Среди множества основных и не основных инстинктов присутствует в человеческой натуре какое-то просто феноменальное стремление и интерес к необъяснимым и чаще всего не доказанным явлениям. Вероятно, в этом феномене и заложена суть построения различных легенд. Иногда в реальность люди гораздо менее готовы поверить, чем в какую-то легенду. И чем дальше люди уходят от природы, чем больше замыкаются в жизни мегаполисов, тем больше мир за пределами городов воспринимается как совершенно другая планета. А на другой планете может водиться что угодно.
К одной из таких легенд, мирового масштаба, можно отнести озеро Лох-Несс в Шотландии. И, соответственно, некое неизвестное науке животное, будто бы живущее в этом озере. Но лох-несское чудовище всего лишь самое известное. В мире полно озёр, вокруг которых сложились подобные легенды. Есть такое озеро и у нас, в Якутии, на территории Оймяконского улуса. Там также существует множество якобы свидетельств визуального контакта с подобным реликтовым существом, обитающим в глубинах озера. Местные жители попросту называют его лабынкырским чёртом.
Летом 2010-го года мне довелось побывать на этом легендарном озере. Но задачи той экспедиции никак не были связаны с выше обозначенной проблемой. И рассказ будет не о том чего нет, но что всем хотелось бы там найти, а о совершенно реальном, но всё же стоящим того, чтобы там побывать.
Есть у лабынкырской легенды одно очень даже практическое применение. Потенциально это уже сложившееся обстоятельство вполне можно использовать для привлечения сюда некоторого туристического потока. Потока, конечно, весьма ограниченного, в силу того, что объект очень труднодоступен. И в этом регионе никак не развита соответствующая инфраструктура. Тем не менее, местная администрация имеющиеся возможности намерена использовать. Вот для решения задач в этом направлении и состоялась моя фото-экспедиция на озеро Лабынкыр. Легенда это, конечно, не мало, но ведь понятно, что ещё нужно показать миру в лучшем свете и как выглядит само озеро. Для этого и потребовалась профессиональная фотосъёмка лабынкырских пейзажей.
Итак, Оймяконский улус республика Саха (Якутия), районный центр – посёлок Усть-Нера, что на берегу Индигирки. Именно из этого посёлка началось моё продвижение к заветному озеру, если не считать восемь часов в самолёте рейса Москва - Магадан и 1000 километров пыльной колымской трассы от Магадана до Усть-Неры. Здесь сразу же стало понятно, насколько сложно в этих краях решаются многие вопросы, особенно транспортные. Целую неделю пришлось просидеть в Усть-Нере в ожидании какой-либо оказии, чтобы добраться до посёлка Томтор, ближайшего к озеру и куда ещё ведут дороги. И это ещё при содействии администрации.
До Томтора ехали всю ночь, прибыли туда ранним утром, а уже вечером оказался в избушке коневодческой базы в 12 километрах от посёлка. Теперь предстоит очередной и завершающий этап заброски к озеру Лабынкыр. Осталась лишь сотня километров, но этот путь нужно проделать на лошадях. Именно таким образом туда и можно добраться. Ну, ещё на вездеходе или вертолётом, конечно. По некоторым причинам и, прежде всего, по финансовым, последние варианты исключались на тот момент. Зато это привносило некоторый романтический дух настоящего путешествия, как в былые времена. К тому же лошадей тоже оплачивала администрация.
Думаю, стоит сказать несколько слов о Томторе. Это типичный якутский посёлок с деревянными домами. Ну не совсем типичный, конечно. Здесь как раз и находится полюс холода. Тут даже стела стоит, на которой означена минимальная температура -71,2°С. Справедливости ради надо сказать, что такая температура никогда не регистрировалась в этом месте. Но возможность таковой некогда вычислил известный исследователь этих земель – Обручев. Тем не менее, зимняя температура здесь не редко опускается ниже -60°С и даже вплотную к -70°С, о уж -50°С считается абсолютно нормальной и держится продолжительное время. Эти территории действительно с самыми холодными зимами во всём северном полушарии, а на всей планете холоднее только Антарктида. А летом тут не редкость жара в 30°С и даже выше бывает. Вот как раз этим аномальным летом таковое случалось даже с избытком. Так что годовая разница температур не менее 100°С получается. Вот такая здесь контрастная жизнь. И всё же Томтор, на фоне большинства полуразрушенных посёлков Колымы, выглядит совсем неплохо. Чувствуется даже некоторый запас прочности и уверенности. По численности населения это второй посёлок в Оймяконском улусе после Усть-Неры. Здесь проживает около двух тысяч человек. Раньше колымская трасса Хандыга-Магадан проходила именно через Томтор. Теперь же относительно нормальная дорога, идущая от Якутска через Хандыгу доходит лишь до Кюбюме, а дальше уходит на Усть-Неру и Магадан. Так что посёлки Ючугей, Томтор и Сордонох (Орто-Балаган) остались как бы в тупике. Этот старый участок дороги практически брошен и не ремонтируется. Через реку Кюбюме теперь совсем нет моста и летом можно очень надолго зависнуть, если вдруг вода в реке поднимется. Дальше через реки ещё остаются мосты в аварийном состоянии, и местным жителям приходится пользоваться ими на свой страх и риск. Сордонох в этом тупике самый крайний посёлок получается, за ним трасса и особенно мосты совсем пришли в негодность. Так что на Магадан теперь таким путём никак не проехать.
