– Дайте нарзану, – попросил Берлиоз.
– Нарзану нету, – ответила женщина в будочке и почему-то обиделась...
Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало.
Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было... сердце шалит...я переутомился...Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск...»
«Мастер и Маргарита» М. Булгаков
В конце XVIII века немец, посвятивший всю свою жизнь России, Петер-Симон Паллас совершил естественнонаучную экспедицию на Кавказ. Это была отличительная черта екатерининского времени — естественнонаучные и физические экспедиции, когда людям не просто хотелось хапать территории, а изучать их возможности. Как любил говаривать Стив Джобс: «Некоторые видят возможности. Другие меняют эти возможности.» Когда труды курносого немца о России, где он выступал как путешественник, зоолог, ботаник, палеонтолог, минералог, геолог, топограф, географ, медик, этнолог, археолог ( господи, какой же умный мужик… ) были известны в Париже, Лондоне.. Берлине, Паллас отправляется на закате своих дней в 1793-94 гг. в последнее южное путешествие по России. Здесь Петер-Симон совершает небывалое открытие. Он впервые подробно исследовал источник нарзана, измерил глубину резервуара источника, составил его описание, предсказав нарзану большое будущее.
И не ошибется. Нарзан становится моментально популярным, и вот уже сначала из южных земель Екатеринодара и Астрахани потянулись богатые купцы и помещики, чтобы отведать целебного нарзана. Молва о чудо-воде быстро дошла и до двух столиц, и в эти края потянулась вереница обозов. Ехали на лошадях, дорога занимала без малого две недели. Тогда, особо не заморачиваясь с отпускным календарем, ехали на Воды сразу на весь сезон. Воды именно так называлась вся местность, где прямой доставкой с Эльбруса лились нарзаны.
Это был первый Российский Баден-Баден, сюда вкладывались колоссальные средства дворян. Отдыхать на Водах – это было не просто модно, это было ооочень круто… Если перед современными «девочками» достаточно потрясти ключиками от феррари, и она твоя, то раньше девушек клеили более изощренно – нарзаном, ну, или точнее документом на владение домиком на Водах с обязательным садиком, где росла ярко розовая алыча и медовые груши.
Всех этих товарищей, потянувшихся вдруг ни с того ни с сего на Воды местные аборигены стали называть «ВОДНИКИ» — нет, это не утопленники какие-нибудь, и не ихтиандры, это те, кто лечились водичкой.
Спасибо за это «наводнение» богатеньких в Кисловодске стоит сказать опять Пете Паласу. Кроме того, что он был мужиком умным, с чем мы уже разобрались, он был еще и очень красноречив. Красивые слова лились тонкой и нежной мелодией арфы из-под его пера. Немец был воспринят обществом и как крайне продвинутый филолог, а его труды посвященные Крыму и Кавказу зацепили многих видных авторов. Тот же Пушкин серьезно заинтересовался этим краем, и предпринял поездки на юг. В итоге русский читатель впервые по-настоящему открыл для себя Кавказ, доселе неведомый и казавшийся почти враждебным, а русская национальная литература обогатилась ценным художественным материалом.
Пушкин, кстати, из светил русской литературы одним из первых посетил Кислые Воды. В далеком 1820-ом году он останавливался Кисловодской крепости – солидном фортификационном сооружении, построенном еще в 1803 году по указу Александра I.
Основателями и первыми жителями Кисловодска как раз-таки и стали русские солдаты, которые, отслужив положенный срок в крепости, оставались здесь жить. Так возникла Кисловодская солдатская слобода. От слобожан пошло и русское население современного Кисловодска. А графы и генералы, командующие Кавказскими войсками являлись первооткрывателями курортных сезонов в Кисловодске, которым нарзанные ванны были как нельзя кстати после болячек, оставленных военными походами…
Но вернемся к Пушкину… Александр Сергеевич приедет в Кисловодск еще раз в 1829 году, и вот тогда уж город оставит самые приятные впечатления в его памяти. Он поселится в ресторации, где была обширная зала для танцев, а внизу находилась романтичная пещера, превращенная в беседку. О, это было любимое место отдыхающих, где можно было вдоволь нашушукаться, поспорить, потанцевать и себя показать. Ну, или за всем этим балаганом внимательно наблюдать, и собрать целый букет образов. В ресторации были номера, в них Пушкин и остановился.
