Для тех, кто любит прелюдию.

В общем - то, вся эта длинная история произошла из-за короваев. Когда то, лет 20 назад, мой младший брат, находясь в нежном отроческом возрасте, проникал по моему читательскому билету в нашу областную библиотеку. Брал там диковинные книжки, читал их взахлеб и срисовывал картинки. На одной из них был изображен удивительный затерянный мир, джунгли, хижины, построенные на высоких деревьях и почти голые люди, что-то жарившие на костре. И вот сейчас, в январе 2010 года настал момент узнать – а что же они все-таки жарят на этом костре?!

Где то далеко в джунглях таились короваи, ни сном, ни духом не ведая, что уже готовится международная экспедиция и скоро будет пора встречать гостей.
В белый конверт с коряво написанным словом – «Папуа» были положены первые 20 долларов. Это было началом бесконечного потока потраченных денег. Папуа оказалась золотой. В сентябре по акции были куплены билеты до Джакарты и начались поиски проводников. Через два месяца долгих переговоров с различными проводниками – частными и официальными, индонезийскими и папуасскими, картина нарисовалась такая – все хотят денег немеряно, при этом никто не дает никаких гарантий, что маршрут будет такой, какой нужен нам, что самолеты будут летать, лодки – плавать, и на этом самом коровайском костре не будут жариться филейные части нашего тела. И тогда на свет выплыла контора немца – Вернера Вайнгляйна. Стоимость была примерно та же, как у предыдущих соискателей на наш кошелек, маршрут - первооткрывателей, но при этом – все по-немецки четко, плюс – его 20летний опыт экспедиций на Папуа. Мы с братом решили примкнуть к немцам уже в Папуа, в Джаяпуре и уйти с ними в трекинг в затерянный мир.

Перелет. 9 января.
Из Москвы вылетели по расписанию, через 5 часов приземлились в Дохе. Спустя 6 часов ожидания – 9 часов лета и мы в Джакарте. И здесь, находясь еще в международном аэропорту, мы поняли, как лоханулись со спиртным, купив в Дохе всего лишь одну бутылку джина. Поскольку дальше был перелет уже внутри страны, через дьюти-фри нас не проводили. Когда до нас дошло, что мы идем на полмесяца с одной бутылкой джина в джунгли…..я рванула обратно через таможню и погранцов, убедив их, что мне очень нужно попасть в дьютик. Я уже держала в двух руках по бутылке джина, и готова была заплатить, когда мальчик на кассе, извиняющее улыбаясь, сказал, что я не могу купить алкоголь, поскольку далее следую местными авиалиниями по стране…..
Печаль была велика, времени ехать в Джакарту за спиртным не было совсем, посему – переехав на аэропортовском бесплатном автобусе в зал местных авиалиний, мы удрученно купили 4 банки пива по 15 000 рупий, и стали искать, где здесь можно сделать копии с паспорта с индонезийской визой, которые были нужны нам в Джаяпуре для получения сурат –джалана.. Что такое ксерокс здесь не знали. По-английски не говорил никто. Пришлось вновь покататься на автобусике, благо он был бесплатным, а на призывы таксистов мы не отвечали взаимностью, и вернуться в международный зал. Там мы нашли один ксерокс, еще раз с тоской взглянули на сверкающие витрины дьюти фри, вернулись в зал внутренних перелетов и полетели Лионом в Джаяпуру.

Джаяпура, 11 января.
Летели опять в ночь, с остановкой в Макассаре, навстречу солнцу и замученные вышли в 7 утра в аэропорту столицы Папуа – Джаяпуре. Там нас уже ждал по предварительной договоренности товарищ с замечательным именем Сиприанус, которого для краткости мы прозвали просто Анусом и повез нас в Sentani Idah hotel.

Отель оказался приличным, в номере был телик, кондиционер и горячая вода, во дворе – бассейн, в котором никто никогда не купался, и вокруг уже трещали джунгли.

Когда я спросила Ануса о стоимости такси в город, он сразу опечалился.
- Все очень дорого здесь на Папуа. В Джаяпуру и обратно, с ожиданием вас часа три – будет стоить ….- глаз его сверкнул – 500 000 рупий.
Цена нам как то не понравилась, впрочем, еще больше не нравился блеск в глазах Ануса. Ехать в город на автобусах не хотелось. Хотелось успеть, до того как стемнеет. Сговорились, что берем водителя только туда. Разговорившись с водителем, (имя которого - Sut'yono - мне так ни разу и не удалось произнести без ошибки) на бахасе, ибо по- английски он не размовлял– мы пришли к консенсусу – 400 000 рупий – «за все - про все» и по рукам! Надо сказать, что готовясь к поездке в Папуа, я стала учить бахасу Индонезия. Было бы желание, найдется и учитель. В аське познакомилась с индонезийцем, живущем в Голландии. Каждый день он учил меня языку и к моменту прибытия в Папуа я довольно бойко печатала на бахасе, при этом не зная, как произносятся слова. Поэтому первое время все, с кем я заговаривала на бахасе очень веселились и проникались ко мне светлыми чувствами, что здорово помогало при торговле)
До города ехали долго. Дорога узкая, машины едут медленно. Чтобы попасть в Джаяпуру – надо проехать через Vaina, Abipura и Entrop. В Абипуре мы таки нашли магазинчик, торгующий спиртным по недетским ценам – купили 0,33 водки и пива в трекинг. (Кстати, из 4 купленных банок пива в Джакарте, до Джаяпуры долетели только 3 – одна была бессовестно свистнута где-то и кем-то по пути прямо из багажа). В Джаяпуре побродили по жаре по улицам, вернее – одной, она же центральная, купили местных фруктов, поели чего то перченого в кафешке и пошли менять деньги в банк. Мандири. Если бы мы знали какой будет геморрой с наличкой – все деньги держали бы на карте. Отстояв час в очереди, мы поменяли деньги по курсу, хуже, чем в аэропорту и вдобавок еще заплатили 60 000 рупий (обед на двоих в кафешке) за какую то марку!!! Которую мадам наклеила на какую то бумажку, которую мы, однако, не просили. Спорить было бессмысленно, поскольку по-английски все равно никто не говорил, а моих познаний бахасы и терпения не хватало. Психанув, мы зашли куда то за угол, на фруктовый рынок и уселись на поребрик тротуара, перекурить это дело. В городе не было ни одного белого. На нас смотрели с любопытством, зазывали что-нибудь купить, попробовать пинанга, или просто пообщаться. К близкому общению мы еще не были готовы, поэтому очень обрадовались, когда за нами вернулся наш водитель. В отель добирались тоже долго и по-темному. Пошел дождь. По пути Sut'yono показал место, где можно купаться в океане, где водятся крокодилы, где растет фруктовое дерево матоа, 1 кг которого стоит очень дорого, но сейчас матоа не попробовать, ибо оно еще muda – то бишь молодое.
Утром следующего дня на завтраке мы встретили русских летчиков, которые уже 4 месяца жили в Папуа. Русские (3 азербайджанца и один украинец) – очень обрадовались нам и за чашечкой кофе поведали о том, что в прошлом году здесь разбились три самолета, племена продолжают воевать между собой, идут затяжные тропические ливни, а вообще все хорошо и так здорово, что мы приехали и можно поболтать по-русски. Если вы вернетесь, обязательно постучите в нашу комнату, номер 130, не забудете, ладно? Если, конечно, вы вернетесь. Мы молча кивали, когда кто-то совершенно неожиданно появившись, громко рявкнул над моим ухом. Прошло несколько секунд, пока до нас не дошло, что это «явление пятое – те же и доктор Вернер Вайнгляйн» собственной персоной.

ДОСЬЕ
Вернер Вайнгляйн. 58 лет. Высокий, спортивный, выносливый. Женат, имеет двоих взрослых детей. Жена – блондинка Клаудиа, для простоты – просто Клава. Бывший доктор, 20 лет занимается экспедициями в Папуа и Монголии. Говорит на нескольких языках. Характер стоический, сдержанный. Истинный ариец. Красит волосы.

Джаяпура. 12 января. Встреча с немцами.
Их было пятеро. Еще накануне поездки мы узнали состав и возраст немецкой группы. Я была в шоке, поскольку была не уверена в собственных физических силах, но когда увидела цифры 58 лет, 59 и 62 – стало понятно, что путешествие можно назвать – «пенсики на выезде». Вообще с отношением к немцам было тяжело, поскольку в жизни у нас не было ни одного знакомого немца, а генетическая ненависть была слишком велика. Запас немецких слов – слишком мал – и почерпнут из фильмов про войну – шнеллер, вас ис дас, нихт ферштейн, гитлер капут, зер гут ну и разумеется даст ист фантастиш, выражение всемирно-общеизвестное, к фильмам о войне не имеющее никакого отношения.
В полдень немецкий десант высадился в аэропорту Джаяпуры. Трое мужчин и две белокурые девчонки. Мы сразу разговорились с девчонками и их отцом.

