Вся моя Австралия уместилась в три короткие части. Остановка номер один – Юлара. Отсюда: Улуру, Ката-тюта, Куртин, гора Коннер, Королевский Каньон. Это – красный центр Австралии. Здесь в самом сердце Австралии – выжженная пустыня. Здесь летом солнце нагревает воздух до 40, а сейчас, зимой, по ночам льдом покрывались стёкла нашей машины. В этом небе не бывает туч, и солнечная радиация выжигает кожу круглый год.
Путешествуя по Австралии, наконец понимаешь насколько смешные были собственные жалобы на какую-то там скорость интернета. 300 километров пустыни с единственной дорогой без единого жилья или съезда до ближайшей заправки и телефона-автомата. 600 километров по прямой до ближайшей точки, где работает GSM. Хвалёный австралийский 3G не наблюдался ни в одной из частей путешествия.
Цивилизация встречается в форме так называемых "станций" — маленьких городков-крепостей, часто на одну единственную семью, живущую по своим законам. Станция – это маленький магазин, бар, дом, телефон-автомат и заправка. На станции "Источник Куртин" бродят странные коровы, ночью, в пустыне, без загонов и ограничений, бесконечная пустыня одна на всех. Тут же у обочины дороги, труп сбитого машиной бычка никто даже не оттащил, его уже доедают динго. Среди редких кенгуру жуют колючки ободранные верблюды, когда-то европейцы перетащили их в Австралию покорять пустыню. А когда покорили и появились машины, верблюдов просто бросили на самих себя. На станции "Королевский Ручей" хозяева отлавливают одичавших верблюдов на мясо и шерсть.
Если геологи не врут, то миллионы лет назад, здесь были горы размером с Гималаи, огромные реки, море и тропические леса. Рассыпались в песчаный прах горы, распались солёными пятнами озёра, легли пустыми руслами бывшие реки. И только одна часть старых гор осталась стоять посреди пустыни. Единый, цельный, неразрушимый монолит, большой булыжник Улуру. То, что торчит наверх, только вершина айсберга пустыни. Вниз, в песок, булыжник Улуру вошёл более чем на 6 километров. Эти потрясающие факты были впервые мне сообщены на выкинутом фантике от женской прокладки, так что сомнений в истинности, конечно нет.
История в камне раскрывается не менее красочно, чем история из человеческих книг. Королевский Каньон никогда не был частью гор, как булыжник Улуру и долина ветров Ката-Тюта. Это бархан песка, застывший в камень под весом слоёв песка и воды. Такую поверхность камня можно встретить по всей Австралии, от красного центра до самого северного края, – это волны умершего моря. Всего в дюжине метров под песком лежит вода. Солёная вода, которой, как говорят, семь тысяч лет. Мы пили её, другой нет. Бесконечный белый снег – это озеро Куртин. В озёрах здесь нет воды. Это ещё один островок высохшего моря. Зато землю можно лизать, белое – это сладкая соль. Таких озёр здесь десятки. Самое большое – море Асмадеус. Его можно увидеть с самолёта. Но к нему никак не попасть. К нему нет дорог. Как нет дорог и к горе Коннер, на которую все так и смотрят, издалека. Море на земле аборигенов.
Северная Территория — самый малонаселённый регион Австралии. Почти 30 процентов населения аборигены. Почти 50% территории — их земля. В 1976-ом году здесь впервые начали возвращать земли в так называемую традиционную собственность. Конечно, только самые пустые, бедные и истощенные земли, негодные европейцам. "Земли аборигенов" — номинальная собственность, означающая, что на этой земле действует закон старейшин. С различными ограничениями. Белым людям без специального приглашения старейшин вход на землю аборигенов запрещён, кроме случаев национальных парков и иногда проходящих насквозь дорог. В последнем случае считается, что земля аборигенов лежит по правую и левую сторону дороги, а точно по асфальту – австралийское государство. Ехать по прямой белому можно. Сходить с дороги – нет. В Гов, где остановится далее на пути наш самолёт, белому человеку нельзя выходить за пределы строения аэропорта. За исключением сотрудников металлургического комбината, ради которых единственно и существует этот аэропорт, исключительно белых, но платящих старейшинам мзду за право добывать металл на традиционной земле. Эту брешь культур не закрыть уже, наверное, никогда. Живя фактически в своей стране, куда вход белым запрещён, на маленьких станциях, выглядящих, как говорят, ещё более уныло, чем белые станции, в условиях жизни хуже уровня развивающихся стран, аборигенам давно негде работать и они давно не живут традиционной охотой. Почти весь доход – пособия федерального правительства. Как в самом богатом и развитом городе Австралии, Сиднее, можно прожить месяцами ни разу не встретив на улице чёрного лица, так в тюрьмах северной территории белое лицо редкость. Северная Территория – столица австралийских убийств.
На территории национальных парков оставшихся на традиционной земле действует ещё один специальный закон. Белых обязаны пускать. На условиях входной платы и соблюдения традиционных законов. В Австралии-то, по-моему, все любят что-нибудь да запретить. У меня около работы на площади табличка запрещающая играть игрушечными машинками висит. Но аборигены, кажется, уже просто отыгрываются как могут. При въезде в парк выдаётся целый прейскурант формата А4 с ценами на всё что нельзя. Запрещено: отклоняться всего с двух дорожек, одна в обход Улуру, другая по кругу внутри долины ветров Ката-Тюта. Положено использовать правильные аборигенские названия, вместо неправильных "белых" названий: англичане не открыли Австралию, аборигены не теряли её. Запрещено подходить к горе слишком близко. Запрещено делать фотографии Улуру вблизи. Белым запрещено находиться в парке после захода солнца: все обязаны покидать на ночь парк в соседний городок из пяти отелей с исключительно запредельными ценами и только белыми сотрудниками. Все они, вместе со всеми магазинами, рестораном и аэропортом принадлежат одной фирме без всякой конкуренции. Если вы искали самые высокие цены в Австралии в сочетании с самым низким сервисом – то вам сюда. Но мы же любим центр не за это, верно? То, что по какой-либо причине не получило ещё статуса федерального запрета со штрафом, оформляется в виде просьб. Старейшины просят белых не приносить алкоголь и не давать алкоголь аборигенам. Завет старейшин гласит, что белым не стоит забираться на вершину Улуру. Камни аборигенов несут проклятие на каждого белого посмевшего унести хоть один камушек с земли аборигенов в кармане (это утверждение сопровождается небольшой выставкой с письмами европейцев возвращающих почтой маленькие красные камушки на родину с извинениями и просьбами избавить от проклятия). Официально запрещено "проводить научные исследования". И, это я цитирую: "ловить рыбу". Не хочу показаться навязчивым, но все мои годы наблюдения за белой расой, говорят о том, что если белый человек начинает ловить рыбу посреди пустыни, то угрожать ему штрафом уже поздно.
Конечно, аборигены не правы. В конце-концов, чья бы это не была традиционная земля, эти камни не сделаны ни ими, ни нами. Море, песок, солнце одни на всех, и на плохих, и на хороших. Но зная всё, что им довелось пережить по вине белых, да и отчаянье сейчас, их очень просто понять. Надеюсь, я нигде не нарушил завет старейшин. Я не фотографировал вблизи, не брал камней и не забирался верхом на камни. Мне вполне достаточно было права смотреть глазами. Ради этого места я вообще переехал в Австралию. И вот, я его наконец увидел. Булыжник Улуру. Самый центр. Сердце страны. Австралия – жестокая женщина. И вместо сердца у неё большой пламенный камень.