Сейчас переночевать в Пушкинсом номере не удастся. Ресторация безнадежно сгнила к 40-ым годам 20 века – некрасиво тогда и плохо было платьишки свои напоказ выставлять да шампанским обливаться, скромно советский человек должен жить! Но кому-то умному в голову пришло, что такая красивость не может кануть в небытие. Так сооружается красивая каменная лестница, бюст Лермонтова и его строки, свидетельствующие о любви к Кавказу. А внизу в той самой пещерке, где некогда лобызались влюбленные, садят за решеткой Демона, того самого такого романтичного Лермонтовского Демона.
Мой ребенок, очень долго вглядываясь в Демона, прошептал:
— Почему Демон, а не Дьявол или Черт? – она прижималась плотнее к решетке и все стояла в какой-то мертвой тишине, погрузившись в свои серьезные думы… — Он такой печальный, совсем не злой – продолжала Варька, — но он же плохой, а Лермонтов хороший, почему Демон тогда здесь, Лермонтов, что его любил?!
Этот ход мыслей показался мне очень интересным, даже странным для девочки пяти лет…
— Скорее относился с состраданием к его одиночеству, к его жизни.
— А что будет, если он выберется?
— Ничего хорошего.
И она каждый день, как только проходила мимо грота, ответственно подходила к решетке и проверяла на месте ли Демон…
Поднималась выше, просила читать ей строчки, написанные Лермонтовым, и еще долго задавала свои миллион «почему», про Тамару, про Демона, про Лермонтова. Оказалось очень сложно говорить, объяснять такие простые вещи как зло, раскаяние, искренность, сочувствие, любовь…
А она все стояла сверху на Лермонтовской площадке, и глядела куда-то вдаль в сторону коллонады…
Внизу дядечки играли в нарды, шахматы и шашки, и как-то совсем не вписывались в окружающую современную действительность… Будто они откуда-то из другого времени.
Быстро садилось солнце, озаряя небо фиолетово-розовым. Мы семенили быстро вниз, ведь сумерки это не лучшее время оставаться в компании вместе с Демоном…
Он жег ее. Во мраке ночи
Над нею прямо он сверкал,
Неотразимый, как кинжал.
Увы! злой дух торжествовал!
Смертельный яд его лобзанья
Мгновенно в грудь ее проник.
Мучительный, ужасный крик
Ночное возмутил молчанье.
Михаил Юрьевич Лермонтов, «Демон»
Кстати, а вы знаете почему воды Кислые, а не Горькие, например, не ну прикольно же было бы… Горьководск…или Сладководск…или вот еще Пузырчатоводск…можно, уж совсем извратиться было и назвать Вкусржавыхтрубводск… Нет, вкус воды тут не причем, дело в том, что вода нарзана углекислая. Именно поэтому для сбора углекислого газа в Нарзанной галереи, при строительстве здания над самым первым источником нарзана был установлен стеклянный колпак, который собственно так и дошел до наших дней в неизменном виде…
А вот сама Нарзанная галерея сильно изменилась. Первоначально и галереи то никакой не существовало. Был каптаж, который извечно протекал, и принес немало бед и нервов инженерам, а сверху над источником был натянут тент на деревянных балках, между которыми прогуливались дамочки с кружечками, шурша своими многочисленными подолами платьев. Готический романтизм Главной Нарзанной Галереи расцвел на Курортном бульваре лишь в 1853 году. Именно тогда появилось это замко-подобное здание с арками и башенками, у которого так любят фотографироваться многочисленные современные водники, и которое не оставляло в покое умы его современников.