ДОСЬЕ
Петер Йанссен, 62 года, владелец собственного бизнеса по оказанию помощи престарелым людям, женат, имеет двоих дочерей. Высокий, грузный, доброжелательный, с мягким чувством юмора. Учит английский, когда выдается свободная минута.

Джозефина Йанссен, 29 лет, дизайнер, симпатичная блондинка, доброжелательная, много улыбается, любит массаж на Бали, хорошо говорит по английски, часто и заразительно хохочет.

Йохана Йанссен, 24 года, работает в семейном бизнее, симпатичная блондинка, молчаливая, хорошо говорит по английски.
Первой была раскрыта тема алкоголя. Выяснилось, что у них на брата, то бишь – на сестру есть по литру, мы тоже объявили об объеме наших запасов и немного успокоились – ну значит – компания будет, все будет хорошо. Но это мы зря так думали, как оказалось в дальнейшем. Еще двоих немцев звали Томас и Вим.

ДОСЬЕ
Томас (фамилия неизвестна) 45 лет, лыс, стеснителен, неразговорчив, конструктор мостов, увлекается фотографией, по-английски не говорит.

ДОСЬЕ
Вим Шеффер, 59 лет, полицейский, физически вынослив, доброжелателен, путешественник, немного говорит на английском, испанском.

После продолжительного ожидания, как всегда в Папуа, мы все вместе загрузились в самолет, и полетели в Вамену.

Лететь было недолго, минут сорок. В аэропорту Вамены к нам присоединился восьмой член нашей экспедиции – мистер Лоренц, работник папуасского телевидения, с камерой и чемоданом кассет. Лоренц оказался веселым, прикольным 34 папуасом, жующим пинанг, ни слова не говорящим на английском, но умудрявшемся великолепно разговаривать на языке жестов и глаз.

Вамена.12 января

В Вамене было прохладно. Под моросящим дождиком, не доехав до отеля, мы уселись в какой то кафешке на ланч. Надо сказать, что ланч в этой экспедиции стал отдельной фишкой. Где бы мы не находились, в джунглях, на лодках, в грязище, в дождь или жару – ланч - это святое. С немецкой педантичностью мы высаживались там, где можно развести костер, сделать чай-кофе и устроить чертовски медлительный ланч.

И по фигу, что собирается ливень, что скоро стемнеет – у нас, извините – ланч, и далее идти, плыть, ехать без ланча мы не можем. Немчура, что тут скажешь. К нашему автобусу сразу подвалил голый дедушка в котеке, уже известный своим лицом и котекой из фото и видео других путешественников.

За сигарету фоткаться не хотел, как настоящий бизнесмен требовал деньги. Наш приезд на рынок вызвал переполох у местных женщин и детей, и молчаливое любопытство у взрослых мужчин.

Первые зазывали что-нибудь прикупить, вторые стояли впритул и молчали. Закупившись фруктами и приценившись к сувенирам, поехали высоко в горы, в отель Вернера, Baliem Valley resort. Вид на долину Балием стоил того, чтобы забраться так высоко.

Расселившись по домикам, приведя себя в порядок, в наступившей темноте и под дождем, собрались в зале отеля на ужин. Все было очень красиво, правда в намытых до блеска бокалах была только вода, которую щедро подливали…Здесь мы узнали об изменениях нашего маршрута – в Янируму не идем, поскольку забирать нас оттуда миссионерский самолет в данное время не может, так как действительно в прошлом году разбился в тумане о скалы один аэроплан и сейчас у владельцев миссионерских самолетов нет лицензии на перевозку туристов. А посему, идем немного ближе в джунгли, на неделю, выходим завтра.


Разошлись по домикам в состоянии задумчивости, по пути два раза промахнувшись поворотом к своему, и все время попадая к лысому Томасу. Моясь в душе, брат заметил какую то большую тень и легкое передвижение кого-то, пришлось устроить поиски этого кого-то. Им оказался большой паук, который там жил и не собирался покидать свое жилище.

Помылись стесняясь. Устроив небольшой шмон комарам, выпили по глотку привезенного из дома коньяка и развеселились – мы все-таки в Папуа! И завтра начинаются приключения! Компания вроде неплохая) между собой мы уже давно девчонок стали называть Йоська и Жоська, Петер оставался Петером, Вернер – естественно был Наш Генерал, Вим получил кличку – Кучерявый, а Томаса сначала прозвали Лысым, засим вдруг вспомнилось – «дас ис Томас – обрати внимание сделано в Германии) – и все путешествие он проходил с таким длинным именем)))

Вамена. Декаи.13 января
Утром встретились на завтраке. Немцы все как один, кроме Дас ис Томас, вышли в высоких туристических резиновых сапогах, специальной облегающей одежде, которая быстро намокает и также быстро сохнет, с рюкзачками за спиной, в которых была вода и ее можно было пить, припав к сусулечку. ( Тема сусулечков будет раскрыта позднее). Мужчины в облегающих лосинах смотрелись потешно, Вернер был стремительно переименован в Балеруна. Мы были налегке, в сандалях, сапоги покоились на дне рюкзака, и никаких сусулечков не было и в помине. После завтрака, взяв с собой только необходимые вещи для трекинга, мы вновь посетили рынок,

сделали последние закупки – и попытались улететь в Декаи. Ждали самолет долго. На солнцепеке. Писать ходили в туалет для пилотов. Неоднократно. Не дождавшись самолета, поехали есть – наступил ланч ведь! Пока ели, в кафе зашел дедушка в котеке и уснул возле стенки, устав ждать, когда мы купим что-нибудь у него. Обратно в аэропорт бежали – самолет таки сегодня прилетел и уже готов был лететь в Декаи с нами или без нас. Самолет был маленьким и лететь на нем было несколько стремно.


К нам присоединился наш повар, папуас из племени лани, Итун, мы все загрузились в самолет и взлетели. Летели низэнько. Одному молодому папуасу стало плохо, мы все принялись раздувать щеки и выдыхать, показывая ему, что надо делать, чтобы не закладывало уши. За этим занятием время прошло быстро и мы благополучно приземлились в Декаи. С этого дня и с этого места закончилась цивилизация. Солнце пекло нещадно. Покидав рюкзаки в грузовик, мы влезли туда же и двинулись по рытвинам в путь. « Елена, крикнул мне Вернер, - приключения начинаются - и высоко подпрыгнул вместе с рюкзаком на ухабине. Ответить я ему не могла – боялась прикусить язык. Ветер свистел в ушах, из кабины, где уселись Йоська и Жоська неслась музыка, а вокруг была Папуа! Спустя час мы высадились в местечке под названием Локбон. Сразу же собрался комитет по встрече. Женщины с грудными детьми, подростки, мужчины, все собрались на берегу реки и стали с интересом наблюдать, как мы пытаемся в небольшую лодку уместить свои груз и самих себя.

Наш генерал малехо оплошал с размером лодки. Как мы не пытались туда вместиться все, плюс рулевой и впередсмотрящий, повар Итун со скарбом и Лоренц с камерой – было понятно, что далеко не доплывем. Затонем. После двух попыток стало ясно, что надо оставлять либо часть груза, либо часть людей. Жоська, Йоська и Петер уже находились в лодке, когда Дас ис Томас, а вслед за ним и Вим проворно шмыгнули туда же. На берегу остались только мы с братом, Лоренц с камерой и несколько мешков и рюкзаков. Лодка стала отчаливать.
- Вернер, когда вы вернетесь за нами – прокричала я? – \ Часа через два или три – поорал он мне в ответ.
Мы стояли ошеломленные коварством немцев. Настроение было мерзкое. Вспомнился Сталинград.
Через пару часов здесь уже будет темно. Мы остались на берегу речки в какой то деревне Кукуево, без вещей, палатки, провизии и в компании молча на нас смотревших папуасов. Так мы помолчали, глядя друг на друга минут десять. Было как-то не уютно. Мы решили осмотреться на местности и покинули гостеприимных хозяев.
- Гады они - сказал брат - он своих взял, а нас оставил…гады они, сволочи…немцы..
Стремительно темнело. Мы присели на какой то поребрик и достали две последние банки теплого пива.
- сегодня 13 января?
- ага..у нас – старый новый год…- чокнулись банками….
- они не приедут за нами…ночью они не поплывут на лодке..опасно..
- что будем делать?..гады они, сволочи все таки….немцы..
Вдали у реки послышались какие то крики..потом мелькнула чья то светлая голова… потом кто то громко заорал – Роман!!!
- они вернулись, слышишь – не такие уж они и гады! –
К нам широким генеральским шагом направлялся Вернер. – Мы поняли, что не успеем за вами приехать до темноты, отплыли 1 км и вернулись, разбиваем лагерь прямо здесь, и завтра будет другая лодка, все гуд, Елена!
- Яволь, май генерал, конечно, теперь все гуд…
Под проливным дождем мы ставили палатки. Палатки ни разу не ставились, потому что колышки не вбивались в землю, из-за отсутствия таковой.
Придя на берег за рюкзаками, мы увидели, что Вернер разбил свою палатку в большом сарае, и там уже горит костерок и над кастрюлей колдует Итун. Вернер снарядил с нами местных пацанов и все вместе мы перенесли нашу палатку в собранном виде в этот чудесный теплый сарай.
Ужин – рис с приправами и вермишель с овощами типа моркови и капустки, то бишь наси и нуддл (на бахасе) стали нашей едой на 13 дней в джунглях, и только благодаря поварскому искусству Итуна это можно было есть так долго.
Итун вообще оказался очень милым и доброжелательным человеком, несмотря на его устрашающую папуасскую внешность, которую украшала настоящая ковбойская шляпа. Вдобавок он немного говорил по английски и я проводила с ним много времени, он учил меня бахасе, я его – английскому, и он стал для меня защитником и товарищем на 13 дней экспедиции. Помогал переходить через реки и болота, нес мои вещи, когда я их нести уже не могла, вытаскивал из луж, в которых я застревала, делал удобные для меня по росту стэки и рубил из пальм сидушки на привалах.
Ночь в сарайке была шумной – набившиеся папуасы забивали козла в карточное домино. Время от времени, из соседней палатки Вернера раздавались богатырский храп и громкие команды на немецком, наш генерал спал беспокойным сном лидера.