Все эти посёлки сельскохозяйственные. Вот ючугейские жители, например, пасут оленей. В этом посёлке живёт много эвенов, оленеводство для которых традиционный образ жизни, сохранившийся и до сих пор. В Томторе же очень развито коневодство. Отдельные частные хозяева держат до нескольких сотен лошадей. Так что тут есть вполне даже состоятельные господа. Держать лошадей по-якутски понятие относительное. Якутские лошадки существа очень необычные. Можно даже сказать, что это не совсем домашнее животное, или совсем не домашнее. Пасутся табунками сами по себе и даже зимой добывают пропитание из-под снега, разгребая его копытом. К зиме обрастают такой густой шерстью, что начинают напоминать обитающего когда-то в этих краях мамонта. К седлу и каким-то работам по хозяйству эти животные, в основном, не приучены, а человеком используются в качестве мясного скота. У Сашки, моего проводника и коневода, в одном лице, не так много лошадей. Но на его попечение отдали своих животных некоторые другие мелкие хозяева. Так что коневодство вроде как его основная профессия.
С Сашкой поселковая администрация договорилась ещё неделю назад, но я ведь всё не ехал. Теперь же, когда меня привезли к нему на хозяйство, никаких неприятных неожиданностей не случилось. К счастью, как раз три специальных лошадки на тот момент оказались в загоне. Лошади действительно специальные, потому что хоть как-то приручены и приучены к седлу. Но даже этих пришлось долго гонять по обширному загону, прежде чем они позволили загнать их в узкий коридор, сооружённый из жердей, где их можно было привязать, а на следующий день и оседлать.
У всех якутов, в основном, русские имена и фамилии. Их давали тогда, когда русские пришли на эту территорию и стали крестить местное население. При этом имена и фамилии давали хорошие, настоящие русские. Вот у моего Сашки (именно так его все называют здесь), например, фамилия Дягилев.
У меня не менее 100 килограмм груза и всё это мы увязали на одного, самого молодого конягу. На двух других едем сами. Всю фотоаппаратуру везу, конечно, на себе в фоторюкзаке. С непривычки уже достаточно скоро стало казаться, что вытрясет не только все внутренности, но и душу. Сашка как-то оптимистично высказался вначале, что доедем за сутки. Мне же сотня километров совсем не казалась близким расстоянием. А уж когда немного проехался в седле, и тем более захотелось уже оказаться на месте прямо сейчас. Но быстро не получалось, получалось мучительно. Уже в сумерках пришли на одно частное хозяйство. Здесь на отшибе живёт старик со своей старухой, скотину держит. Это в сорока километрах от Томтора, до Лабынкыра ещё не меньше 60 и совершенно резонно остаться здесь на ночлег.
Следующий день не задался с самого начала. Отошли лишь с километр от гостеприимного приюта, как грузовая лошадь вдруг начала брыкаться и в конце-концов ей удалось разбросать вокруг себя весь груз. А затем такое повторялось ещё дважды в течение дня. До Лабынкыра в тот день так и не доехали ещё около десяти километров. Остановились на берегу озера Мямичи. Их тут, озер, то есть, несметное множество по округе разбросано, но Лабынкыр самое крупное. В этом месте когда-то была избушка, теперь от неё только сгоревший остов наблюдается. Ночевать будем в моей маленькой палатке. В избушке когда-то обитал некто Алямс, ещё одна легенда Лабынкыра. Освободившись из мест заключения, обосновался подальше от людей и жил в отшельничестве много лет здесь и на самом Лабынкыре. Он тоже поддерживал легенду о неизвестном обитателе озера. Говорят, уже в старости не совсем адекватен был, и любил намекнуть, что вот уйдёт он из жизни и даже покормить ЕГО некому будет.