Ведь у Нарзанной галереи есть одна маленькая тайна, один нюанс, который замечает отнюдь не каждый прохожий… Если быть внимательным, и никуда не спешить, остановиться, подумать, приглядеться, то на плитке рядом с Галерей, можно увидеть ее отражение, выложенное из камня…
Раньше вокруг каптажа проходила мраморная траншея, а в стенках колодца размещались краны в виде львиных голов, расположенные ниже его уровня для забора воды. Воду для питья набирали работницы-источницы, которых шутливо называли «нимфами». Современные нимфы требуют 2 рубля за пластиковый стаканчик:
А вообще внутри галереи очень красиво, эдакий Храм Нарзана.
Это очень характерный пример той Имперской России, ее лучших времен 19 века, когда все было до невозможного романтично и прекрасно… Кукольные домики в два этажа, насаженные аллеи, широкие бульвары.
Здесь встречаются совершенно неожиданные здания, привлекающие внимание отдыхающих.
Как, например, подаренное к 100-летнему юбилею Кисловодска в 1903 году эмиром Сеид-Абдул-Ахад-ханом Бухарским шикарнейшее здание Главных Нарзанных ванн.
Причем тут хан и Бухара…? Ну, для этого надо, пожалуй, вернуться немного к истории… Вообще-то с 1500 по 1785 года на карте мире существовало Великое Бухарское Ханство, занимало оно без малого территории современных Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана, Казахстана и Афганистана. Одним словом, ребята были молодцы по всем вопросам, а богатства так особенно… Но, амбиции всегда сжирают человека, буквально проглатывая его, затаскивая в бездну Аидова царства… Так и стало с Бухарским ханством. Его ханы чересчур любили воевать с соседями, и в следствии неразумной геополитики некогда великое ханство очень ослабло к 1756 году, но так или иначе просуществовало в виде влиятельного Бухарского эмирата. Правда вот только Бухара попала в вассальную зависимость от Российской империи в 1868 году, но даже не смотря на это эмиры оставались очень влиятельными и богатыми людьми, пока советская власть в сентябре 1920 года не решила «на фига нам эмиры!», а Красная армия силой не взяла Бухару. Так весь блеск, вся роскошь, все устои, и многовековая история прекрасного и великого Бухарского Ханства легли под толстым слоем пыли, на который водрузили красный флаг.
Ну, так вот, эмир Сеид-Абдул-Ахад, сына которого как раз-таки и свергла Красная армия, был великим меценатом. Он жертвовал деньги на постройку кораблей, участвовавших в Первой мировой войне, строил мечети, спонсировал армию, экспедиции, был почётным членом Крымско-Кавказского горного клуба, и неоднократно бывал в этих местах. Эмир любил Кавказ и часто ездил лечиться в Кисловодск, он любил этот город за его спокойствие и добродушие, к такому городу и душа самого хана открылась, и он сделал городу этот волшебный подарок. Между прочим, и сегодня в Кисловодске можно встретить большое количество отдыхающих узбеков, ведь здесь до сих пор есть санаторий «Узбекистон», принадлежащий узбекскому правительству.
Здание сказочной формы, с индийскими и мавританскими мотивами, это некая смесь индийского храма и испанской Альгамбры. Оно поражает своей майоликой, своими башенками, да и вообще своим присутствием на Курортном бульваре. Его будто бы добрый волшебник по мановению палочки занес сюда откуда-то из другого мира…
59 ванных кабин (для 60 видимо места не нашлось…), два бассейна, сейчас здание находится на реставрации, но в свои лучшие годы пропускная способность ванн была 2500 человеков в день! И тогда в начале XX века для многих столь необычное здание для курортного Кисловодска было действительно волшебством.
Ведь до этого всем приходилось принимать ванны практически в земле… Ну, как-то так…
Вода была холодная, а сами ванны – каменные. Для того, чтобы нежные барышни могли принимать нарзанные ванны, воду сначала разогревали раскаленными камнями, а потом их часами варили в Нарзане. Да-да-да, первые курортники принимали нарзанные ванны по несколько часов, а воду выпивали по 2 литра за один прием. Конечно, полезные свойства нарзанов открыли быстро, но в какой дозировке следовало проводить процедуры еще никто точно не знал, поэтому действовало негласное правило – чем больше, тем лучше.