14 января. Лодка
После скудного завтрака – кофе с молоком, чай, печенюшки – наконец-то все мы и скарб загрузились в другую, более вместительную лодку. Провожаемые толпой местных мы поплыли по реке Бразза в гости к короваям.

Плыли часа три, обозревая окрестности, иногда на берегу реки попадались хижины на деревьях, люди, махавшие нам рукой. Солнце пекло нещадно.
Солнце Папуа – совершенно безжалостное, беспощадное, прямые лучи не дают никакой возможности хоть как-то укрыться. Нигде не было такого пекла, как в Папуа. Несмотря на все наши ухищрения – мази, спреи, зонтики, шляпы – все сгорели в этот день.
Мой любопытный нос покрылся красной краской, уши у брата, торчащие из-под кепки завялились и стали напоминать бастурму.
Наконец-то наступило время благословенного ланча! Мы пристали к берегу небольшой деревеньки, с названием Пирабанак и с облегчением высадились там под молчаливое внимание местного комитета по встрече.

В деревне был ларек!!! Держала его семья индонезийцев, в сравнении с папуасами – и жилище, и ребенок, девочка Рика, да и сами они были чистыми и опрятными, и у них даже был туалет!
Ланч, как обычно, затянулся надолго. Небо за это время почернело. Я намекнула на всех доступных мне языках и с красноречивыми жестами, что сейчас начнется ливень и не пора ли нам побыстрее закончить ланч. Не пора. Спустя часа полтора, мы вновь пустились в плавание.

Начался ливень. Дождь был такой, что казалось, кто-то сверху выливает на тебя воду прямо из ведра. Стало холодно. Несмотря на дождевики, вымокли все. Плыли долго, опять несколько часов.
Уже в коротких сумерках увидели на берегу большой пустующий сарай на сваях. Вместе с палатками и кастрюлями расположились там, завели костер, и пробираясь сквозь дыры в полу и бегающих здоровых тараканов разбили лагерь.

Пока Итун шаманил над ужином, из своей палатки выскочила Жоська с маленькой бутылочкой из-под минералки, радостно подскочила к брату и предложила, протягивая мензурочный пластиковый стаканчик
– рОман, водка!
Брат недоуменно стал искать закуску, ибо мы, люди русские, привыкли пить водку с обилием еды и конечно, не в мензуркиних размерах. Пришлось всем выпить по мензурке. Засим водка естественно, кончилась. Больше немцы водки из своей литровой бутылки не отливали….
Ужин прошел странно, когда все быстро поели, немцы уселись перед палаткой Генерала и что то спрашивали, не затрудняя себя разговором на английском, тот им так же по-немецки что-то долго вещал через сетку палатки. Мы тупили, сидя рядом у костра. Когда эта передача на немецком надоела, просто ушли спать в палатку под оживленные возгласы: натюрлих, генау и конечно дас ис фантастиш. Компания не состоялась. Передушив в палатке оставшихся насекомых, просто уснули под треск и шум джунглей.

15 января. Лодка
После завтрака пытаемся влезть в лодку - Итун переносит меня на закорках, я пищу от восторга и страха, что мы сейчас оба грохнемся в грязищу,

Йоську и Жоську никто переносить на руках не стал - тяжеловаты). Плывем второй день. Солнце опять печет. Вокруг – ни души человеческой. Изредка пролетит птица, ветер пронесет листву.

Час, два, три..мы потеряли счет времени. Связи закончилась два дня назад. И наконец-то - о чудо! – на берегу какие-то люди и небольшая деревенька!

Пристаем к берегу, идем прогуляться по деревне, Вернер докупает что-то из еды, мы фоткаем один большой дом – это школа – объясняют нам местные, только в ней нет учителя….Загрузив мешки с рисом, плывем дальше. Еще несколько часов по
воде, мы уже плывем против течения, переплыв из Браззы в реку Сирет.

Когда стало казаться, что остановки уже никогда не будет и мы будем плыть вечно, показалась новая деревня. Это был Мабул. Наше последнее «цивилизованное» пристанище. Коровайский центр, построенные правительством несколько домов для тех короваев, кто покинул джунгли и сменил примитивный наряд на рваные шорты с футболкой.

Мы разбиваем палатки прямо в самом большом доме, народу туда набилось немеряно. Короткий ланч. Пошли мыться на реку Сирет. Когда я немного задержавшись, подошла к реке, там уже плескался , как колобок, Лоренц и брился совершенно голый Вернер. Закурив сигаретку, я тихонько развернулась обратно, решив, что племенной образ жизни пока еще не для меня. Позже помывка таки состоялась и мы вернулись в дом.

Итун был занят ужином. Йоська и Жоська стали раздавать подарки. Сережки, браслетики, блокноты, ручки, зеркальца. Дети и женщины с удовольствием берут подарки, мужчины стеснительно толпятся сзади.



Им привезли табак. Никто не уходит домой. Спешить им некуда. Они - короваи. Немного понимают бахасу, но говорят на своем коровайском языке. Пока готовится ужин, мы с братом подходим к Жоське, Йоське и Петеру – «пошли на речку, пить коньяк». Дружной гурьбой идем на реку, обсуждаем изменившиеся планы маршрута, запиваем остатки коньяка завалявшейся банкой колы. Немцы в этот вечер ушли спать сразу после ужина.
Нам не спалось. Все ждали компанейского общения. Когда за импровизированным столом остались только мы с братом и телевизионный папуас Лоренц, я позвала Итуна:
-сядь, поешь сам, покорми нашего рулевого
Они присели. Стали общаться.
- А что, Лоренц, пьешь ли ты алкоголь? Задали сакраментальный вопрос.
- а у вас есть?
Я метнулась в палатку и достала из закромов родины водку, купленную в Джаяпуре и сырокопченую колбаску, нежно упакованную еще из дома. Стало веселее, разговор на английском-бахасе оживился. Выпили .

Лоренц спросил, отгоняя комара:
- как будет ньямук по русски?
- комар)
В этот вечер он выучил несколько русских слов – комар, муха, сАбака, женшына красивая) после третьей рюмки, брат приступился к раскрытию темы сисек, не владея никаким языком.
- вот смотри, Лоренц – и по русски - показал гигантский размер перед грудью – это сиськи, на луганде – это налунгу, а на бахасе – как будет? Лоренц, Итун и наш кормчий засовещались. Спустя несколько минут – объявили – это называется сусу.
- обождите, господа, вмешалась я, доселе не участвовавшая в мужской беседе, сусу – это молоко!
- грудь женщины, имеющей ребенка называется сусу.
- а не имеющей?
- нона
- А большая – встрял брат или маленькая как называются?
Долгое совещание.
- Сусу – когда есть ребенок, когда нет – нона.
Понятно. Тема сисек была раскрыта быстро. Толпа вокруг нашего «кафетерия» прибывала. Угостили всех колбаской, с разрешения Итуна. Кружочки колбасы брали осторожно, пробовали, цокали языком. Водка заканчивалась, сигареты, раздаваемые направо и налево – тоже, Лоренц повторял – женшына красывая, пора было идти спать. Ночь спали быстро и почему то при свете.
Да, в этом доме был свет! Но не было розеток. И только утром, я поняла почему мы спали при свете. Выключатель находился в нашей с братом «комнате» и все постеснялись туда зайти и нажать на него, и только утром, чья то черная рука просунулась через дыру в стене и нажала на кнопку.

16 января ПАНДОРРА
Жара началась сразу, как только включили солнце. Пекло. После завтрака собираем манатки, оставляем в Мабуле то, что точно не понадобится в трекинге. С нами идет половина деревни – портеры, с ними несколько женщин, одна из них с грудным дитем.

Генерал пишет кто - что несет поименно.

Надеваем рюкзаки, проходим деревню, ее границу – кучу наваленных деревьев и входим в тень джунглей. Открылись двери в Пандорру.
Несколько часов идем по джунглям.




