... С давних времён колесили по свету уличные музыканты – менестрели и трубадуры, о которых поется в песенке из мультфильма «Бременские музыканты» - ««Мы свое призванье не забудем…», смех и радость мы приносим людям». Те времена давно прошли, а уличные музыканты остались, став неотъемлемым атрибутом крупного европейского города с историческим наследием...

Не имею в виду тех, кого, наверное, видел каждый в своем городе в общественном транспорте, голосящих с надрывом и, к тому же, фальшиво. И уйти нет возможности, пока трамвай не остановится. Другое дело на улице, не хочешь слушать – пройдешь мимо. А если понравится, можно задержаться и даже кинуть монетку.

Многие считают, что исполнение музыки на улицах это не работа и ни к чему не обязывает, даже к опрятному виду. Поэтому «профессионалов», исполняющих качественную музыку и выглядящих как на сцене, на улицах наших городов можно встретить не так уж часто. Разве что заезжих.
Года два назад Екатеринбург облюбовал великолепный ансамбль уличных музыкантов в национальной одежде из далекой Боливии, радовавших уральцев горными мелодиями Анд года три подряд. Потом куда-то пропали. Наверное, вернулись к своим истокам.

В отличие от России, где уличная музыка чаще всего ассоциируется с «жизненным дном», и никто особо не удивляется потрепанному внешнему виду уличных музыкантов с их прискорбными лицами, к тому же работающих нелегально, в Европе, с другой культурной средой, дела обстоят по-другому.
Здесь уличные музыканты – это официальная и органичная часть городской среды и уличной культуры. Поэтому и выглядят они цивилизованно, даже в вязаной шапочке и кепке, не говоря уже об идеально белой рубашке и при шляпе.

Да и к исполнению музыки современными менестрелями предъявляются особые требования. Нельзя, к примеру, использовать «фанеру». Поэтому, к слову сказать, в ряде европейских стран для уличных музыкантов придумали "тест на профпригодность", чтобы оградить туристов от подобных тому доброму волку из мультика «Жил-был Пес», что, лежал под столом, загибаясь от обжорства, и угрожал хриплым басовитым голосом: «Щас спою», а, раскрыв свою пасть, ничего, кроме жуткого воя, так и не выдал. Так что вряд ли кто из нашей "звёздной" безголосой попсы смог бы даже на улице прилично заработать, а то и вовсе бы остался без заработка.

Все музыканты, что хотят музицировать на улице, должны пройти жесткий кастинг, своего рода «худсовет», а уже жюри решит, кто достоин уличной сцены. И это, по-моему, правильно. Истинное наслаждение от музыки можно получить только тогда, когда звучит она достойно и профессионально.

Вот и решила посвятить я один из дней, проведенных в Праге, поиску уличных музыкантов. Какие они в чешской столице. Не случайно в Чехии сложилась поговорка: "Что ни чех, то музыкант". Долго искать не пришлось. На Карловом мосту они обязательно вам встретятся и в большом количестве. Лица многих покажутся знакомыми, если бывали в Праге.

Первая встретившаяся музыкальная группа оказалась чисто инструментальной со стандартным набором инструментов: саксофон, контрабас, гобой и гитара, вполне подходящим для исполнения джаза.
Музыканты, «ребята» среднего возраста, одеты по-народному – в джинсы и футболки, словно вышли из соседнего двора.

Среди них выделялся стильный бородатый мужчина постарше, виртуозно владевший гобоем. Кстати, гобой и саксофон, хоть и изготавливаются соответственно из пластика и металла, относят к группе деревянных духовых инструментов.

Впрочем, остальные в виртуозности тоже не отставали, но особого впечатления не произвели, разве что саксофонист. Как говорится по аналогии, мужчина, приятный во всех отношениях, как Карлсон.

Но какого-то куража в целом не ощущалось. Недаром музыканты говорят, чтобы завлечь слушателя на улице, нужно быть не просто профессионалом, но исполнять так, чтобы были видны еще и артистичность, и азарт. В конце концов, можно и просто подмигивать слушателям, чтобы оживлять картинку.
Свои музыкальные достижения группа оценила на 10 евро (250 крон), продавая по такой цене музыкальные диски с записями своего исполнения.