Со временем стали появляться комфортабельные гостиницы, такие как «Гранд Отель» с огромным номерным фондом для того времени и для Кисловодска в особенности: 200 номеров с лифтами, центральным отоплением, кабинами для приема нарзанных ванн. Только не надо тот Гранд Отель путать с новым Гранд Отелем стоящим слева от Нарзанной галереи, старый отель сейчас занимает Санаторий Нарзан.
И на углу все также действует Старинная аптека, в которой, казалось, ничего не менялось уже сто лет, даже провизор, смахивающий на доктора Айболита, такой же древний…
А напротив центральный магазин и булочная, живущие все той же жизнью, будто застрявшей между эпохами.
Так Курортный бульвар, будучи тогда Тополинной аллеей, названный в честь высаженных тополей, постепенно принимал совершенно другое лицо.
На нем появлялись шикарные дачи и коттеджи, все пестрило курортной роскошью, и мало чем уже отличалось от каких-нибудь Карловых Вар…
Дачи – вот характерная особенность Кисловодска. Здесь существует какая-то своя дачная культура Серебряного века, где каждый «домик» — произведение искусства: помещичьи дома, виллы, дворцы – вот вам азбука в разрезе для студентов архитектурных вузов.
И все они такие домашние, теплые, так и хочется залезть на кресло-качалку, укрыться бабушкиным пледом, достать Куприна и уплетать свежие груши с холодным нарзаном…
Одной из самых необычных и красивых была дача, точнее даже особняк Твалчрелидзе на проспекте Ленина. В центре курортного района устремляется стреловидными коньками крыш прекрасная вилла на вершине холма. Местные прозвали ее «Золотым замком». Ее отстроил для себя Статский советник, будучи уже в отставке, Антон Твалчрелидзе. В советское время все конечно же национализировали и превратили здание в корпус санатория «Горняк». А в середине 1990-х здание выкупил известный миллионер, владелец фармацевтической компании, который даже участвовал в выборах на пост президента РФ – Владимир Брынцалов. Король лекарств подарил этот прекрасный особняк своей молодой второй жене, а она не оценив всей щедрости мужа взяла и скандально изменила ему с каким-то там итальяшкой… Нет, ну не дура ли…
Самая известная дача Кисловодска – это белоснежная вилла художника Николая Александровича Ярошенко. Для людей не очень продвинутых: я уверена, что вы знакомы с творчеством Ярошенко, его картины находятся в общем доступе в Третьяковской галерее…
Кочегар
Заключенный
Его полотна отличают темные глубокие краски, причем это не просто черный, серый, синий, это десятки оттенков колера. Настоящие, а не наигранные сцены жизни с каким-то пронизывающим чувством скорби. Вот так смотришь в глаза кочегара, и будто сам чувствуешь себя в его шкуре. Это те картины, которые ты не сможешь проглядеть мимолетно, хочется остановиться, рисовать свои картины в воображении, анализировать…
Цветовая композиция, гамма, даже само настроение его работ очень похожи на картины Серова, Крамского, Репина. И это неспроста, все они были хорошими товарищами, все они были художники-передвижники — первое независимое общество художников. Они действительно устраивали во всех городах империи передвижные художественные выставки. Причем делалось все это исключительно с благими целями: во время передвижных выставок читались различные лекции, таким образом, велась активная просветительская деятельность и все это способствовало легкому и выгодному сбыту их произведений.
