Продолжение. Начало здесь. Предыдущая часть здесь.
В тот день я был какой-то неприкаянный и даже слегка рассеянный. В тумане всё никак не мог понять, где же тот правильный развилок от основной дороги в сторону Горелого. Ведь в прошлый раз тут ехали в солнечную погоду, а теперь сплошное молоко. Три машины сменил, прежде чем оказался в кальдере Горелого, под его склоном, там, где просматривалась тропа наверх. Здесь же были видны и следы от стоянок предшественников. Местечко, надо сказать, не из лучших, особенно в такую погоду. Абсолютно открытое, незащищённое, мрачное и безжизненное. Чуть подальше виднеется дорога, по которой изредка проезжает техника. Это дорога на Асачу, где есть золотоносный прииск. Этот атрибут цивилизации ещё только более усиливает ощущение одиночества и незащищённости. Однако не совсем одинок здесь оказался. В рыхлых породах нарыли свои норы многочисленные семейства сурков-тарбаганов. Привыкли, наверное, к постоянным визитам туристов, если не делать резких движений подпускают очень близко. Удавалось запечатлеть метров с двух, смешными столбиками стоящих тарбаганов. Не понятно только, с чего это они такие жирные. Есть совсем немного скудной травяной поросли, а больше ничего, голо вокруг.
Кроме того, чтобы охотиться на сурков, больше в такую погоду делать оказалось нечего. Поэтому потратил остатки дня на строительство каменной стены вокруг палатки. И это оказалось своевременно. Ночью поднялся настолько сильный ветер, что уснуть так и не удалось. Всё казалось, что палатку сейчас порвёт. Дуги гнулись и с трудом выдерживали натиск. Всерьёз уже опасался, что лишусь своего жилища. Ветер не прекратился и на следующий день, порывы его, скатываясь со склонов вулкана, просто сбивали с ног. Где-то там, в стороне океана, было солнечно, но на Горелом зависла облачность, лишая меня возможности и смысла подняться на гору. Ничего не оставалось, как ждать и продолжать строительство защитной стены. Но всё же в этот день была одна группа восходителей. Видно их сбило с толку солнце, пригревшее в городе. Но раз уж приехали, решили и подняться, дорогу знают. Вот только что там сейчас можно увидеть, в этом тумане. Я тоже за ними увязался, но больше не с целью подняться на вершину, а с целью догнать и расспросить. По некоторым сведениям, где-то на склоне, примерно на середине подъёма должен быть какой-то балок, в котором раньше базировались вулканологи. В этой ситуации было бы правильно найти более надёжное жилище. Но восходители оказались хотя и местные, но о балке ничего не знали. Так и пришлось вернуться к своей маленькой и совсем неуютной палатке.
Погода предоставила все необходимые возможности на следующий день. Этот день использовали и многие другие, желающие подняться на вулкан, который сегодня открылся полностью и готов был показать все свои прелести и чудеса. В этот день на вершину поднялось около сотни человек, понаехало множество техники прямо под начало подъёма по тропе. И даже был большой и комфортабельный туристический автобус. Так что спросить было у кого, и подсказать было кому. Балок вулканологов нашёл, а потом и перетащил туда всё своё хозяйство.
Новое жилище было, конечно, гораздо лучше прежнего. Но это был всё же уже старый, запущенный и полусгнивший балок. Судя по всему, он ещё и течёт. Печка есть, но стоило ткнуть пальцем в трубу, как в ней сразу же образовалась дыра. Хорошо ещё лист жести обнаружил, который удалось согнуть в трубочку и закрыть эту часть трубы. С железом тут вообще беда, кислотные испарения из кратеров вулкана смешиваются с влагой частых туманов и разъедают железо. Вокруг разбросаны полусгнившие стальные троса. А характерный запах из кратеров доносит даже сюда.
Кое-какой порядок в новом доме навел, и ещё осталось время для работы, ради которой сюда пришёл. В этот день и открылся мне наконец-то Горелый во всей своей красе. Горелый и Мутновка схожи между собой только тем, что и там и здесь можно лицезреть отражения глубинных процессов Земли на её поверхности. Но то, как это представлено, разительно отличает их друг от друга. Мутновка какая-то уютная и домашняя, там ко всему буквально можно прикоснуться. Горелый же поражает дикой, необузданной величественностью. Породы, слагающие его, более мрачных и тёмных, чёрно-красно-коричневых тонов. Сам по себе Горелый собран из нескольких кратеров, но основных, центральных два. И на дне этих двух кратеров есть озёра. В одном пресноводное озеро и на его поверхности плавают льдинки, отколовшиеся от большого снежника, лежащего на склоне кратера. А в другом кислотное озеро и на его поверхности расплываются серные разводы, а прямо над поверхностью, в бортах кратера фумаролы с шумом выбрасывают белые струи вонючего пара. Вокруг этих двух кратеров, прямо по их кромке уже натоптана тропинка, по которой восходители делают полный обход.
В тот день мне больше удалось разведать объект, приметить интересные сюжеты, чем их использовать. Облака вновь стали цепляться за вершину, хотя уж и не так высок Горелый. Наивысшая его отметка 1829 метров над уровнем моря. Но теперь у меня есть номер в гостинице прямо на склоне вулкана, можно подождать другие благоприятные моменты. Однако следующим днём погода не дала необходимых возможностей для творческого воплощения затеи. Зато дала возможность привести в относительный порядок своё жилище. Самое главное, что удалось сделать, это использовать по назначению, обнаруженный тут же приличный кусок гудрона. Находку растопил в ведре и залил ту часть крыши, под которой располагались облюбованные мной нары. И это оказалось очень кстати, ночью пошёл дождь и балок, естественно, потёк, но в моём углу оставалось сухо. Не знаю, как давно здесь работали вулканологи последний раз, но дров от них осталось достаточно, чтобы относительно уютно пересидеть ещё несколько дней непогоды. Порой видимость сокращалась настолько, что в двадцати метрах уже ничего рассмотреть было нельзя. А когда ходил за водой к снежнику, метрах в ста от жилища, оставлял какие-то ориентиры, чтобы вернуться обратно. Хорошей погоды дождаться терпения всё же хватило. С Горелым сложился таки удачный творческий альянс. Ну а на закуску решил ещё раз сходить на Мутновку, ведь там ещё много не охваченных чудес осталось.