Как наши местные проводники находят тропинку – остается загадкой – шаг вправо-шаг влево и ты уже идешь не туда.

Часа через три из пространства материализовался голый человек.

Довел до первого действительно коровайского домика на деревьях.


Разумеется, тут же возник ланч. Сразу кипятится вода, которая сейчас на вес золота.

Мы ее наливаем в бутылки из под минералки, обжигая пальцы. Пить хочется все время. Опять идем. Еще два часа по джунглям.

Наши портеры скачут по сваленным деревьям, мосткам через речки, вьются по джунглям, поедая все вокруг, легко и непринужденно. Мы идем как увальни, падая, на каждой зацепившейся за ногу лиане, и с трудом переходя по тонким бревнышкам через воду. Мы знаем, нам сегодня до темноты надо дойти до первого большого коровайского поселения. Там есть ручей, там есть вода. Там будет первая ночь с короваями. Когда силы уже кончались – мы увидели хижины высоко на деревьях.

Отправили гонца за разрешением остановиться на ночь, получили его, и с трудом преодолев баррикады из сваленных стволов, ограждающих семью от нападок недругов, разбили наши палатки.

Какое счастье погрузиться в ручей, смыть с себя грязь и пот, постирать вещи!

Впрочем, со стиркой я промахнулась, поскольку мыло уплыло от меня, так же незаметно как тратятся деньги. За ужином общались с короваями.




Их было всего двое мужчин – женщины где-то далеко строили новый дом.

Короваи живут семьями. У одного мужчины могут быть несколько жен. Женщины и мужчины живут в одном доме, но в разных комнатах. С женщинами находятся дети и собаки. Мужчины выполняют тяжелые работы – рубят пальмы для еды и строительства, а женщины выполняют другие хозяйственные работы.
Женщин воруют другие семьи, и поэтому вход в каждое коровайское поселение завален большими и маленькими стволами деревьев.

Мужчины охраняют территорию своей семьи, ходя дозором вокруг с луками и стрелами, а дома строят высоко на деревьях, не столько от проникновения змей и насекомых, сколько от людей. Поскольку все еще бывают межплеменные войны, и каннибализм, поговаривают, все еще присутствует.
Поэтому «лесенка» - ствол дерева с вырубленными ступеньками – на ночь поднимается в хижину. Короваи не знают, что есть другой мир, не говоря уж о планетах, они не знают дней недели, не ведают сколько им лет и сколько лет их детям.

У них нет письменности, но есть свой язык. По-моему, у них не религии, мы нигде не видели никаких изображений богов. У них нет медицины, поэтому они умирают рано. 40-45 лет. Они болеют всеми болезнями, что дают джунгли.

Но они не хотят уходить в построенные для них поселки и менять свою жизнь. Они перемещаются по джунглям за пальмами саго, поскольку саго – это жизнь, это основная еда короваев. Вождь племени знает наперечет все саговые пальмы на своей территории. Когда все саговые пальмы срублены – племя покидает стоянку и строит новые дома высоко на деревьях в другом месте. Где это будет – решает вождь. Также вождь решает кому, с кем и кода заниматься сексом.

- Вернер, а где же они делают это? Живут то по разным комнатам и скопом? – спросила я нашего генерала.
- Уходят в джунгли. Видишь, у одного задница обгорела?) )))

В этот вечер немцы ушли спать совсем рано. Мы с братом остались одни за столом в потрепанной беседке. Вдруг откуда-то из темноты выплыл Лоренц.

В свежей цветастой рубашке был он хорош как майский день. Сделав заход по дуге, сел рядом со мной. Был задумчив. Страдал. Мы стали давиться от беззвучного смеха.
- Смотри, он же ради тебя так нарядился!
- ну..я вижу…
- может мне вас оставить?
- ты что, с ума сошел?
К сожалению, отсутствие знания английского мешало начать Лоренцу светскую беседу. Я тоже молчала, не помогая ему, было интересно, что будет дальше. Посидели еще немного молча, пялясь в темноту. Лоренц, тяжко вздыхал, одаривал меня влажным взглядом. Страдал. Наконец то попросил сигарету. Закурили. Я тоже немного пригорюнилась за компанию, вытирая тихонько слезы от смеха. Наконец-то он собрался с духом и нежно посмотрев на меня, спросил
– анда чапи? Ты устала?
- нет, а что? = Я невинно округлила глаза.
Он опять тяжко вздохнул. Помолчали еще немного. Бедному парню ничего не оставалось, как пригласить девушку в кино. Лоренц включил свою камеру и стал показывать мне то, что он наснимал днем – вот я падаю с мостика, вот я курю с короваем на пару, вот я держу на руках коровайского малыша. Да…хороший будет фильм о короваях у Лоренца. Пожелав ему спокойной ночи, пошли в свою палатку – глоток джина по рисочке – его надо растянуть на 2 недели, и спать.

17 января
Попрощавшись с нашими первыми Короваями, идем дальше в глубь джунглей. Семьи живут далеко друг от друга. Идем в направлении реки Афиум, идем час,другой, третий…жарко, пот заливает глаза, все время хочется пить, все время надо смотреть под ноги, не досмотрел и ты уже в полете.
Мабульские короваи легко передвигаются с нашим грузом, женщина положила грудного ребенка в сетку за спиной и ловит кузнечиков по пути. Макан – еда. В джунглях все – макан - кузнечики, жуки, пауки, личинки, и все это поедается живьем, после отрывания конечностей и головы.
Короваи – плохие охотники, скорее, они собиратели. Итун идет рядом со мной и показывает мне большую яму – сюда короваи загоняют свинью или казуара и убивают копьем, тогда племя получает хороший макан для всех. Впрочем, для всех – это мягко сказано, так как первыми в племени едят мужчины, и только потом женщины и дети. Свинья ценится дороже, чем женщина, в племенах обычно держат несколько свинок. А дети там просто растут как трава, не имея никакой ценности. И все таки я видела, как наша мабульская женщина давала потютюшкать своего грудничка другим женщинам, знакомясь. И они точно также агукали и муськали его, как обычные женщины. И смеялись и целовали в грязные щечки.
Привал. То бишь ланч. Все валятся в тенек. Труднее всего идти грузному Петеру, но он здорово держится, вообще мы идем довольно ходко.

Пока кипятится вода, короваи разбрелись по лесу, через несколько минут ко мне подходит Даут, пацан, лет..12 – протягивает какой то плод. Я угощаюсь - вкусно невероятно, внутри как малина – багус, говорю ему, энак - хорошо, вкусно. Даут расплывается в широченной улыбке, стремительно убегает в джунгли за добавкой.
На шум или на запах к нам пришел откуда то из джунглей очень худой и, наверное, пожилой Коровай. Угостили табаком, пообщались. И снова – в путь. Портеры затянули песню.ОООООООООООО А ЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ- мелодично орал кто то с другого конца нашей длинной вереницы. ОУУУУУУУУУУ- отвечали ему в начале. И так все сначала, самое странное, что в этом был какой то свой ритм и мелодия. Идущий впереди меня Даут тоненько подпевал ОЕО между первыми двумя звуками.

Очень сильно хотелось присоединиться, но боялась нарушить эту странную мелодию. Спустя часа два…или три…несколько переправ через речки, по бревнам, бревнышкам и вброд, совершенно мокрые от заливающего пота, мы увидели хижины высоко на деревьях.

Это была большая семья короваев, они были все дома, и они нас приняли. В племени были не только свиньи, но и бродил небольшой казуар, которому тут же устроили фотосессию.


Короваи показали нам места, где можно разбить палатки,

запруду, где можно помыться и постираться.



Большинство из них, кроме нескольких немолодых людей, впервые видели белых людей. Их любопытство не было назойливым – они просто сидели рядом и смотрели в упор. На улыбку отвечали искренней улыбкой, дети очень доверчиво присаживались рядышком и тихонько трогали нас. Решено было остаться здесь на два дня. Вечером знакомились поближе за ужином.

Я учила первые коровайские слова. То, как я их произносила, приводило короваев в полный восторг и возбуждение. Мы с братом быстро выучили самое главное коровайское слово – маноп теробо – хорошо – багус (инд.) и очень часто его употребляли, вызывая сияющие улыбки короваев.



Немцы как то больше общались друг с другом, и не затрудняли себя беседой на англйском. Компании в походе не получалось. Поэтому мы больше общались с аборигенами и нашими проводниками на ужасной смеси англо-индонезийского. Короваи очень охотно фотографировались, получившиеся фото надо было показывать тут же. Реакция была всегда - улыбки и восторг.



Всю ночь шел ливень. Стучал по палатке так, что перебивал шум и треск джунглей, и казалось, что палатка сейчас прорвется и вся вода с небес прольется на нас. Каждую ночь, как Герману Пиковая дама, во сне стал являться запотевший бокал пива.