Так вот, Ярошенко со своими друзьями и семьей часто снимал белую дачу в Кисловодске. Это была не просто дача, это целая усадьба с тремя премилыми белыми домиками и фруктовым садом. Ярошенко так был мил Кисловодск, точнее художнику был мил Эльбрус, который Николай Александрович изображал многие десятки раз. Но жить у Эльбруса было как-то не комильфо, все-таки в Кисловодске были все богатые и знаменитые, потусить же с кем-то надо. Поэтому Ярошенко решает выкупить усадьбу и радоваться кисловодской жизнью, вдыхать полной грудью этот волшебный воздух, да и Эльбрус, собственно был тоже под боком. Решено-сделано… И повалили к художнику все эти амбициозные передвижник со своими картинами, друзья Менделеевы со своими таблицами, Шаляпины с обязательной настоечкой для хорошего голоса – ничего необычного – привычная тусовка 80-х гг 19 века.
Друзья с радостью дарили картины, зачастую те, которые не могли продать, или писались в порыве эмоционального взрыва/срыва, а так как все люди творческие – известные халявщики, а по тем временам уж и подавно, так они платили хозяину за его радушный прием, пока отдыхали Кисловодске.
Сегодня в здании бывшей дачи Ярошенко открыт музей, где представлены копии картин самого художника, находящиеся в Третьяковке и оригиналы, и те самые полотна его друзей-передвижников. В музее, разумеется, можно фотографировать, не без крайнего жлобства, позолотив тетушке в кассе ручку, но зачем платить за то, чтобы снимать картины, лучше уж на лавочке красиво поваляться…
Снаружи никто снимать не запрещает. Ходи себе, любопытничай…
Ярошенко был похоронен у стен Свято-Никольского Собора, находящийся в ста метрах от его дачи, но по обязательной программе в 36-ом году храм был взорван. Сейчас на месте взорванного храма возвышается прекрасное творение современной храмовой архитектуры. Собор продуман до мелочей и богато расписан, здесь много почитаемых икон, и главная святыня – икона с мощами Николая Чудотворца, которую смогли уберечь от взрыва. Если честно, то я даже не смогла вытащить камеру, чтобы что-то заснять внутри, как-то неправильно это нарушать то спокойствие, для этого есть хорошее слово – благоговение, царящее внутри. Глядя на собор я не могла поверить, что все это не создавалось веками, его возвели, построили, украсили в 2000-х…
Наверное, местные очень верующие, причем, не только престарелые бабки-ворчунью. Тетушки, идя с утра на работу, заходят в храм, пацаны после тренировки по боксу, забегают поставить свечку, рядом современные и совершенно не закомплексованные девицы выходят из православной гимназии, а огромный прекрасный особняк отдан священнослужителям.
Тут видна истинная вера, настоящая, она как часть человека, как часть его обязательной жизни, и никто здесь не скупится на церкви с часовнями.
Сейчас уж нет тех передвижников, но вся площадь между Колоннадой и Лермонтовской площадкой занята художниками, продающими свои картины…
Чего здесь только нет, утонченный вкус сможет оценить разное психо-творчество местных художников…
Многие картины не разрешают фотографировать, точнее практически все картины не разрешают.
Ну, конечно, вы же можете заснять их, и дома скопировать этот шЫдевр, нарушая авторские права. Только вот зачастую права эти нарушают сами художники, они копирую работы мало известных европейских мастеров современности или прошлых эпох. Так увидев картину с изображением набережной баварского Ландсберга-на-Лехе, мне сначала не понравилась ее цена в 17 тысяч, а затем ответ автора, на мой вопрос: «Что изображено на картине?».
— Северная Европа – надменно буркнул бородатый мужик.
— А что конкретно? – не унималась я.
— Да где-то рядом со Стокгольмом…
ЧТОАААА?! – кипело мое сознание! Какой к черту Стокгольм! Это в каком надо быть забытье, чтобы не помнить, где ты это писал….
