Горная страна Памир и северный Афганистан. Ч - 5
Проснулись на рассвете и в путь. Бывший нам постоянным попутчиком Пяндж, образуется из соединения р. Памир и р. Вахан. Происходит это возле кишлака Лангар, последнего поселения в Ваханской долине. Дальше трасса карабкается вверх. Высокие стройные тополя исчезают, привычный рокот реки замолкает, крутые горы заменяются холмами. Закутанные в куртки пастухи, гонят свои стада. Ваханская долина завильнула внизу в сторону Афганистана. Начинается Восточный Памир (высота за 3300м.), безжизненное высокогорное пространство, которое принято сравнивать с поверхностью Луны.
Валентина почувствовала себя плохо, жалуется на головную боль и сонливость, Шагар кормит её таблетками.
Выходя из машины надеваем куртки, становится очень зябко. Облака по небу не проплывают, а идут по земле пешком, осложняя видимость водителю. Новой спутницей дороги стала, утыканная пограничными столбиками мелкая речка, переходя которую, стадо диких афганских верблюдов, с гордым видом нарушает границу.
Возле бывшей казачей заставы Околоток, сооруженны охотничьи домики, на стороне соседей — мазар киргизского святого в виде юрты. Едем совсем совсем одни. В советское время интенсивность движения была высокой, транспорт попадался примерно через 10 минут. Неожиданным сюрпризом становится встреча с немецкими журналиста снимающими передачу о Памире. Их джип догнал наш на одной из остановок, но Хорам совсем не обрадовался, а предпочёл побыстрее уйти в отрыв. Лучше оставлять за собой клубы пыли, чем дышать ею.
Застава Харгуши (зайчики) расположилась на высоте 3967 м.
Даже сейчас, по прошествии времени, я боюсь увидеть во сне, что меня забыли тогда в Булюнкуле. Условия жизни в Восточном Памире крайне тяжёлые, суровый климат дополняет отсутствие работы. Русский мужик не прижился в этих местах даже в советское время. Но булюнкульцы не унывают, о том что плохо живут, не знают ; говорящих ящиков почти нет, а электричество появляется на 6 ч. и только ночью.
Недалеко от кишлака раскинулось великолепное голубое озеро Яшилькуль, завального происхождения. Где-то за горами на севере знаменитое Сарезское озеро. Русский путешественник Н. Иванов, в 1885 г. был в этих местах, заходил в кишлак Сарез, беседовал с жителями, подмечал их неповторимые обычаи, написал отчёт о своей экспедиции, передал в Академию Наук подаренные исмаилитские книги.
Во время схода оползня в 1911 г. появился завал. Вода реки Бартанг (Мургаб) поглотила кишлак вместе с людьми, образовав Сарезское озеро, имеющее самую высокую плотину в мире (567 м.) Афганские талибы грозили взорвать сарезскую перемычку. Страшно подумать, что может произойти в таком случае — смоет Хорог, Куляб, достанется даже Узбекистану.
Господи, храни Памир и Таджикистан!!!
Из растворившегося тумана, как символ несгибаемости восточных памирцев, появляется посёлок Аличуль. В советские годы, председатель здешнего колхоза, был дважды Герой Соц. Труда. Будь моя воля, я бы каждого человека наградил, жить здесь в наше время уже героизм.
Киргизские юрты разбросанные по Аличульской долине, мужчины в длинных национальных колпаках, стада обросших шерстью яков ; другой климат и как следствие другой народ. До Октябрьской революции киргизы считались более зажиточными, по сравнению с бадахшанцами. Они могли заплатить огромный калым, взяв в жёны ваханку или шугнанку, тогда как горячим бадахшанцам оставалось только украсть невесту. Киргизки очень неохотно шли замуж за соседей. Но за всю историю войн и конфликтов между двумя народами не было.
На обед останавливаемся в старинной юрте, которая более 150 лет переходит от отца к старшему сыну. Хозяин пожилой круглолицый мужчина, часто принимает у себя проезжающих. В неглубоком, болотистом пруду семья разводит рыбу, держат овец и яков. Гостеприимный киргиз предлагает заночевать, но мы спешим.
Перестройка остановила проект по строительству в Аличульской долине военного аэродрома. Радиолакационные станции оказались заброшены, но предприимчивые киргизы из села Башгумбез приватизировали себе малый купол радара, приспособив его под купол мечети.
Наша запланированная остановка в Мургабе, он производит тяжёлое впечатление. Деревьев нет, очень холодно, дома-мазанки, словно сгорбленные старушки, имеют покосившийся вид. С уходом российских пограничников, не отличавшийся красотой город, сдал ещё сильнее. Неухоженный Ленин показывает проживающим здесь людям рукой, в сторону Хорога и Душанбе.
Горного киргиза, от соотечественика из Оша можно отличить по большому носу. Правительство Киргизии выделяло мургабцам наделы земли возле Оша, но не прижились горцы на равнине. Человек, проживший в горах, при переселении в низину как правило начинает болеть. Ошские киргизы называли мургабцев таджиками и всячески враждовали с ними. Так из-за множества проблем почти все переселенцы вернулись назад, где появилась новая беда.