18 января.
Во время завтрака одолевали мухи. Мухи это проклятие Папуа. От них никуда невозможно деться, чтобы ты не делал, где бы не находился – они атакуют тебя свирепо и назойливо. На них не действуют ни мази, ни спреи от комаров, ни дым костра или сигареты. Спастись от мух можно только сидя с головой под водой и с наступлением темноты.
Одолеваемые мухами в это утро мы всем колхозом вышли в джунгли. Короваи согласились показать нам, как они рубят и разделывают пальму саго. Длинной вереницей мы медленно двигались туда, где росла саго. Красавица-пальма ствол, в диаметре около метра, еще не знала, что жить ей осталось всего каких то 20 минут. За такое короткое время коровайские мужчины срубили ее каменными топориками и свалили толстыми копьями.

Я попросила разрешения помочь им, и тоже старательно стукала топориком вызвав такой шквал всеобщего веселья, что некоторые даже высоко подпрыгивали на месте и хлопали в ладоши. Я успокоилась после того, как два раза сломала топорик.


Рухнувшую пальму стали разделывать – мужчины копьями отделили кожуру, отрезали ветви,

женщины стали измельчать сердцевину в муку. Не могу сказать, что это не тяжелая работа. Поколотив вместе с ними минут десять, я была вся мокрая, а рука начала неметь.


Устроили женский перекур.
Я вытащила блокнотик и написала свое имя – показала, женщинам. Самая смелая и любопытная, девчонка лет 17-20,показала на себя и сказала
– Вахуль, показала рядом на малышку – Лиа. Вахуль обладала очень живой мимикой и выражала свои чувства очень ярко и эмоционально. Я показала ей, как можно заплетать косички.

Смотри – раз, два, три, one, two, three, satu, dua, tiga – и на коровайском –senan, senanagul, pingop. Вахуль сосредоточенно хмурила брови и внимательно наблюдала, время от времени покуривая сигарету.


Женщины молотили пальму часа полтора, потом перемывали саговую крошку в импровизированных лотках из листьев. Лоренц снимал весь процесс разделки саго.

Мужчины в это время нашли уже спревший пень, оставшийся от срубленной пальмы и стали его раскорчевывать, угощая всех личинками, которые жили в этом пеньке.

Мой организм оказал посильное сопротивление такому макану, и с трудом сдерживая процесс, обратный глотанию, я терпеливо фотографировала всех желающих полакомиться гусеницами.

- Я съедаю в год 1-2 килограмма этих личинок. Вкусно, попробуй, Елена! Гуд! – сказал Вернер, поднося очередную личинку ко рту.


- нет уж, пробормотала я, - ешь-ка ты их сам, я уж как-нибудь риску да вермишельки лучше.

Не дождавшись окончания процесса превращения пальмы в еду – мы вернулись в лагерь. Ланч ведь наступил!

Короваи стали чистить и запекать плоды пандануса – буа мера – на бахасе.


Делали из него что-то типа кетчупа, угощали нас – показывая, как надо макать в него лепешки из саго. Гадость редкостная.
Пока ждали, когда будет готова наша обычная еда – детишки обступили меня и зыркали глазами. Я достала несколько чистых с одной стороны листов и нарисовала солнце. Дети засмеялись. Я спросила жестами – как называется? Все наперебой стали говорить как будет солнце на коровайском.
Так мы узнали названия мужчины и женщины, ребенка, собаки, свиньи, крокодила, речки – всего для чего, хватило бумаги и моих способностей художника. Вскоре к нам присоединились и взрослые, которые с таким же азартом занимались моим обучением, а когда я предложила детям самим скопировать написанные уже мной их имена, все очень переживали и затаив дыхание, смотрели, как малыши выводят буквы. Масак, Баханус, Манисон и Пандери. Листочки с именами остались далеко джунглях Папуа.


- Вечером будет супермаркет – объявил Вернер. Мы заржали - готовить тележки?
Часам к пяти, пока еще было светло, все жители племени принесли то, что они хотели продать. Лук и стрелы, разрисованный щит, бусы из жуков и каких то странных ягод, бусы из клыков собак, которых они уже съели, юбочки и курительные трубки. Торговля шла бойко, и мы приобрели все из вышеперечисленного, кроме щита – было совершенно непонятно, как с ним двигаться и лететь дальше.
Продавцы и покупатели, довольные друг другом вскоре разошлись. Но долго еще с общей кухни доносились возбужденные голоса наших хозяев. Они оживленно обсуждали события этих двух дней. Наступила громкая ночь в джунглях. Там была своя, очень активная жизнь – кто то охотился за кем то, кто - то поедал кого-то, а кто-то призывал кого-то провести эту ночь вместе.

19 января
После завтрака, наполнив все, что можно кипяченой водой мы вновь собрались в путь. Кстати, немцы пили воду из ручьев, так как Вернер сказал, что она чистая. При этом в свою бутылочку он непременно бросал пару каких то таблеток – кальциум –магнезиум, как говорил он, для того, чтобы быть сильным и бодрым в походе. Мы пить сырую воду не решились, памятуя, что у нас есть только один институт тропических болезней, и тот – в Москве. Уже на выходе нас остановили короваи.
- Вернер, что случилось?
- Они требуют миллион рупий.
- За что?
- За то, что сбежал казуар.
-????????????????????
- Они говорят, что казуар испугался нас и сбежал, и теперь у них не будет казуара. И мы должны заплатить деньги.
- А они хоть понимают – сколько это – миллион рупий?????
- Вряд ли))))))))
-И вообще зачем им здесь, далеко в джунглях деньги?
- Иногда они снаряжают гонца за табаком к реке или ближе к Мабулу.
Мы в растерянности стояли на выходе из поселения. Кто- нибудь видел этого вонючего казуара вчера или сегодня? Нет, уже со вчерашнего вечера его никто не видел. Обстановка не успела накалиться.
Вернер дал какие то деньги племени и мы спокойно тронулись в путь. Хотя осадок неприятный остался. Ну…что ж…Их можно понять..Ведь так тяжело жить без казуара на этом свете.
Шли часа три- четыре. Наши портеры вновь затянули походные песни. Вскоре увидели дома на деревьях. Как обычно преодолев баррикады – были пропущены на территорию племени.

Нас встретил очень радушный прием. Людей в племени было не столь много, сколь в предыдущем и они здорово отличались от них. Эти были несколько ..диковатые, что ли…с сознанием и повадками совершенно детскими. Никто из них, за исключением одного мужчины, по ходу – вождя не видели белых людей. Реакция их была настолько бурной, что становилось не по себе. Страху добавили Жоська и Йоська, которые испуганно кругля глаза, заявили, что они боятся, что наш грудничок, с которым следовала с нами мабульская женщина - скоро умрет.
Ребенку действительно было плохо, он кричал еженощно, и в один из этих дней, я, не выдержав крика, потрогала его лобик, ощутила, что он очень горячий. С разрешения матери и отца – дала малышу размолотую частичку аспирина. На какое то время ребенку стало получше, но он продолжал болеть.
- Если ребенок умрет - страшным шепотом вещала Жоська,- тогда короваи убьют одного из нас.- Да –да, это закон их племени – поддержала ее Йоська.
- Слушайте, прекратите нагонять страху!
- И люди этого племени тоже очень странные, Вернер говорит, чтобы мы были осторожны. – Немцы тихонько испарились в палатки. Мы остались сидеть с братом и Вернером.
Он наводил мосты дипломатии с вождем, а вокруг нас собралась неслабая толпа. Дети и женщины стояли плотным кольцом. Трогали нас за все, что можно и нельзя было потрогать, наглаживали, рассматривали пальцы, ногти, вены, восхищенно цокали языком на мускулы брата и распустили мне волосы, зачарованно рассматривая упавшие волосинки. Имя одной девушки напоминало мое, и она в приступе счастья растолкала всех, кто был рядом и села, плотно прижавшись ко мне. Сначала мы смеялись.

Потом когда подошли мужчины нас потрогать, а моя тезка душно обняла меня за шею – стало несколько не по себе.
- тебе не кажется, что мы как в мясной лавке и товар это мы? – спросила я брата.
- только что об этом подумал – ответил он, уже несколько неискренне улыбаясь.
Мы тихонько освободились от этих страстных поглаживаний и ощупываний и бочком-бочком ретировались поближе к нашим портерам. Я спряталась за спину Итуна.

- чего ты?- посмотрел он на меня искоса, отрывая листики от каких то веток для ужина. – Сиди здесь, рядом со мной. Я устроилась поудобнее и тоже стала ощипывать ветки. Через какое-то время к нам присоединился Вернер.
- Вернер, почему они такие?
- Слишком отдаленно живут от всех. Никого не видели раньше. Разум 5летнего ребенка. Следите за своими вещами, забирайте все в палатку. Они не понимают, что взять то, что плохо лежит и присвоить – это воровство. Не отдадут.
- Вернер…а если с нами что-нибудь случится – спросила я – что будет?
- Если с нами что-нибудь случится….. сюда придут военные и всех убьют.
Помолчали.
- Но …ведь будет поздно? – нерешительно отметила я.
- Ну да, будет поздно, - согласился Вернер. В принципе власти и военные знают примерный район, куда мы пошли. Но быстро все равно не успеют, тем более, что связи нет. Не бойся, все хорошо, нас никто не тронет.
Мы пошли в палатку срочно выпить джина.