Во времена расцвета Кисловодска скупердяи, наподобие меня, сюда не ездили, богатенькие ни на что не скупились. Учуяв запах денег, и блеск общества, господа-хорошие открывают в этом самом солнечном городе Кавказских Минеральных Вод шикарные частные гостиницы. Например, «Россия» с обязательной библиотекой, музыкальной комнатой и большим садом. Сейчас это Курортная поликлиника, а когда-то в 1916 году Рахманинов жил тут и работал над третьей симфонией. Помните эту: бах-тра-та-та бах, а потом так нежно тра-ля-ля-ля тра-ля-ля, итак на 50 минут… Мне почему- то всегда Третья Симфония казалась лучшим музыкальным отражением сказок Пушкина… На мелодию так и ложится «Сказка о Царе Салтане» и даже партия для «Спящей Красавицы» останется…
Эти края видали много известных музыкантов, ведь еще в 1895 году был отстроен Курзал, где сейчас размещается Филармония, а тогда он являлся центром театральной и музыкальной жизни курорта. Курзал по тем временам принимал облик тусовочного места. Его стены до сих пор помнят триумф Шаляпина…
И если завернуть за железнодорожный вокзал и пройти метров 200 чуть правее, то можно и с самим Шаляпиным встретиться, побывав в музее «Дача Шаляпина», где познакомиться с творчеством и жизнью в Кисловодске этого музыкального ловеласа.
Зданьице дачи великолепное, эдакий русский дачный модерн, но я бы назвала его даже эклектикой: башенки, цветные витражи, и все так хорошо сохранилось. Немудрено, почему местные жители так гордятся этой дачей, ведь редкий памятник архитектуры дойдет до наших дней в таком отличном состоянии.
Экспозиция полностью посвящена Федору Шаляпину и музыкально-театральной жизни Кисловодска, здесь разыгрываются театральные сценки, устраиваются литературно-музыкальные вечера – и каждый экспонат, вся атмосфера, и даже частички, летающие в воздухе, будто возвращают в ту далекую эпоху начала 20 века…
Правда, вот дачей Шаляпина этот приковывающий внимание домик назвать сложно… У Шаляпина не было дачи в Кисловодске. Точнее он даже купил себе землю, чтобы построить дачу, ведь Шаляпин так любил Кисловодск, часто бывал здесь, давал концерты, лечился, но вот дачу отстроить не успел – 1917 год, революция и ее известные последствия…
Этот же дом Шаляпин со своей семьей брал в наем как раз-таки летом 1917 года…
Это было последнее счастливое лето в Кисловодске, когда городок видел великих, когда по улицам разносился громкий хохот прекрасных барышень, когда отовсюду раздавалась веселая музыка, шампанское лилось рекой, а местным ресторациям завидовали петербургские шефы.
Это был первый Российский курорт, где роскошь являлась обязательным атрибутом. Из глухой и скучной деревни к началу двадцатого века имперские толстосумы превратили Кисловодск в курорт, где было уже отрадно сливкам общества, где наравне с Петербургом и Москвой можно было в должной мере показать себя. Рубеж века девятнадцатого и двадцатого – золотое время, золотая эпоха… Сюда везли лучшее серебро, дорогущий фарфор, прислугу в новых передниках и ливреях и наряды, много нарядов, нашитых по последней моде европейских столиц.
Сон, дикий сон! Давно ли все это было – сила, богатство, полнота жизни – и все это было наше, наш дом, Россия! Полтава, городской сад. Екатеринослав, Севастополь, залив, Графская пристань, блестящие морские офицеры и матросы, длинная шлюпка в десять гребцов… Сибирь, Москва, меха, драгоценности, сибирский экспресс, монастыри, соборы, Астрахань, Баку … И всему конец! Бунин Иван Алексеевич, Дневники
Нет, конечно, строилось много новых санаториев, профсоюзы выдавали путевки…
Построили в чисто советском немного ущербном стиле Октябрьские ванны…
А 70-80 годы так вообще стали счастливым десятилетием для Кисловодска. Ведь его очень любил Брежнев. В те времена Кисловодск был прекрасен: повсюду росли цветы, улицы мыли по утрам с шампунем и вкладывались огромные средства в развитие курорта, причем он выходил на новый современный уровень. К этому моменту город становится спортивным центром, где готовятся олимпийские резервы. Специально для этой цели был построен Олимпийский комплекс на одной из вершин Джинальского хребта, куда с 1973 года была проведена канатная дорога...