В следующем ансамбле под названием «Bridge band», встретившемся на том же мосту, артистизм бил ключом из каждого музыканта. Выделялись особенно двое, солировавшие попеременно.

Один, почти по Окуджаве: «Заезжий музыкант целуется с трубою...», - в вязаной панамке в обнимку с тубой, медным самоваром блестевшей на солнце.
Оторвать глаз от него было невозможно, настолько артистично выдувал он теплый звук в пространство вокруг собравшихся мгновенно благодарных слушателей, не жалевших ценную валюту для вечного искусства.

Первые попытки создать подобный инструмент низкого регистра относятся ко второй четверти 19 века. В 1835 году немецкие мастера музыкальных инструментов Вильгельм Виприхт и Карл Мориц в ходе экспериментов со старинным инструментом – серпентом, напоминающем змею (вспомните «серпентарий»), создали новый басовый инструмент с вентилями и назвали его тубой. Но до ума не довели и забросили изобретение, всё же получив на него патент.

Спустя несколько лет «немецкая недоделка» оказалась в руках бельгийского музыкального мастера Антуана Жозефа Сакса, более известного как Адольф Сакс. Он-то и довел до ума тубу, добившись глубокого, не режущего ухо звучания.
Но прославился Сакс не тубой, а саксофоном, названным его именем, переделав миниатюрный кларнет. Он попросту заменил дерево металлом, приспособил более удобный мундштук и сделал инструмент расширяющимся книзу, добавив элементы гобоя.

Многие конкуренты посчитали это плагиатом, заявив, что такого инструмента быть не может в принципе, и обвинили Сакса в мошенничестве. Многолетние судебные тяжбы разорили мастера и подорвали его здоровье, сведя в итоге в могилу. Он так и не увидел рождение джаза, который, несомненно, без саксофона был бы чем-то другим, а, может, и вовсе его не было.

Второй – дядечка преклонного возраста в неизменной панамке, но уже сатиновой, приковывал внимание не меньше, а, может, даже больше, солируя на необычном инструменте, знакомом с виду. На такой штуковине стирали наши бабушки, да и я застала еще такую. Это - стиральная доска, но специальная, для музыкантов.

Идея использовать стиральную доску для извлечения звука приписывается музыканту Клифтону Шенье, выступавшему в середине 1940-х годов в Новом Орлеане, в Америке.
Эксперимент друзьям понравился, и вскоре они наладили выпуск музыкальных стиральных досок, убрав деревянную раму и оставив только ребристую стальную поверхность.
Новый компактный инструмент получил название «тёрка», или в обиходе - «музыкальный слюнявчик», так как располагался на груди у музыканта.

Через десяток лет «слюнявчик» добрался и до Европы, где вспомнили, что такие музыкальные доски были известны еще в 18 веке.
Правда, не везде к «слюнявчику» отнеслись с одобрением. В тогдашнем ГДР даже вышел циркуляр министерства культуры, заклеймивший стиральную доску «дурновкусьем и погоней за дешевым эффектом». Всё же войну доске не объявили, решив, что «партийного вмешательства не требуется». Представляю, как потешалась бы другая Европа, если бы такое осуществилось…

Надо было видеть, КАК он исполнял свою партию, артистично отбивая чечетку пальцами в серебристых «калошках», отгибая их в сторону и выделывая замысловатые «коленца». «Новый русский» бы позавидовал. Импровизировал он виртуозно. Даже «тёрку» держал нестандартно, нежно прижав к коленям.

Великолепный ансамбль - такому впору выдать лицензию на десять лет вперед. И очень скромный. Оценил свои достижения на ниве музыкального творчества теми же 10 евро или 250 кронами. Могли бы и накинуть немного. Тем более, исполняли не только инструментальную музыку, но и пели на чешском очень мелодично и стройно.