Из соседней палатки Петера и девчонок уже доносились оживленные восклицания. Мы поняли, что они уже давно приложились к своим запасам спиртного.
Ужин прошел быстро, но весело. Местные спели нам несколько своих песен, после чего выпившие Жоська и Йоська тоже исполнили нечто на немецком. Все были довольны случившимся шоу.
Лоренц, снимавший все, попросил спеть и меня, но я благоразумно отказалась, потому как могу только станцевать, и то, дозировка джина должна быть другой. Вечеринка у нас закончилась довольно быстро, и мы разошлись по свои палаткам, которые стояли в доме. Вернер разбил свою прямо перед домом. Спали тоже быстро. Всю ночь вокруг перемещались какие то тени, слышались чьи то голоса, и даже звуки джунглей не смогли заглушить наши опасения.

20 января.
За завтраком нас снова нежно щупали. Не могли наглядеться на нашу белую кожу, не могли расстаться с нашими белыми телами. Принесли на продажу товар – луки, копья, стрелы, щиты и живую еще черепаху.

Рыбу, выловленную вчера, мы съели еще за ужином. Днем все выглядело очень мирно. Лоренц снял интервью с вождем, я держала камеру. Быстро закончив съемки, мы покинули это слишком любопытное племя.
Наши портеры вновь начали свою громкую песню, но скоро стало не до песен((( Местность стала здорово меняться, все больше попадалось болотец, джунгли были залиты водой, несмотря на то, что этой ночью дождя не было.
Ода резиновым сапогам.

Знаете ли вы, что резиновые сапоги – это второе, после космических кораблей величайшее изобретение человечества?! Резиновые сапоги – это то, что позволит сохранить в сухости дорогие тебе части тела. Чем выше будут резиновые сапоги, тем спокойнее твоя бессмертная душа и целее все то, что находится выше колен. Нобелевскую премию создателю резиновых сапогов!!!

Тропинки как таковой не стало. Сначала мы еще пытались скакать по кочкам, чтобы жижа вместе с пиявками не набралась в сапоги. Потом стало все равно. Потом даже перестали выливать воду из сапогов. Потом шли по самые некуда в коричневой жиже. Так продолжалось часов пять. Ланча не было. У немцев наверное от этого случился стресс.
Я думала, что не дойду, вернее – не доплыву. Это был самый длинный по времени и самый жесткий переход в джунглях к следующей семье короваев. От стэка я меня появились мозоли на руках. Два – три раза мы отдыхали, найдя бревна покрепче и посуше. У нас закончилась вода. Петер предложил мне попить воды из своего рюкзачка, но справиться с его сусулечком у меня не было сил.

Вообще, тема сусулечков постоянно напоминала о себе – как бы ты не косил местечко, на котором разобьешь палатку, обязательно найдется два-три сусулечка, которые будет впиваться тебе в бок, или еще куда-нибудь похуже. Когда силы у всех уже были на исходе, мы увидели хижину…… на высоте 9этажного дома.
Там жило небольшое племя, совершенно адекватное по своим эмоциям в отличии от предыдущего. Тоже очень любопытные, но не настолько активные в проявлениях своих чувств.


Мы быстро перезнакомились, особенно их трогало, когда мы произносили некоторые слова на коровайском.
От умопомрачительной жары мне стало плохо. Я, тихонько ушла к ручью и залезла в воду с головой. Тошнота стала проходить, и здесь не было мух. Вскоре ко мне присоединились брат и Петер с Йоськой. Больше часа мы просидели в ручье, болтая и делясь впечатлениями.
После непременного ланча, я уселась учиться у Короваев новым словам – к нам с живым удовольствием присоединились мабульские короваи и на языке любопытства и бахасы мы составили небольшой словарик. Учителя из них были очень эмоциональные, сначала они заливисто хохотали, когда я неправильно произносила слова, потом практически заглядывая мне в рот – учили, как правильно произносить звук. Закончили урок, когда стемнело и при свете фонарика писать было неудобно.
Остальные в это время лазили в домики Короваев, а Виму и Дас ис Томасу удалось забраться в домик на высоте 25 метров. Как они лезли, и самое главное – слазили – страшно было смотреть. Дом качался под ними как скворечник. По ходу половина ступенек сломалась под их весом.

Короваи все очень худые и весят не больше килограммов 45, наверное. Они без труда влезали в свои дома. Этот дом могли посещать только мужчины. Там они решали какие то свои, сугубо мужские вопросы.
На ужин, как обычно, был рис и вермишель, к которым наш кудесник Итун добавил мясо невинно убиенной черепахи. Вкус черепахи я не поняла, так как там было много косточек и очень мало мяса, и черепаху было все-таки отчаянно жалко.
Наш грудной малыш выглядел и чувствовал себя лучше, может он переболел, а может это от того, что мы украдкой подкармливали нашу мабульскую маму. Вернер сказал, что этого нельзя делать, так как у нее есть муж и он должен заботиться о ней, и что реакция короваев может быть не предсказуема, но у меня и девчонок не было сил смотреть на голодную маму с ребенком и мы ее угощали, всем, что ели сами.
Я же вообще сильно обозлилась и даже кормила собак едой со своей тарелки – чем вызвала большое удивление, хорошо, что не негодование короваев. Просто уже не могла выносить вида истощенных животных, которых все только и делают, что пинают, и взрослые и дети. Понимая, что нечего соваться со своим уставом в чужой монастырь, я кормила собак незаметно. А наверное – зря. Так как короваи собак едят. Как сказал Вернер – они едят все – ты останешься здесь подольше – и тебя съедят. Шутка была невеселой, так что посмеялись мы нехотя. Из клыков съеденных собак короваи делают бусы.
Женщины собирают с детства такие бусы, из зубов, из ракушек, из ягод – это их приданное и символ того, что женщина замужем. Когда я захотела купить одно из таких ожерелий из ракушек (непонятно откуда они их берут) – его не разрешили продать – иначе эта женщина будет уже незамужем
- О! так это же здорово! У нее будет возможность выйти замуж еще раз – пошутила я. Увы – выбор у этой женщины был не богат, и у каждого жениха уже было по 2-3 жены.
Уснуть этой ночью было сложно, Короваи в темнотище бродили туда сюда с тлеющими палками, собирались компаниями – мабульские и местные, что-то громко обсуждали и хохотали. Впрочем, их шум перебивали лягушки – стоял такой крик, и звук был похож на то, как будто кто то полощет белье в реке…

21 января
Утро началось с дождя. Мы пригорюнились, памятуя о вчерашнем плавании в дерьме по джунглям, но наши проводники нас успокоили – сегодня все будет хорошо. Мы вновь идем на охоту за личинками. Короваи привели нас к уже поваленной и подгнившей пальме саго – они выковыривают оттуда личинки,

Лоренц снимает их трудовые будни, мы делаем фотографии. Личинки едят все – и мабульские короваи и местные. Самое интересное, что мабульские короваи, когда только вошли в джунгли, тут же сняли всю одежду и ходили таким же голыми, как местные. Слово полуголые тут совершенно не подходит, так как у мужчин на члене было прикрытие из листьев или скорлупки, а женщины откуда-то тут же надыбали травяные юбочки, одна из которых теперь красуется на стенке в моей спальне, рядом с сертификатом, выданным мне после посещения горных горилл в Руанде. Лоренц снова вручил мне камеру (еще в начале нашего путешествия мы выяснили, что мы коллеги) и рассказывал о том, что происходит сейчас в нашей экспедиции.
- Лоренц, улыбайся, и думай о том, что говоришь – еще один дубль – one,two,three –Лоренц опять сбивается, ок, давай сначала - satu, dua, tiga, start!- отлично, записано. Лоренц лыбится и опять что-то жует. К концу путешествия мы его втихаря прозвали babi – поросенок – потому что Лоренц всегда что-то ел. Где он отыскивал еду – осталось тайной, но он никогда не был голоден, и всегда был весел, дурачился и шутил, насвистывал Джингл Белл или валялся в ручье как поплавок, пытаясь намочить свои жесткие кучеряшки.
Ужин прошел как то тихо, немцы рано разошлись по палаткам. Мы с братом еще сидели за столом, снимали последний закат, слушали лягушачий оркестр, дышали джунглями, прощались…Завтра мы покидаем Пандорру. К нам тихонько подсели Итун и Лоренц. Пили чай, курили, менялись адресами. Итун дал свою визитку – на ней было написано, что он «managing director» - у него своя фирма в Вамене, правда он в этой фирме сам и директор, и повар, и гид, и переводчик.
- Ты проведешь нас в Нуигини?
- да, приезжайте, я буду ждать вас.
- как туда попасть?
- мы можем дойти до Ванимо даже пешком из Вамены. Когда вы приедете?
……когда мы приедем….Это вопрос вечности, Итун, когда мы приедем….
Молчали. Лягушки надрывались. Лоренц задумчиво курил в темноту.
- Когда будет твой фильм, Лоренц? Может быть мы увидим его в России? Приезжай к нам в гостиницу в Джаяпуре, Лоренц – пожуем вместе пинанг…
Завтра мы покидаем Пандорру…Пошел сильный дождь.