Здесь снова появились уличные артисты, которые и сейчас завлекают отдыхающих своими шансонами: «Путин рулит, Путин рулит». А карачаевки и кабардинки торгуют всевозможными вязаными прибамбасами. Так что порою создается впечатление, что Кисловодск – это город вязанных шалей и кардиганов.
Товар на прилавках имеет смехотворную цену, а если еще и поторговаться, то можно купить себе за копейки на зиму тепленькие носочки с каким-нибудь снегирём или Микки-Маусом.
Но все это не то пальто… Городок заметно обветшал…
Нет уже прекрасной подсветки, и фонари забыли, что такое яркий свет. Это как в том анекдоте: бензин есть, искра есть, гыр-гыр — ёк!
Не очень-то есть дело кому-то до реставрации и вкладывания средств.
Хотя сейчас город становится другим, он перерождается, красуется до удивительного чистыми улицами.
Смеется ярким цветом осенней листвы.
Искрится струями многочисленных фонтанов.
Ты смотришь, на эти довольные, отдохнувшие лица, собирающиеся в толпы у Нарзанной галереи перед самым ее открытием, и понимаешь, что людям здесь нравится!
Нравится взрослым
Нравится детям. Ведь для них здесь к моему удивлению нашлось столько развлекух и заманух – от большого количества магазинов игрушек и детской одежды до парка развлечений, цирка и дельфинария, от которого все пребывают в полном восторге.
Тебя подкупает добродушие, искренность, открытость местных, такое все настоящее, без закидонов и дешевых понтов. Когда в день отъезда не хватает сто рублей, чтобы расплатиться за покупку, а тебе говорят:
-Ну, ничего занесешь завтра
-Так я сегодня улетаю
-Ну, значит на следующий год
Многие приезжают сюда каждый год на протяжении большого количества лет 5-17-20-ти, и кажется, ты начинаешь их понимать…
Самое странное это ощущение того, что ты попадаешь в какой-то круговорот времени, эпох, культур…
Причем вся гармоничность и мимишность городка выстраивается на гармонии дисбаланса.
Из аэропорта нас вез новый желтый логан, обклеенный в хлам тонировочной пленкой. Из магнитолы водилы лились какие-то странные песнопения Лилии и Мурата — а-ля мотивы горцев вперемешку с шансоном, чьи исполнители всячески игнорировали попадания в ноты.
А за окном – горы. Они появляются неожиданно, возрастая некими сказочными исполинами прямо из долины. Все это нечто иное как лакколиты – вулканы, которым не удалось образоваться до конца, издав стремительный рык.
Здесь Божья Матерь может висеть рядом с полумесяцем, а поверх узких джинсов надеваться странное безразмерное платье.
Это как отдельная страна с кучей своих негласных законов и обычаев, где до такой степени намешаны лица и культуры, что не сразу понимаешь, где ты находишься. Как клубок ниток, на который насажены разные бусины, тебе хочется, распутывать и распутывать его, все дальше разгадывая все тайны. Не постепенно, а все вместе, окунаясь в эту мешанину, застревая в межвременном континууме пространства. Но, исходя из законов Эйнштейна, перемещаться можно только в будущее, без возможного возврата назад, честно говоря, сомнительная перспектива, но ведь никто не запрещает помнить нам прошлое, выстраивая яркое, светлое будущее…
Знаете, я часто во многих странах анализирую города... Вот в Провансальской деревушке Ансуа я бы могла вечно творить, а итальянское озеро Гарда идеальное место, где можно встретить старость. Я нашла своё и у нас — Кисловодск, это то место в России, где бы я хотела поцеловать старость в щечку. Не потому что это такой размеренный и спокойный городок. Нет, просто это настоящий источник вдохновения, где квинтэссенция творчества настолько велика, что время замедляет свой бег...