В отличие от дядечки в панамке молодой конкурент по части царапания на «тёрке», в другом ансамбле, строго придерживался инструкции и названия, повесив металлический «слюнявчик» себе на грудь. И мелькали пальцы, «обутые» в серебристые тапочки-наперстки, уже не так шустро. Да и живости и, не побоюсь этого слова, экстаза в лице что-то не наблюдалось. Уж больно он серьезен был, словно сдавал экзамен на «профпригодность».

Коллеги по цеху – подстать ему, тоже серьезные и важные, скорее смахивали на научных сотрудников или профессоров, что свободное время отдают любимому хобби. Будто что вчера разучили новый мотив и боялись спутать ненароком ноты. А может, просто, всё надоело, и эта музыка, и эти туристы, мельтешащие перед глазами туда-сюда.


А вот другой ансамбль под названием "Пражский увеселительный оркестр", почти весь в белом, соответствуя выбранному месту напротив президентского дворца, восхитил натуральной живостью и отличным репертуаром – мелодичными чешскими песнями в стиле ретро. Да и внешний вид музыкантов порадовал глаз.

Я присела рядом на ступеньки памятника Масарику и долго внимала, завороженная переливами аккордеона, своеобразной гармоники, усовершенствованной венским органным мастером Дамианом. Только этот инструмент способен воссоздать звук рояля или органа.

Мягкое звучание певучего контрабаса с покатыми женскими плечами дополнял гнусавый голос длинного фагота, на фоне которого интеллигентный гобой показался даже соловьем.

А когда раздалась изумительная мелодия музыкальной поэмы Сметаны «Влтава», к горлу подкатил комок. Слушать эту вдохновенную музыку на высоком берегу Праги, над Влтавой, не тоже самое, что под сводами зала. Музыка божественная, недаром каждый раз в нашу филармонию приходит чешский консул ее послушать, а если занят, обязательно присылает цветы оркестру.

Эти музыканты за свои диски по достоинству накинули 3 евро сверху к уже привычным десяти. Но за их исполнение и не жалко отдать больше.

На подступах к Староместской площади встретилась еще пара ансамблей уличных музыкантов. Один, состоящий из зрелых, убеленных сединами мужчин, с уже знакомым набором духовых инструментов, разве что дополненных трубой и контрабасовым саксофоном.

Другой – начинающих скрипачей с кисло-постными лицами, если не сказать больше, слегка трагическими, словно отбывали повинность.

Скрипка способна затронуть до глубин души, если, конечно, сам музыкант чувствует ее до такой степени, что, буквально, сросшись с ней, отдает частицу себя. Видимо, молодым пока отдать нечего в отличие от старшего поколения.

Как и на любой вид деятельности, на музицирование требуется получить лицензию, разрешение муниципальных властей, что именно этот музыкант имеет право играть именно в эти часы и в этом месте. Если такой документ отсутствует – это такое же нарушение, как и безбилетный проезд в общественном транспорте.
Соблюдают ли эти правила отдельные личности, сомневаюсь. Может быть, поэтому некоторые держатся в стороне от протоптанных туристами дорог, подальше от всевидящего ока стражей порядка.


Но не все владеют инструментом или голосом, а выступать хочется. Тогда всё зависит от фантазии. Как нельзя лучше в этом случае подойдет шарманка, если таковая имеется. Как у этого милого дядечки баварской внешности.

Не о таком ли сочинил стихи Александр Вертинский:
Каждый день под окошком он заводит шарманку.
Монотонно и сонно он поет об одном.
Плачет старое небо, мочит дождь обезьянку,
Пожилую актрису с утомленным лицом.
Будет это пророк или просто обманщик,
И в какой только рай нас погонят тогда?..
Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Эту песнь мы не сможем забыть никогда, никогда!...
…В общем, порадовали пражские уличные музыканты, продемонстрировав во всей красе образ жизни современных европейских менестрелей, без чего и они уже не представляют себя, и город - без них. Они - как неотъемлемая часть пражских улиц, которым придают своеобразный колорит творческого духа и вдыхают в них жизнь. И хорошо, что они такие разные, при этом настоящие и естественные. Не о таких ли сложены стихи поэтом: «И, если подлинно поётся и полной грудью, наконец, всё исчезает – остаётся пространство, звёзды и певец!».