22 января.
До Мабула шли недолго. Часа три. Уже легко перепрыгивая через ручьи, преодолевая шаткие мостки, перепрыгивая лесные баррикады. В Мабул входили под радостные приветствия оставшихся жителей, и визг пил - короваи строили новые дома.
Отмывшись, поев, сели в нашу лодку и поплыли за суккуном – хлебным деревом. Плыли недолго – суккун растет везде. Мужчина и мальчик залезли на деревья и сбивали плоды длинными рогатинами на землю. Плоды тяжело падали на землю, не трескаясь. Тут же замутили костер и прямо в него набросали горкой суккун, через несколько минут вытаскивали суккун как печеную картошку, раздавливали ногами и выковыривали изнутри пропеченные орехи – на вкус – как настоящая печеная картошка, только без соли.
Жара стояла неимоверная. На обратном пути почти все, кто в одежде, кто без нее упали в воду возле лодки и остужались в быстром течении Сирета. Вечером Короваи устроили открытый базар. Набор товаров был все тот же, но кто-то что-то еще покупал – юбочки, кости казуара, панцирь черепахи, курительные трубки, топорики.

23 января. Возвращение в цивилизацию.
Обратный путь в цивилизацию был тяжек. Опять плывем на лодке часа три. Дас ис Томас уснул на бортике лодки и шарахнулся внутрь, когда наткнулись на корягу под водой, оставив мне на память синяк на ноге. Кончается топливо. В двух попавшихся на берегу деревнях топлива не было.
Мы остаемся на жаре возле одного большого дома ждать, а наша лодка уходит вниз по течению куда-то за горючим. Ждем ее возвращения три часа. Жоська и Йоська уселись на краю домика, а перед ними собралась толпа и смотрит на них, как в телевтзор. Время от времени, он что то снимают с себя и отдают местным. Перчатки, футболка, ремень…пакетик Кнорра. Мы с братом бродим по поселку, осматриваем два пустых дома – один похож на школу, другой – на баню? Полное запустение…
Наконец возвращается лодка, мы грузимся, темнеет. Мы плывем. Река за ночь обмелела. Несколько раз садимся на мель, толкаем лодку. Плывем. Девчонки болтают о том, у кого какая любимая еда и считают, через сколько часов – дней мы будем в Вамене.
Вокруг звучит немецкая резкая речь. Стемнело. Лоренц стоит на носу освещая прожектором от камеры берега в поиске какого-нибудь приюта, и на предмет крокодилов. Мы уже переплыли в Браззу, а в ней водятся крокодилы, так говорят местные. Вернер сидит на борту лодки и внимательно вглядывается в даль. Темнота – хоть глаз выколи. Мы плывем.
Немного страшно и мысли улетают далеко отсюда, в другое время. Тогда, в сорок каком то году, также вокруг была слышна отрывистая немецкая речь, когда немцы вошли в нашу деревню. Оля Лебедева осталась в доме одна с маленькой Верочкой. Муж и брат ушли на войну. Дверь распахнулась от удара ноги и в дом ворвались два немецких солдата, наставив автоматы на молодую женщину с ребенком. Оля крепко прижала к себе дочку и молчала.
Вслед за солдатами вошел офицер, осмотрел чистую хатку, взглянул в карие глаза Ольги, сделал знак - убрать оружие – коротко рявкнул – «гуд» - и остался здесь квартировать. Иногда, в особенно голодные дни, Оля находила оставленную для них с Верочкой еду, с молчаливого приказания офицера.
Когда всех жителей погнали к клубу смотреть на расстрел партизан, он молча, кивком разрешил Ольге остаться дома. Немцы лютовали в деревне недолго. Уходили быстро, торопясь уйти живыми. Офицер последним покинул Курджиново, мельком глянув на застывшую в радостном испуге Ольгу. Муж и брат не вернулись с войны. Остались фотографии и буквы на обелиске, да сына, родившегося спустя 10 лет после войны, назвала Ольга в честь брата – Колей Лебедевым. Нет уже ни бабушки – Ольги Ильиничны Лебедевой, ни мамы – Веры Дмитриевны Соколовой. Остались только слезы, и почему-то их поток никак не кончается, как эта речка Бразза. И я сижу в лодке под черным небом Папуа и стараюсь попасть дыханием в такт плеску воды об лодку. Я не знаю, куда впадает речка Бразза…наверное в большой синий океан, теперь он будет немного солоней. Я не знаю, Вернер, кем был твой дедушка…и не хочу знать…Сегодня в январе 2010 года мы с тобой очутились на другом конце земли, в другом времени и пространстве, мы делили все трудности пути и последнюю горстку риса. Я буду думать о синем океане этой темной ночью.
Все разговоры давно затихли. Все ждали – а мы вообще то сегодня доплывем или как? Был девятый час и надежды пристать где-то было мало. Когда впереди показались огни селения, – все взорвались в одном порыве - смотрите, смотрите – огни, люди, жилье!!!! – орали на всех языках и похлопывали друг друга по плечу. Мы живы, мы спасены - Мы вернулись в Пирабанак, поселение, где жила индонезийская семья.
В считанные минуты произошла выгрузка в темноте, нам открыли большой сарай, который уже успели заколотить гвоздями с прошлого раза. Итун вместе хозяйкой быстро готовили ужин, мы пялились на работающий телевизор!!!!! Охренеть, надо же, телевизор!! И в доме так приятно пахнет – индонезийцы собирают какие то деревья, крошат их и отправляют на изготовление парфюма куда то, кооперируясь с другими, проживающими на Папуа соотечественниками.
Папуасы их недолюбливают, потому что завидуют. А завидуют, потому что сами очень ленивые, и это правда. Они ленивы настолько, что не моют даже своих детей, хотя река под боком. А слово работать вообще им чуждо, особенно это касается тех, кто живет уже не в джунглях. Прихватив по кусочку такого дерева и купив бутылочку парфюмерного масла у хозяев, мы отправились спать.

24 января. Возвращение в цивилизацию.
После завтрака, длительного и безмятежного настолько, что немцев уже хотелось немного пнуть, чтобы поторопились, снова плывем. Три часа под солнцем Папуа. Несмотря на то, что все уже загорели и обгорели, все- таки пытаемся закрыться от жалящих лучей. На ланч (вроде недавно ели, какой ланч на фиг, поплыли уже домой!!!) пристали к какому-то дому на берегу, оказалось, что там живут асматы.
Мы поднялись в жилище. Грязища там была невероятная. Такой грязи мы не видели даже в джунглях у примитивных короваев! Вернер сел наводить дипломатию со старшим семьи. В хижине, мостясь среди дыр, на полу сидели худущие дети, женщины и собаки. Там же горел костер. Вонь стояла ужасная. Ползали какие то насекомые.
Итун растерянно стоял с кастрюлями, не зная куда их пристроить в этой грязище, чтобы заделать ланч. Я поняла, что меня сейчас стошнит и тихонько вышла из дома. Вслед за мной вылез Итун, повторяя страшным шепотом – тидак багус, тидак багус – не хорошо здесь, не хорошо.
- Итун, я не буду там пить чай, давай разводи костер на берегу речки.
Вскоре к нам присоединились и немцы, не выдержавшие вони. Йоська принялась педантично заворачивать в салфетку очередные бусы из собачьих клыков.
Я невинно у нее поинтересовалась – ты любишь собак, Йохана? – она беззвучно, как рыба открыла рот. Вернер, стоявший рядом, поперхнулся кофе, покраснел и стал трястись от смеха. Сказал мне что то на бахасе, и продолжая хохотать пошел в лодку.
Плывем. Спустя пару часов, не доплывя до Локбона пристали к берегу. Там стояло 10-12 домиков, выстроенных правительством для короваев. Все были пусты и некоторые загажены, во многих были дыры от костра.
- Почему они здесь не живут, Вернер?
- Говорят, что им здесь жарко. Они привыкли жить в своих хижинах из пальм и не хотят менять образ жизни.
Место было почти безлюдное. Мы выбрали себе домики почище, разбили там палатки, выкинув мусор.
Последний ужин в джунглях обещал быть праздничным. Я нашла в зарослях возле домика два маленьких помидора, Вим надыбал большую папайю, Итун нарвал молодых листьев папайи и тушил их со специями. Все еле дождались, когда будет готова еда. Попробовав первую ложку тушеных листьев папайи с рисом, я стала пятиться за дом, где незаметно, чтобы никого не обидеть, опрокинула свою тарелочку за спину, горечь во рту была невыносимая. С пустой тарелкой и сытым выражением лица я присела рядом с Вернером. Он аппетитно доедал последние крошки со своей тарелки.
- гуд,- рявкнул он громко, сыто рыгнув.
- гуд - от неожиданности я подпрыгнула на пеньке –генерал чертов, когда ж ты перестанешь орать!
Мухи в этот день были особенно назойливы. Ни сидеть, ни лежать, ни есть спокойно было нельзя. Йоська доедала рис, стоя с тарелкой в руках, когда вдруг Итун, стоявший рядом совершенно автоматически, со всего размаха шлепнул ее по аппетитной заднице, убив при этом особенно активную муху.
Воцарилась мхатовская пауза, во время которой Итун растерянно смотрел на Йоськину задницу, задница нежно колыхалась, а все задохнулись от смеха. Мы с Жоськой просто скисли и никак не могли успокоиться, стоило только посмотреть как растерянно улыбается Итун, натягивая поглубже свою ковбойскую шляпу на глаза, или как остолбенела Йоська и – мы начинали ржать заново, до колик и слез на глазах.
Я вынуждена была удалиться в свой домик на предмет туалета. Разумеется – туалета, как такового не было, но помещение для него присутствовало. Правда, там все доски были подгнившие. Я нашла самые крепкие, как мне казалось…Дальше все произошло так быстро, что я не успела сделать даже вдох, как очутилась на двух ногах на земле, среди оглушительного треска сломавшихся досок и с полуспущенными штанами. Право, леди не стоило бы рассказывать о таком интимном казусе, но до сих пор, когда я вспоминаю как я удачно сходила в туалет в Папуа, начинаю задыхаться от смеха.

