральный зал, в виде своеобразной высокой и светлой ротонды, был плотненько проинсталлирован ретроспективной экспозицией модного художника итальянского происхождения - Маурицио Каттелана (Maurizio Cattelan). И мне, видимо, повезло: удалось побывать там до официального открытия выставки. Приятные леди, регистрировавшие журналистов перед пресс-показом, даже не стали разглядывать российское удостоверение: «О, вы из Москвы? Ю велкам!..».

Уже в последствии, прочитав с десяток отзывов о творчестве художника, я понял, что попал на знаковую выставку, а сам Каттелан - невероятно крут. Работы его повидали многие музеи мира и снискали автору устойчивую репутацию шутника и провокатора. Объектами его творческого внимания стали исторические события и персоны, политика и идеология современного мира. Но поначалу, только войдя в зал, я подумал: стану разглядывать и вникать – крышу снесет... Лучше буду фотографировать, а размышлять – потом.

Инсталляция начинается с первого этажа и поднимается до самой крыши. Это удобно и логично. Можно не спеша идти вверх по пандусу и знакомиться с разными периодами творчества художника. Работы, которые раньше выставлялись как отдельные законченные произведения, сейчас объединялись в единую концептуальную экспозицию. Тема ее, как комментируют некоторые искусствоведы, - смерть. Во всех проявлениях. Ну, не только, конечно смерть. Среди фигур повешенных мальчиков, завёрнутых в ткань «трупов», вполне живыми и натуральными выглядели животные, спящие сеньоры, женщина топлес, кающийся Гитлер и слегка придавленный здоровенным метеоритом Папа Павел II…

Стиль, в котором работает художник, называется гиперреализм. Что это такое, можно отчасти понять по тому, как и из чего выполнены его произведения. Например, животные сделаны вовсе не из папье маше и шкуры у них – не раскрашенный плюш. Все натуральное, как изделия из таксидермической мастерской.

Все работы, как я уже говорил, оказались подвешенными на специальных трапециях до самого стеклянного потолка. И за исключением «Юного барабанщика» (он время от времени как заводная кукла молотил по своему красному барабану), были статичны. Но удивительное дело, когда поднимаешься вверх по периметру зала или спускаешься вниз, у тебя возникает ощущение движения, перемены места и сюжетов, но и настроения. И может быть, именно этого добивался Каттелан, устраивая подобным образом свою необычную выставку.

А теперь самое время подумать вот над чем: как относиться к подобного вида искусству? Сказать, что все было понятно – погрешить перед истиной. И даже названия в специально изданном каталоге мало этому помогали. Вот например, читаем «Если дерево падает в лесу, и рядом никого нет, издаст ли оно звук» - ищем соответствие в экспозиции. И сто процентов ошибемся! Это ни разу не дерево, а ослик, везущий куда-то старый телевизор... Или – «Девятый час». Тоже не часы, а та самая инсталляция с Павлом II, купленная, кстати, кем-то за восемьсот с лишним тысяч долларов - о как!.. И, следовательно, если есть спрос на работы этого художника, значит есть и люди, которые понимают в этом толк.

…Уже вернувшись из Нью Йорка, я упомянул в одном из разговоров с коллегами посещение Гуггенхайма. Женщины тут же встрепенулись: как же, знаем – любимое местечко Керри Бредшоу!.. Оказывается героиня популярного сериала «Секс в большом городе», которую играет восхитительная Сара Джесика Паркер, считает эту галерею символом Нью Йорка, местом, где, как минимум, можно избавиться от душевной меланхолии… Ничего не скажу насчет меланхолии, но вот с первым ее утверждением, согласен на все сто!..

Анатолий Струнин

Нью Йорк
Ноябрь 2011