Остаток пути мы проделали в первой половине второго августа и, перейдя вброд, вытекающую из одноимённого озера реку Лабынкыр, прибыли на базу. В северной оконечности озера есть хороший дом. Именно этот дом и рассматривал как опорную базу для дальнейшей работы. Лабынкыр проявил себя в эту же ночь, случилось небольшое землетрясение. Два толчка были трудноуловимы, но впоследствии нашёл подтверждение событию в достоверных источниках.
Наутро мой проводник и единственный представитель транспортной компании покинул своего клиента, и началась жизнь в одиночестве, наедине с озером и его окружением, с полным погружением в первозданную природу и постижение её красоты.
Больше месяца продолжалась эта экспедиция, и всё это время никто так и не нарушил моего одиночества, кроме медведей, оленей и прочих животных. Короче говоря, все только известные науке представители фауны и никого, кроме того. Состояние одиночества неожиданно усугубилось ещё и тем, что здесь вдруг совсем отказался работать спутниковый телефон.
Чтобы более подробно освоить само озеро и его окружение, естественно, необходимо было много перемещаться вдоль его берегов на лёгкой надувной лодке, а также делать радиальные маршруты пешком. Кроме того, вне общей программы совершил десятидневный поход к истокам реки Лабынкыр питающей озеро и берущей начало в горах Сунтар-Хаята. От озера истоки реки находятся на расстоянии около 50 километров. В самых истоках лежит довольно крупное озеро Водораздельное, четыре километра в длину. Оно действительно расположено прямо на водоразделе, который разделяет бассейны Индигирки и Охотского моря. А если в глобальном смысле, то и бассейны Тихого и Ледовитого океанов.
Озеро Лабынкыр совсем не маленькое, в длину почти пятнадцать километров, в ширину до четырёх километров, а в глубину чуть более полусотни метров наберётся. Приподнято оно над уровнем моря на высоту около тысячи метров и расположено на Сордонохском плато Оймяконского нагорья. Как и практически все озёра в этих краях, ледникового происхождения. Следы деятельности господствующего здесь когда-то ледника особенно проявлены в виде многочисленных моренных холмов, создавших естественную запруду для озер.
Ещё раньше, когда готовился к сезону, нашёл в Интернете кое-какие фотографии с Лабынкыра. Информации очень мало, достойных фотографий нет совсем. А те, что увидел, не очень вдохновляли на работу. Не особо выразительный рельеф, невысокие сопки Оймяконского нагорья, окружающие озеро с редким, хилым и самое главное мёртвым лесом, со следами старого пожара. Именно такая картина и предстала в окружении базы и всей северной части озера уже на месте. Сильный и обширный пожар случился здесь примерно пятнадцать лет назад. Молодые деревья лишь пробиваются пока местами между сухими мёртвыми стволами лиственниц, а мёртвый кедровый стланик напоминает осьминогов или пауков, расползшихся по вершинам и склонам сопок. Вот такая удручающая картина вокруг, не вызывающая энтузиазма. Однако дальняя, то есть южная часть озера обнадёживала. Там горки заметно выше, рельеф выразительнее. А впоследствии выяснилось, что и лес в другой части озера сохранился. Именно там творческая часть и получила наибольшую реализацию.
На Лабынкыре есть несколько небольших островов, самый крупный из них у западного берега. От берега он отделён узким проливом и как остров опознаётся только в непосредственной близости. А вот расположенный неподалёку и будто брошенный посреди Лабынкыра совсем небольшой, голый островок, облюбованный чайками, даже на карте не обозначен. Зато он хорошо заметен практически со всех сторон озера, и в зависимости от состояния водной глади и погоды, иногда будто исчезает или даже перемещается. Вообще на Лабынкыре периодически возникает что-то подобное миражам. Вероятно, здесь довольно часто происходит перемешивание воздушных масс и потоков, с разной температурой и различных направлений. Сам наблюдал, как в южной части озера ветер чаще дует с юга, а в северной с севера. И такое разнонаправленное движение может происходить одновременно. Вот вам и основание для того, чтобы увидеть что-то необычное и сочинить легенду о чудовище.
С озером пришло время прощаться в середине сентября, когда за мной приехал вездеход. К тому времени окружающее пространство погрузилось в яркое безумство осенних красок, а голые вершины сопок уже покрылись первым снегом. Состояния же самого озера становились всё более суровыми. Сожаления от расставания никакого не было, но и особой радости по этому поводу тоже почему-то не заметил в себе. Было просто удовлетворение от проделанной работы, оттого, что прожил здесь, пусть небольшую, но всё же какую-то отдельную и особенную жизнь, ещё один отрезок, который обогатил и всю жизнь в целом. А ещё чувство некой близости и родства с озером, которому отдал частичку себя, но получил взамен и часть его.