25 января Локбон-Декаи- Вамена
Всю ночь в палатку бились комары. Их было столько, что спать под этот звон было практически невозможно, а уж представить, что было бы, если бы у нас не было репеллентов – вообще страшно.
Утро началось с адской жары. Медлительный завтрак по немецки, полчаса в лодке и мы в Локбоне. Не успели мы выгрузить наш багаж, как подъехал ранее заказанный грузовик. Побросали вещи, загрузились и вновь по ухабам и хлипким мосточкам поехали в Декаи. Устроившись в тенечке у аэропорта, ждем самолет.

Час, другой. Но самолет должен прилететь, так сегодня из Декаи летят в Джаяпуру какие то высокие чиновники. Все рассматривают нас с интересом. Какой-то папуасский чиновник подходит знакомиться с нами.
– Елена дари Русия, - я отвечаю ему на бахасе и предлагаю угощение – фундук, обнаруженный в кармашке рюкзака. Все смеются. Вернер занимает выгодную позицию на ступеньке перед чиновниками и начинает что-то им горячо втирать на бахасе, они внимательно слушают, образовав не хилый кружок зрителей, которых с каждой минутой становится все больше и больше.
Вернер в своей стихии. После 20 минутного монолога, толпа разразилась одобрительными восклицаниями, а наш генерал вытер пот со лба. По-видимому, консенсус был достигнут.
Мы сидели с Итуном и ели орешки. Самолет прилетел спустя 2 часа ожидания. Большой самолет, летевший по маршруту Декаи-Вамена-Джаяпура. К сожалению, мы не знали об этом, иначе не стали бы возвращаться в Вамену, в которой делать было больше в принципе нечего. В самолете простились с Лоренцом, в кафешке, куда приехали на ланч, естественно!!! – с Итуном.
Я не вытерпев до гостиницы, сунула зарядник в розетку и мой мобильник ожил, спустя две недели отсутствия связи. Дома все было хорошо. С души упал камень. В отель возвращались через рынок и банк. Деньги в Вамене можно было только снять с карты, поменять наличные доллары – практически невозможно.
Немцы купили на рынке какие то дорогие сувениры, я искала футболку с надписью « Аку чинта Папуа» - Я люблю Папуа. Увы, футболки не нашлось. Приехали в гостиницу, расселились по своим домикам.
Улетать из Папуа мы собирались раньше, чем было намечено в первоначальной программе. Все были за то, чтобы поменять билеты с 30 января на 27 и побыть дольше на Бали.
Вечером предстоял праздничный ужин. Вода в бойлере до 7 вечера так и не успела нагреться, а посему мы пришли на праздничный ужин непомытыми. Все немцы, были вымыты, как один, переодеты в чистое, девчонки сделали макияж. Мы решили забыть об условностях и сосредоточиться на еде – праздничный ужин все-таки. Стол был сервирован безукоризненно. Приборы расставлены в соответствии с правилами самого строгого этикета, бокалы сверкают в предчувствии хорошего вина.
Вынесли праздничный суп. В малюсенькую мисочку, я котам дома ставлю такую под еду, налили суп – теплая вода с вермишелью. В бокалы налили воды. Немцы оживленно беседовали друг с другом, в очередной двадцать пятый раз, не затрудняя себя беседой на английском. И тут я поняла – уезжать надо завтра, еще один день уже не вытерпеть.
Меню праздничного ужина.
На первое – теплая вода с вермишелью
На второе - зажаренное до неузнаваемости бедрышко цыпленка-дистрофика, немного картошки и салат – капуста-морковка.
На третье – с красиво обрезанной верхушечкой мандарин и несколько ломтиков ананаса.
- Елена, - после ужина обратился ко мне Вернер – мы сейчас будем смотреть видео про Монголию – если хотите – присоединяйтесь.
- Спасибо, но я предпочту все-таки может быть уже ставший горячим - душ, и еще – мы хотим улететь завтра.
- ???????????????
- Мы хотели бы как можно дольше побыть на Бали – соврала я, искренне глядя ему в глаза.
- Но..лететь группой удобнее и дешевле, может быть вы подождете до послезавтра?
- Пожалуйста, если это возможно – мы хотели бы улететь завтра. Генау – точно,- все-таки улыбнулась я.
Он кивнул головой.
Не могу передать словами ощущение блаженства, когда после двух недель спанья в палатке на земле, вытягиваешься в чистой постели после душа.

26 января Джаяпура
Утром Вернер, Вим и Томас поехали по своим делам в город, а заодно проводить нас. Билеты удалось поменять. Настроение было замечательным. - Елена – Вернер смотрит на меня сверху вниз - если у тебя есть знакомые в Барнауле, Челябинске, Новосибирске – расскажи им, что они могут со мной поехать в Монголию – мы едем туда через эти города- - Яволь, майн генерал – улыбаюсь я ему в ответ. Мы стоим в аэропорту и прощаемся. Неожиданно Вим обнимает меня и целует в щеку, от неожиданности я полезла целовать Дас ис Томаса, и обняла за шею Вернера, чмокнула в покрасневшую щеку. Прощаемся.

В Джаяпуре все повторилось – в аэропорту нас встретил Анус, на такси мы приехали в отель в Сентани, заселились в свой прежний номер, взяли таксиста на три часа, и поехали в чудесный ресторанчик на воде – есть, в магазины – за пивом, в супермаркет – за футболками. Вечером часик посидели с нашими летчиками – показывая фотки из джунглей и захлебываясь от переполнявших эмоций.


Утром они все вышли нас провожать. Смска, отправленная накануне Лоренцу вернулась. Мегафон не хотел нас соединять. Так нам и не удалось пожевать пинанг вместе. Самолет вылетел как то не по папуаски по расписанию. Мы прилипли к стеклам иллюминатора. Где то безумно далеко в джугнлях, сидела на солнышке Вахуль и пыталась заплести косичку из своих коротких курчавых волос, посматривая, как в небе проносятся птицы, прислушиваясь к шуму реки, тихонько шевеля губами в такт плетущим пальцам – senan, senanagul, pingop, один, два, три….

Словарь индонезийско- коровайского языка.
Индонезийский коровайский
Ок, хорошо Bagus Manop terobo – манОп теробО
Приветствие Selamat siang (pagi, malam) nEnge manop –нЭнге маноп
Спасибо Terima kasih Manopto vIdo – манОпто вИдо
Пока, увидимся, до свиданья Sampai jumpa manOp toyalI – манОп тойялИ
Еда, ешь Makan Kofu ne levi- кофу нэ леви
Маленький дом Kecil entonA
Жарко Panas Mamun - мамунь
Курить sauk
Да iya Kolubo - колЮбо
Нет Tidak Manda tidada – манда ти дАда
Деньги Uang dumu
Мужчина Laki Ninila - нинИля
Женщина perempuan Lal - лаль
Ребенок Anak bam
Дом Rumah haim
Счет от 1 до 10 Satu,dua,tiga,empat,lima,enam,tjuh,delampan,Sembilan,sepuluh Senan,senanagul,pingop,vajahul,vaio,gedun,tavol,laimagu,labul,main
любовь Cinta fugin
Сезон Musim uly
Река Kalimayl (kali-маленькая, suay-большая)
Банан Pisang duvoly
Рис Nasi laleodau
Вода Air minum mailmip
Змея Ular anor
Свинья Babi bunika
Казуар Kasuariy kualy
Солнце matahari mamugon
Язык Bahasa titak

Маршрут
Вамена – Декаи – Локбон – Мабул- низкие земли между реками Сирет и Афиум (приток реки Дайрам, за ней – Янирума)
Из Мабула – Kuali – Haul – Dajo – Harihatun – Mabul