Кочевник на одном месте долго не остаётся, его стадо пощипав траву на одном пастбище переходит на другое, давая возможность растениям набрать силу. После развала Союза прекратились поставки дешёвого угля. Народ, при отсутствии деревьев, выкапывает длинный корень кустарника трескен, используя его в качестве топлива. Один куст вырастает за 30 — 40 лет. Из-за неразумной деятельности, возле Мургаба образуется высокогорная пустыня, метут пыльные бури, что ждёт город в будущем неизвестно.
Последние яркие звёзды исчезали, небо начинало светлеть, по старой русской традиции, минутку посидев помолчав, мы тронулись в путь. Соседство с Афганистаном закончено, рядом появился замотанный ки лометрами колючей проволоки Китай. Через какое-то время подкатываем к озеру Каракуль (чёрное озеро).
Глубокое, безжизненное водное пространство, на дне которого всегда находится лёд. На его бирюзовой глади, в хорошую погоду отражаются снежные шапки гор, одна из которых пик Ленина.
Я учился в школе носившей имя Юрия Юматова. В 1967г. в составе группы парашютистов — добровольцев Юматов был десантирован на Памире, возле пика Ленина. В данном эксперименте, плохо подготовленные к холоду солдаты, почти все погибли от кислородного голодания. В те годы Советский Союз опасался нападения со стороны Китая и вынужденно демонстрировал силу. Слава героям, отдавшим свою жизнь за Родину!
Когда-то у караванщиков, при переходе перевала, пала белая кобыла от изнеможения, дав этим название самому высокому на территории бывшего СССР перевалу "Ак-Байтал" (4655м.) Джип совсем не хочет ползти вверх, Хорам переходит на пониженную передачу. Кислорода не хватает двигателю в камере сгорания, нам тоже тяжело дышать. Валентину сморил сон. Я, выйдя из машины, и сделав десяток шагов по тонкому слою снега, чувствую громадную усталость, уже совсем рядом Киргизия. Подъезжаем к таджикскому погран. пункту.
В небольшом домике расположилась таможня, рядом, в двух бочках живут пограничники. Шагар представляет нас как журналистов из Москвы. Начинаются обычные восточные базары, начальник показывает какой он крутой, после пропускает. Таджикистан остаётся позади, кончилась и нормальная дорога. На нейтральной полосе хозяйничают расплодившиеся стаи рыжих сурков, встав на задние лапки они пытаются разглядеть кто мы и что нам нужно. Двадцать километров, до киргизского КПП "Кызыл Арт" преодолеваем за 50 минут.
Добравшись видим очередь из двух микроавтобусов, люди из Мургаба едут в Ош. Завтрак по времени уже прошёл, обед ещё не наступил, но граница в прямом смысле на замке. Через 30 минут появляется солдатик, за ним подтягивается офицер. Проезжающие сдают документы, разворачивают сумки для досмотра, всех начинают шмонать, проверяют даже карманы.
Проверка погранцов закончена, мургабцы загружают баулы и садятся в авто, через 20м. процедура повторяется. Люди вновь выходят, раскидывают свои вещи, теперь уже таможенник роется так, будто хочет выкопать в чужом чемодане нору. В этот момент, со стороны Киргизии, подкатывает упакованный иностранец мотоциклист.
— Десять баксов подрулили,- шутит один из пограничников.
Нас долго не задерживают, слова "Москва", "журналисты" производит нужный эффект. Тойота, словно на крыльях, катит вниз, но разогнаться не получается. Ушедшие вперёд микроавтобусы остановлены возле поста МВД (служба наркоконтроля), тормозим и мы. Располневший, холёный киргизский капитан ведёт досмотр. Забирая паспорт заглядывает в глаза проверяемому, не удивлюсь если он видит заднюю стенку черепа. Водители обречённо отворачивают запаски, разбортируют их, после снимают обивки дверей. Молодой лейтенант, длинным крючком с удовольствием проверяет внутренности машины. Сразу видно, свою работу он ценит и любит.
За всё время маршрута я не увидел даже грамма наркоты, косяков ни кто не забивал, обкуренные не попадались.
Даже если предположить, что кто-то из пассажиров провёз посылку, это капля в море. Основной поток идёт совсем другим путём. Хорам с Шагаром объясняют милиционерам цель поездки, моя спутница открещивается от связей с наркобаронами, я выдавливаю улыбку, и мы следуем дальше.
По мере спуска вниз солнце начинает ласково греть, ветерок из открытого окна успокаивать, горы удаляются.
Я развернулся на 180 градусов, ловя взглядом убегающую красоту. Вспомнились слова В. Высоцкого:
Весь мир на ладони, ты счастлив и нем,
и только немного завидуешь тем,
другим, у которых вершина ещё впереди.
Белые шапки памирских вершин смотрят свысока через Алайскую долину на молодой Алайский хребет. Сколько длится данное противостояние, кто вырастет круче? У гор свои споры, у людей свои. Восточный Памир
